Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

– Вражда специально истребил твой род, – возразила Рабониэль. – Ты последняя. Это отличие надо ценить, ведь оно делает тебя уникальной.

– Я не желаю уникальности, – не отступила Венли. – Я хочу сохранить жизнь этому малену и наслаждаться его обществом. Я хорошо послужила в нескольких качествах, множеству Сплавленных. Я требую компенсации.

Рабониэль запела в ритме насмешки. Венли запаниковала и чуть не потеряла самообладание – но Тимбре, всегда наблюдавшая за ней, начала пульсировать в ритме… самомнения. Ритм Вражды, ближайший аналог решимости. Ритм, который Венли должна была продолжать выражать сейчас. Она так и сделала, напевая, так как не смела произнести ни слова.

– Ладно, – сказала Рабониэль, беря свои бумаги. – Твое Стремление делает тебе честь. Он твой. Убедись, что он не причинит неприятностей, потому что отвечать за них придется тебе.

Венли запела в ритме благодарности и быстро ретировалась. Внутри ее Тимбре пульсировала в одном из обычных ритмов. Она, казалось, испытывала боль, как будто ей было трудно использовать неправильный ритм. Так или иначе, они справились. Как и в тот раз, когда Венли освободила семью ветробегуна.

Тимбре пульсировала. Свобода. Венли поняла, что это будет ее следующая клятва. Освободить тех, кто был взят под стражу несправедливо. Она чуть было не произнесла новую клятву вслух, но Тимбре предупреждающе затрепетала.

Поэтому Венли, прежде чем отправиться к Рлайну, вернулась в свои комнаты и закрыла дверь.

– Я буду добиваться свободы для тех, кто в рабстве, – прошептала она и стала ждать.

Ничего не произошло. Сработало ли?..

Внезапно раздался фемаленский голос – далекий, гулкий и звенящий от чистых ритмов Рошара.

«Эти слова, – сказал неведомый кто-то, – не принимаются».

Не принимаются? Венли рухнула в кресло. Тимбре затрепетала в ритме смятения. Но в глубине своего светсердца Венли поняла, в чем дело. Она только что видела, как слуги Рабониэли утащили прочь ребенка в клетке. Все логично, если вдуматься.

Она не могла произнести эти слова от всей души. Ведь освобождение Рлайна заботило ее в первую очередь потому, что она хотела довериться другому слушателю. А ребенка в клетке и вовсе была готова проигнорировать.

Если она хочет честно расти как Сияющая, надо поступить так, как говорил Рлайн: начать думать о ком-то, кроме себя. Давным-давно настал момент, когда следовало начать относиться к своим силам с уважением, которого они заслуживали.

При других обстоятельствах песок захватил бы мой разум до такой степени, что не осталось бы места для прочих рациональных занятий. Что он собой представляет? Откуда взялся?

Наконец-то Навани услышала голос Каладина.

«Простите, светлость, – передал Сородич его слова. – Вчера вечером, вернувшись в свое логово, я рухнул без сил и заснул. Я не нарочно заставил вас ждать».

Придя утром в комнату ученых, Навани при помощи Сородича обнаружила, что проспала события, едва не положившие конец их сопротивлению. Затем несколько бесконечных часов ждала вестей от ветробегуна.

– Не извиняйся, – прошептала Навани.

Она стояла на своем обычном месте, заложив руки за спину, касаясь кристаллической жилы на стене и рассматривая своих работающих подчиненных. Стражники стояли у двери, а странная безумная Сплавленная сидела у дальней стены, но никто не пытался помешать самой Навани.

– Ты сделал то, что должен был, и сделал хорошо.

«Я потерпел неудачу».

– Нет, – тихо, но твердо сказала Навани. – Великий маршал, твоя задача не в том, чтобы спасти башню. Твоя задача – выиграть для меня достаточно времени, чтобы изменить то, что было сделано. Ты не потерпел неудачу. Ты совершил нечто невероятное, и благодаря этому мы все еще можем сражаться.

Каладин долго не отвечал.

«Спасибо. – Его голос окреп. – Мне нужно было это услышать».

– Я говорю правду. Если у меня будет достаточно времени, я уверена, что смогу очистить башню от вражеского света, а затем вместо этого зарядить соответствующим.

Все сводилось к природе буресвета, пустосвета и тому, как работает Сородич. Навани нужно было все изучить в ускоренном темпе и точно выяснить, что пошло не так.

«Похоже, уничтожение узла только ухудшило ситуацию, – сказал Каладин. – Исцеление теперь занимает больше времени. Сплавленная ударила меня ножом, и прошло добрых десять минут, прежде чем буресвет полностью залечил рану».

– Сомневаюсь, что это произошло из-за уничтожения узла, – сказала Навани. – Рабониэль смогла сильнее исказить башню, прежде чем ты остановил ее.

«Понял. Меня терзают угрызения совести из-за того, что не получилось защитить узел, но, светлость, это было невозможно. Если обнаружат остальные, их придется тоже уничтожить».

– Согласна. Делай то, что должен, чтобы дать мне больше времени. Есть еще новости?

«Ах да! – сказал Каладин. – Я не успел вовремя добраться до Врат. Я думал, что смогу легко спуститься на первый этаж, но это оказался более длительный процесс, чем я себе представлял».

– Ты не летал?

«Эти сплетения не работают, светлость. Мне пришлось использовать Адгезию, чтобы сделать опоры для рук. Мне нужно больше практиковаться – или найти другой путь вверх и вниз, – если вы хотите, чтобы я попытался добраться до Врат. Как бы то ни было, я украл для вас даль-перья. Двенадцать комплектов. Сил осматривает их и думает, что знает причину, по которой они работают. Светлость, спрены внутри искажены, как и спрены Ренарина. Рубины теперь работают на пустосвете, как вы и подозревали, – и все дело в этих спренах».

Навани тяжело вздохнула. Это была одна из ее догадок; жаль, что она подтвердилась. Если ей понадобится заполучить испорченных спренов, она вряд ли сможет заставить фабриали работать без ведома Рабониэли.

– Отдыхай, – сказала она Каладину, – и не теряй сил. Я найду способ обратить вспять то, что здесь происходит.

«Мы должны предупредить Далинара. Может быть, мы могли бы передать ему половину одного из этих даль-перьев».

– Не знаю, как мы этого добьемся.

«Ну, я думаю, это зависит от того, как далеко простирается защитное поле башни. Возможно, я мог бы спрыгнуть с выступа, упасть достаточно далеко, чтобы выйти за пределы подавления, а затем активировать сплетения. Но это оставило бы вас без Сияющего. Честно говоря, мне неприятно это предлагать. Не знаю, смогу ли я уйти, учитывая, как обстоят дела».