Мэгги Стивотер - Синяя лилия, лилия Блу

– Я не собираюсь таскать трупы без перчаток, – произнес Серый Человек ледяным тоном, ясно давая понять, каким образом он достиг таких высот в своем ремесле. – Я бы и стрелять в него без перчаток не стал. Глупо оказаться в тюрьме из-за отпечатков и порохового осадка на руках.

– Спасибо за совет, – сказала Пайпер. – Моррис, ты в перчатках. Тащи этого парня, и пошли.

– А с ним что? – спросил Моррис, глядя на Серого Человека.

– Свяжи его. Прихватим с собой. Колин, что ты стоишь как столб?

– Вообще-то, – сказал Гринмантл, – я, пожалуй, лучше пережду.

– Ты издеваешься.

Нет, он не издевался – более того, его тошнило. Не нужно было жениться. Не нужно было уезжать из Бостона. Нужно было жить в Бостоне и не жениться. Он двинулся к двери. Гринмантл хотел обеспечить себе хоть какое-нибудь прикрытие на тот случай, если Пайпер разозлится и решит пальнуть и в него.

– Я просто… пойду обратно. Пойми меня правильно. Ты потрясающе выглядишь с пистолетом, но…

– Вот так всегда. Ты говоришь: «Мы будем делать это вместе, ты и я», но кто в конце концов вынужден трудиться? Я. А ты идешь и начинаешь что-нибудь новенькое. Прекрасно. Иди. Но не думай, что я побегу за тобой.

Он встретился глазами с Серым Человеком. Тому как раз связывали руки за спиной. Надежно, кабельной стяжкой.

Серый Человек посмотрел на тело Джесса Диттли и на мгновение закрыл глаза. Невероятно, но лицо у него было злое. Значит, все-таки он обладал какими-то чувствами.

Гринмантл помедлил.

– Или делай, или вали отсюда, – резко сказала Пайпер.

– Идите, Колин, – произнес Серый Человек. – Вы бы избавили нас обоих от массы неприятностей, если бы вообще не приезжали сюда.

Гринмантл воспользовался возможностью и ушел. Он заблудился, пока брел через поле – он всегда был топографическим кретином – но, как только он оказался в машине, дорога стала очевидна. Прочь отсюда. В любую сторону. Все дороги вели прочь.

Блу Сарджент было страшно.

Есть много хороших антонимов к слову «страшно».

Бесстрашно, безбоязненно, бестрепетно.

Еще можно сказать – «храбро» или «отважно».

Но Блу Сарджент храбрилась именно потому, что ей было страшно.

Если умерла Персефона, значит, кто угодно мог умереть. Мора. Ганси. Без всякой церемонии, без предзнаменований.

В одну секунду.

Они снова отправились в Кабесуотер. С Каллой, но без Мэлори (он все еще был вне зоны доступа). И без мистера Грея – он просто исчез без объяснений. И без Ноя, который возник утром лишь в виде краткого шепота над ухом у Блу.

Они снова запаслись необходимым снаряжением и касками, но на сей раз первыми шли Адам и Ронан. Это была идея Адама, которую поспешно поддержал Ронан. Кабесуотер не позволил бы Адаму умереть – благодаря сделке, а Ронана он защищал по каким-то неведомым причинам.

Было темно. Фары двух машин, «БМВ» и «Камаро», лишь на несколько шагов проникали в туман, поднимавшийся над мокрым полем на опушке Кабесуотера. Казалось невероятным, что Персефона умерла не далее чем сегодня. Почему некоторые дни бывают такими долгими?

Стоя возле машин, Блу попросила Каллу:

– Пожалуйста, останься здесь и последи за временем вместе с Мэтью.

– Ни за что, детка. Я пойду с вами, – ответила та. – Я не позволю вам делать это самим.

– Ну пожалуйста, – повторила Блу. – Я же не одна. И я не выдержу, если…

Она не договорила. Не сумела произнести: «Если и ты умрешь».

Калла обхватила ладонями голову Блу, приглаживая непослушные волосы. Девушка знала: Калла чувствует все, что она не в силах сказать. Но Блу это не смущало. Иногда слова невозможны.

Калла взглянула ей в глаза. Ее пальцы исследовали душу Блу.

«Пожалуйста, поверь мне, пожалуйста, останься здесь, пожалуйста, поверь мне, пожалуйста, останься здесь, пожалуйста, не умирай».

Наконец Калла сказала:

– Так. Я хорошо умею держаться за реальность. Я останусь здесь и буду вас заземлять.

– Спасибо, – прошептала Блу.

В Кабесуотере клубился туман и… туман. Ронан поздоровался с деревьями. Он двигался в расплывчатом кругу света от фонаря, который создал во сне и прихватил с собой из Амбаров. Адам называл его призрачным огоньком – вполне уместно.

Ронан почтительно просил дать им пройти.

Блу подумала, что это похоже на молитву.

Деревья зашелестели в ответ, невидимые листья задвигались в темноте.

– Что они сказали? – вдруг спросил Ганси. – Они ведь не просто попросили нас быть осторожнее?

– Третий спящий, – ответил Ронан. – Они предупредили, что не надо его будить.

Они зашли в пещеру.

По пути вниз, к пропасти, Гвенллиан запела песню о том, что нужно доказать свое право быть королем.

Они шли все дальше.

Гвенллиан продолжала петь, теперь уже об испытаниях, сложных задачах и рыцарях-претендентах. В движущихся лучах света от головных фонарей руки Адама то сжимались в кулаки, то разжимались.

– Пожалуйста, замолчи, – сказала Блу.

– Мы на месте, – сказал Ронан.

Гвенллиан замолчала.

Адам встал рядом с Ронаном у края пропасти. Оба смотрели в нее, как будто могли разглядеть дно. Свет вокруг них был странным, золотистым – он исходил не только от фонарей в руках и на касках, но и от призрачного огонька.

Адам что-то негромко сказал Ронану. Тот покачал головой.

– Дна по-прежнему нет? – донесся из конца цепочки голос Ганси.

Ронан снял с плеча фонарь, висевший на ремне, как сумка, и привязал его к страховочному тросу.

Блу было страшней, чем раньше. Она гораздо меньше боялась, когда сама делала что-то жуткое.

– Опусти фонарь, – велел Ронан Адаму. – Давай посмотрим, что там внизу.

Они стояли там несколько бесконечных минут, раскачивая призрачный огонек в пропасти. Полосы света бешено метались туда-сюда по стенкам. Видимо, результаты не удовлетворили парней. Адам наклонился вперед, Ронан крепко схватил его за руку, а потом оба повернулись к остальным.

– Ничего не видно, – сказал Адам. – Вариантов нет, только лезть.

– Пожалуйста… – начал Ганси и замолчал. – Осторожнее.

Адам и Ронан переглянулись, затем посмотрели на расщелину. Вид у них был очаровательный и храбрый – они доверяли Кабесуотеру, ну или друг другу. Они не боялись, поэтому Блу боялась за них.

– Скажи это, – потребовал Ронан.

– Что? – уточнил Ганси.

– «Эксцельсиор».

– Это значит «вперед и вверх», – сказал Ганси. – То есть подъем. А мы собираемся спускаться.

– Ну и ладно, – ответил Ронан. – Стукни раз, стукни два…

Он исчез в дыре. Его голос продолжал доноситься снизу.

Адам крикнул:

– Я не буду подпевать! – и последовал за ним.

Ронан пел и пел, а потом вдруг замолчал.

Настала тишина.

Полная тишина, какая бывает только в пещере.