Минди Арнетт - Оникс и слоновая кость [litres]

– Девица-то – отличная наездница, – присвистнул Даль.

– А ты чего ожидал? – насмешливо прищурился Корвин. – Ее отец был главным конюшим норгардского двора. На подобную должность кого попало не берут.

– Может, и так. Однако он мог пожелать, чтобы дочь получила воспитание, более подходящее женщине.

– Только не Хейл! – рассмеялся Корвин.

Внезапная теплота, с которой он вспомнил этого человека, застала принца врасплох. Долгие годы он думал о Хейле Брайтоне лишь с ненавистью, хотя когда-то любил конюшего, считая его чуть ли не вторым отцом.

– Он всегда поощрял ее увлечение лошадьми, – продолжил Корвин. – Родись она мальчишкой, ты бы решил, что Хейл растит нового мейстера-конюшего.

– И ее мать не протестовала? – удивился Даль.

Вспомнив невысокую хрупкую женщину, Корвин помрачнел.

– Линетт Брайтон никогда не перечила мужу. По крайней мере, в открытую. На редкость кроткое и мягкое существо. Полная противоположность Кейт.

– Кроткая? Иными словами, зануда? Не знай я тебя лучше, решил бы – врешь. – Даль сморщил нос, потом воздел глаза к ярко-голубому небу. – Благодарю вас, милосердные боги за то, что не обрекаете нас на превращение в наших родителей! – Он повернулся к Корвину. – Такой даме, наверное, пришлось не по вкусу, что ее дочь стала почтаркой?

– Вряд ли она об этом знает. После казни Хейла Линетт вернулась в Килгор, в отцовское имение. Госпожа Брайтон – четвертая дочь барона Риса.

– С трудом верится, что Кейт – из знатного рода. – Даль поскреб небритый подбородок.

Принц обратил внимание, что чар-камень в серьге друга потускнел. До отъезда из Фархольда надо будет его заменить, ведь Даль носил камень по вине Корвина.

– Я понимаю, о чем ты, – кивнул Корвин, припомнив реакцию почтмейстера, когда тот узнал, что они приехали повидаться с Кейт. – Когда Хейлу вынесли смертный приговор, она не пожелала отречься от отца и потеряла положение в обществе и права на земли. В то же время ее мать поступила иначе. Она вернулась в Килгор, предоставив дочь своей судьбе.

– Твоя Кейт – просто чудо! – пылко воскликнул Даль, перегнувшись через край трибуны.

Они замолчали, наблюдая за испытаниями Кейт. Та подъехала к стартовому шесту на противоположном конце поля, не сводя взгляда с сигнальщика в центре. Там же стояли двое судей. Один держал карманные часы, другой – пергамент и уголек, чтобы отмечать ошибки. Поле было разделено на три полосы. Первая предназначалась для проверки навыков в стрельбе из лука, вторая – в метании копья, третья – во владении мечом.

Сигнальщик взмахнул флажком. Кейт пришпорила лошадь, направив ее к дальней полосе, подняла лук, выхватила из колчана стрелу и пустила в цель одним молниеносным движением. Стрела, пролетев по плавной дуге, вонзилась в мишень, всего в дюйме от центра. Не дожидаясь, когда первая стрела долетит до цели, Кейт повернулась влево и выстрелила вновь. Вторая мишень была пониже, ее стрела угодила точно в центр. Несколько мгновений – и колчан опустел, а все мишени оказались поражены.

Доехав до конца полосы, Кейт закинула лук за спину и выдернула торчавшее из земли копье. Она развернула лошадь и помчалась по средней полосе. Здесь нужно было поймать копьем подвешенные кольца и поразить мишени на земле. Кейт подняла копье на высоту плеча, пустив лошадь ровным галопом. Первое кольцо! Мимо… хотя всего на волосок. Зато следующие два словно сами наделись на наконечник. Кейт проделала все это с такой лихостью, что сложная задача выглядела совсем легкой.

– Ай да Кейт! – Даль опять присвистнул. – Получше тебя будет. Да что там! Она и меня за пояс заткнет.

– Она всегда была такой.

На Корвина нахлынули воспоминания. Сколько раз они с Кейт по вечерам выводили своих пони из стойл и отправлялись на кавалерийские дворы, где скакали наперегонки и устраивали бои верхом на деревянных мечах. Их детские сражения были веселыми, но отчаянными: каждый старался во что бы то ни стало превзойти другого. На мечах Корвин дрался лучше, зато скачки чаще всего выигрывала Кейт. Когда дело касалось верховой езды, она был непобедима. Точь-в-точь как ее отец.

Впрочем, и ее боевые навыки с тех пор улучшились. Кейт поймала последнее кольцо, завершая этап, и нацелилась копьем на колышек, вбитый в землю. Большинство участников здесь придерживало коней. Кейт же, продолжая скакать во весь опор, метко воткнула наконечник копья в деревянный колышек и, пусть не без усилия, его вырвала. Потом она метнула копье в соломенное чучело, установленное в конце полосы.

Всадница двигалась так быстро, что, казалось, вот-вот врежется в ограждение. В последний момент Кейт натянула повод. Толпа ахнула. Коренастый конек привстал на дыбы и остановился в нескольких дюймах от препятствия. Кейт спокойно развернула его, выхватывая из ножен на поясе меч. Вдоль последней полосы в позах атакующих людей были расставлены пугала, обмотанные мешковиной. Кейт ловко снесла голову первому.

– Кого они тут готовят, почтарей или воинов? – изумился Даль.

– Всего понемногу, полагаю, – ответил Корвин. – У курьерской почты – давние воинские традиции. Она была создана еще во времена Войны Трех.

– То есть появилась одновременно с ночными драконами?

– Верно, – кивнул Корвин. – В годы войны вольным городам требовалось связываться со своими союзниками, причем быстро и чтобы послания не перехватывали враги. Оказалось, лучше всего с задачей справляется умелый воин-наездник.

Принц задумался о том, каким был бы Иней, если бы не было той войны. Ее историческое название наводило на мысль о мелкой стычке, хотя в действительности в конфликт оказались вовлечены все вольные города. Страна разделилась на три противоборствующих лагеря: восточный, западный и северный. Междоусобица едва не уничтожила Иней. По иронии судьбы, мир принесли именно ночные драконы. Очень сложно сражаться, когда у тебя в тылу иной, куда более лютый, враг.

Подавшись вперед, Корвин с интересом наблюдал, как Кейт проходит последнюю полосу. Манекены были расставлены на разной высоте и настолько часто, что девушка едва успевала наносить удары, при этом демонстрируя великолепную гибкость, которой им с Далем оставалось лишь позавидовать. Корвин смотрел с восхищением. Все ее тело находилось в движении, глаза сверкали, только лицо застыло в маске сосредоточенности.

Миг – и Кейт пересекла финишную черту. Корвин с Далем неистово захлопали в ладоши. Трибуны встретили их аплодисменты гробовым молчанием. Исключение составила одна девушка в голубой почтарской форме.

– Не понимаю, – нарочито громко сказал Даль, – почему вы не аплодируете? Она выступила потрясающе.

– Молчание – излюбленное оружие трусов, – с ишским акцентом ответила незнакомка, сердито оглядывая трибуны.