Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

Три женщины переглянулись, явно смущенные.

– Я подумал, вам надо узнать хоть немного правды обо мне, – продолжил Рлайн. – И тогда вы перестанете выдумывать.

Он кивнул им, затем насильно настроился на ритм мира и вернулся к своей тележке, чтобы привязать подушки сверху. Когда он потащился прочь, шепот зазвучал опять.

– Слышали? – прошипела первая женщина. – Он игрок! Ну конечно. Они же видят будущее, да-да. Мерзкие силы Пустоты. Он любит использовать в своих интересах тех, кто достаточно неразумен, чтобы ставить против него…

Рлайн вздохнул, но не остановился. У двери он заранее отступил в сторону, когда один из охранников-певцов попытался подставить ему подножку. Они не уставали от этого дурацкого трюка, хотя пытались проделать его столько раз. Рлайн быстро вышел за дверь, но один из них успел крикнуть ему вслед в ритме выговора:

– Увидимся завтра, предатель!

Слушатель толкал свою тележку по широким коридорам Уритиру. Там было много людей, как человеков, так и певцов. Таскать воду из колодцев было постоянной обязанностью многих сотен рабочих. Большая часть населения покинула периметр, который становился слишком холодным. Вместо этого они теснились во внутренних помещениях.

Человеки уступали ему дорогу. Большинство певцов не смотрели на него, но те, кто смотрел, обычно замечали его татуировку. Их ритмы менялись, их взгляды следовали за ним. Некоторые ненавидели его за измену предков. Другим сказали, что слушатели были храброй передовой группой, которая подготовила возвращение Вражды. Эти относились к Рлайну с почтением.

Перед лицом всего этого – испуганных человеков, недоверчивых Царственных, иногда благоговеющих обычных певцов – он хотел быть просто… Рлайном. Ему претило, что всякая живая душа в Уритиру видела в нем олицетворение целого народа. Он хотел, чтобы на него смотрели как на личность, а не как на символ.

Ближе всего он к этому подошел, когда был с Четвертым мостом. Даже несмотря на то, что они назвали его Шен. Все равно что назвать одного из своих детей Человеком. Но при всех своих недостатках они сумели дать ему дом. Потому что попытались увидеть его таким, каким он был на самом деле.

Толкая свою тележку, он снова заметил кремлеца. Невзрачная коричневая тварюшка бежала вдоль стены под самым потолком, сливаясь с камнем. За ним по-прежнему наблюдали.

Венли предупреждала. Невидимость спренов пустоты не работала должным образом, и, чтобы следить за кем-то в башне, они проникали в светсердца живых существ. Он притворился, что ничего не замечает. В конце концов кремлец повернулся и побежал по другому коридору. Спрены пустоты не могли полностью контролировать животных, с которыми связывались; хотя, очевидно, чем глупее животное, тем легче на него влиять. Так что не было никакой возможности сказать, решил ли спрен пустоты, что увидел достаточно, или его носитель просто отвлекся.

В конце концов Рлайн добрался до атриума и, как многие люди, ненадолго окунулся в свет, льющийся через большое восточное окно. В эти дни здесь всегда было много народа. Хотя пользоваться лифтами разрешалось только избранным из певцов, люди обоих видов – человеки и певцы – приходили сюда за светом.

Он пересек атриум со своей тележкой и затолкал ее в лазарет, где лежали Сияющие без сознания. Но расслабиться не получилось, потому что в комнате оказалось поразительное множество человеков.

У каждого нашлась причина, чтобы наведаться сюда. Принести воду, сменить судно, помочь покормить больных. Недостатка в добровольных помощниках не было – жители башни превратили эту обязанность в некую разновидность паломничества. Поглядеть на Сияющих. Позаботиться о них. Потом пойти и возжечь молитву об их выздоровлении. Никто из людей, работающих здесь, как будто не задумывался о том, что еще два года назад выражение «падшие Сияющие» было для них ругательством.

Взгляды преследовали Рлайна, когда он – заставляя себя ступать в такт с ритмом мира – дотащил тележку со свежевыстиранными простынями и подушками к тем, кто их менял. Руководил этой работой однорукий человек с затравленным взглядом. Как и у большинства других в комнате, на лбу у него был нарисован глиф «шаш». Это озадачило Рлайна.

Несколько дней назад Лезиан Преследователь приказал своим людям бить тех, кто носил знак на лбу, хотя всего через сутки приказ был отменен Рабониэлью. Все еще казалось странным, что так много людей нарисовали на себе этот символ. Они должны были понять, что привлекают к себе внимание.

Хотя Преследователю пришлось сдерживать своих приспешников и в последнее время в башне случалось меньше инцидентов, он все равно настаивал на более жестком режиме в Уритиру. Тревожило, что он разместил в лазарете своих охранников: прямо сейчас это были двое Царственных в буреформе, которых должны были сменить другие Царственные, и таким образом стражники Лезиана присутствовали здесь постоянно.

Они таращились на Рлайна, пока он шел в дальний конец помещения, где Лирин и Хесина простынями отгородили часть для работы и житья. Рлайн заставил себя настроиться на ритм уверенности, пока не смог нырнуть за эти импровизированные шторы.

Внутри он обнаружил Лирина, который из-за простыней украдкой разглядывал буреформы. Позади него была устроена небольшая операционная, где Лирин принимал пациентов, – конечно, ему это было необходимо. Каладин рассказывал о своем отце, и Рлайн чувствовал, что хорошо знает Лирина и Хесину, хотя лично общался с ними всего пару недель.

– Ну? – спросил Рлайн.

– Буреформы видели меня и Хесину, – прошептал Лирин. – Мы не могли все время прятаться. Но я не думаю, что это имеет значение. К этому моменту кто-то наверняка уже узнал нас. Я не удивлюсь, если Царственные были посланы сюда в первую очередь потому, что Преследователь обнаружил, что мы здесь.

– Может, вам лучше притаиться, – сказал Рлайн, обшаривая взглядом потолок в поисках кремлецов. – Или, может быть, нам стоит вытащить вас отсюда.

– Мы следили за кремлецами, – сказал Лирин. – И не видели ни одного. Пока все тихо. Что касается Преследователя, Венли говорит, что он нам не опасен, пока нас защищает эта Небесная, Лешви.

– Не знаю, стоит ли им доверять, Лирин. Особенно Сплавленным.

– Согласен. В какие игры они играют? Лешви даже не спросила о моем сыне. Ты хоть представляешь, почему они так себя ведут?

– Прости, я сбит с толку. Наши песни почти не упоминают Сплавленных, разве что советуют избегать встречи с ними.

Лирин хмыкнул. Как и другие, он, казалось, ожидал, что Рлайн поймет Сплавленных и Царственных лучше, но, к чести лекаря, он и Хесина приняли Рлайна без подозрений, несмотря на его расу. Несмотря на то что Лирин жаловался на Каладина, казалось, он считал того, кого его сын называл другом, достойным доверия.