Минди Арнетт - Оникс и слоновая кость [litres]

– Полагаете, это дикари вызвали и натравили на нас дневных драконов? – поинтересовался Корвин у магиков. – Говорят, с ночными в свое время вышло именно так.

– Ах, Ваше Высочество, с дикими никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. – Золотоплащник театрально всплеснул руками. – Тем больше причин извести их под корень, – добавил он, повторяя привычную мантру.

Корвин не знал, что ему со всем этим делать. Ясно было одно: за ответами следует отправляться в Андреас. Несмотря на приказ брата, принц намеревался завернуть туда по пути в Норгард. Даль уже поручил местному художнику нарисовать портрет рудокопа, чтобы на месте установить его личность.

Однако для начала Корвину требовалось переговорить с Кейт. У него появилось ощущение, что он готовится к жаркой баталии. Он старался побольше есть и при любой возможности ходить вверх-вниз по лестницам дома бургомистра. Когда ему удалось наконец-то подняться на самый верхний этаж и не запыхаться, он объявил, что готов. Хотя в глубине души чувствовал, что к такому он готов никогда не будет.

На следующее утро Корвин и Даль отправились на почту. Принц предпочел бы обойтись без эскорта, но бургомистр настоял на своем и отправил с ними четырех стражников. Корвин, скрепя сердце, согласился, с условием, что не будет ни королевских штандартов, ни трубачей. В конце концов, его миротворческая миссия официально завершилась.

Впрочем, это ничего не изменило. Люди на улицах узнавали Корвина даже несмотря на подчеркнуто простую одежду без королевских гербов. Его портрет в последнее время слишком часто мелькал в новостных листках, об анонимности стоило забыть. Внезапное исчезновение и столь же внезапное возвращение превратили принца в цель для хроникеров. Несомненно, часть прислуги бургомистра за щедрую плату извещала их обо всех передвижениях принца: только Корвин выехал из дома, как на улице собралась целая толпа.

Ехать пришлось медленно, четверым стражникам было не под силу проложить путь сквозь толпу. На полдороги к Корвину кинулась женщина в лохмотьях, от которой несло как из сточной канавы. Кобыла принца заржала и попятилась, но женщина вцепилась в повод и завопила, нимало не беспокоясь о том, что ее могут затоптать:

– Милосердия, Ваше Высочество! Умоляю о милосердии!

Стражники попытались ее оттащить, но она продолжала кричать:

– Пощадите моего мужа! Его изгнали!

Корвин сжал зубы так, что на скулах заходили желваки. Изгнание было тягчайшим наказанием, грозившим преступникам. Даже казнь представлялась меньшей жестокостью по сравнению с судьбой изгнанного за городские стены на растерзание ночным драконам. Принцу очень хотелось просто проехать мимо, однако на него было устремлено слишком много взглядов. Даже Даль уставился на Корвина, от ужаса приоткрыв рот.

– Стойте! – приказал принц стражникам. – Пусть говорит. Какое преступление совершил твой муж?

Женщина склонилась в неуклюжем поклоне. По щекам у нее побежали слезы.

– Его облыжно обвинили в убийстве, Ваше Высочество. А мой Джо не из таковских, он славный, мухи не обидит. Умоляю о милосердии!

Корвин заметил надежду, вспыхнувшую в ее глазах, и почувствовал жалость. Как бы ему хотелось иметь полномочия прекратить страдания несчастной.

– Этот самый Джо – известный пьяница и бузотер, – сказал фархольдский стражник. – Он зарезал человека в кабацкой драке.

Корвин вздохнул. Обычная история. Он и без пояснений знал, что во многих городах Инея подобные преступления караются изгнанием. С буйством здесь не мирились. Жизнь в стенах города и так слишком трудна, чтобы допускать кровопролитие. Наказание должно было быть скорым, однако отец Корвина наставлял, чтобы прежде всего оно было неотвратимым, вот почему изгнание никогда не применялось в Норгарде. Родственники приговоренного имеют право доподлинно знать о его смерти, а не проводить остаток жизни в тщетной надежде, что он каким-то образом спасся и однажды вернется.

Вот только законы Норгарда не распространялись на весь Иней.

– Когда приговор был приведен в исполнение? – спросил Корвин у стражника.

– Почитай уж неделю тому, Ваше Высочество.

Что же, этим все было сказано, хотя обезумевшая женщина никогда до конца не поверит в смерть мужа. Пришлось воспользоваться напутствием Эдвина избегать политических склок.

– Мне очень жаль, – произнес Корвин, – но закон превыше власти верховного короля. Решение фархольдского суда остается в силе.

Скорбь женщины мигом сменилась яростью.

– Трус! – Она плюнула в него. – Трус! Зачем нужен король, который не может править по справедливости? Что, что хорошего в таком…

Тут стражники заткнули ей рот и оттащили прочь.

Принц вздохнул с облегчением, однако слова женщины еще долго звучали у него в голове. И действительно, чего хорошего в принце без власти? А именно таким принцем Корвин и был. Если бы еще остальные это усвоили… Он не желал смерти отцу, но ему хотелось, чтобы все наконец закончилось: Эдвин был объявлен наследником престола, а сам Корвин раз и навсегда избавился бы от возложенных на него надежд.

Их вышел встречать почтмейстер, выпучивший глаза от бившего через край усердия:

– Добро пожаловать, Ваше Высочество. Грумы сейчас позаботятся о ваших лошадях.

– Благодарю, – ответил Корвин, передавая повод подскочившему подручному конюха. – Мы желаем побеседовать с госпожой Кейт Брайтон.

– С Кейт?.. – Почтмейстер слегка поник. – Она здесь. Только, боюсь, занята подготовкой к испытанию. Дело, видите ли, в том, что сегодня мы проводим обязательную проверку. После полудня наши почтари должны пройти квалификационный экзамен наравне с претендентами на место.

– Экзамен? – восторженно переспросил Даль, склонив голову. – Уверен, Его Высочеству будет любопытно на это взглянуть, если позволите.

Корвин кивнул, и почтмейстера окончательно перекосило.

– Как вам будет угодно. – Он потер руки и неловко поклонился, тряхнув седыми кудрями.

Пройдя через конюшню, они оказались в манеже с трибунами, половина которых была уже занята.

– Испытания всегда привлекают зевак, – пояснил почтмейстер.

Корвин решил было, что сможет смешаться с толпой и остаться незамеченным, однако когда дело касалось Кейт, боги вечно играли против него. Едва войдя, он увидел ее за забором, опоясывающим трибуны. Она сидела на коренастом гнедке с белой проточиной на морде. Их взгляды тотчас встретились, словно притянутые какой-то магнетической силой. Кейт побледнела, отвернулась и направила коня прочь. Корвин нахмурился. Оставалось надеяться, что его присутствие не помешает ей успешно пройти испытания.

Впрочем, она выглядела равнодушной. Пустила лошадь рысью, потом легким галопом. Корвин сел во втором ряду, не сводя с нее глаз. Люди, тотчас узнав принца, освободили ему место и взволнованно зашушукались.