Минди Арнетт - Оникс и слоновая кость [litres]

Мейстер Рейф, ехавший в хвосте каравана, нагнал Корвина, ведя коня в поводу, и поклонился.

– Ваше Высочество, – глухо прозвучал голос из-под маски, – с вашего разрешения я передам пажу счет за мои услуги и откланяюсь. Меня ждут в орденской резиденции.

– Да-да, благодарю вас за все. Не соблаговолите ли держать меня в курсе новостей о дневных драконах?

– Разумеется, – магик коротко кивнул, – со своей стороны я прошу вас о том же. Мой орден наиболее уязвим для этих тварей.

– Понимаю.

Синие плащи обязаны были сопровождать все караваны. Корвин похлопал магика по плечу, сам удивляясь естественности жеста. Похоже, он успел полюбить этого необычного мейстера.

– Сообщу, как только что-нибудь узнаю. Вам или вашим коллегам, если вы будете в отъезде.

– Спасибо. – Рейф еще раз поклонился и передал повод груму.

Прежде чем уйти, магик попрощался с Сигни, Боннером, Далем и Кейт, топтавшейся поодаль, словно надеясь улизнуть. При этом он что-то шепнул ей на ухо, отчего ее глаза сузились, а губы сжались. Корвину стало любопытно, что же такое сказал магик, но тут его внимание снова привлек шум из внутреннего двора.

Принц быстро миновал замковый плац, прошел в главную арку между восточным и западным крылом и вступил на мощенный булыжником внутренний двор. Посредине находился круглый фонтан, в центре которого стояли статуи Нирано и Нелека. Обычно здесь было тихо, разве что пробегали по делам пажи или прибывали портшезы с гостями. Однако сегодня двор был полон. Толпа придворных, знати и слуг окружала фонтан, рядом с которым стояла группа мужчин.

Корвин сразу заметил брата. Там же были и члены высокого совета: канцлер Рендборн, мейстер-оружейник Нокс, казначей Портер, мейстер кузнечных искусств Флетчер, королевский зодчий Нелл и главный конюший Алестер Кайд, сменивший на этом посту Хейла Брайтона. Если бы не место, Корвин решил бы, что проходит заседание совета. Здесь находились и Сторр, великий магистр Гильдии магиков, и мейстра Викас, глава Золотых плащей. Эти двое официально не входили в совет, однако все же присутствовали.

Не успел Корвин удивиться, зачем они все здесь собрались, как заметил у фонтана черное чешуйчатое тело. Дохлый дневной дракон.

Корвин прошел сквозь толпу, почтительно расступившуюся перед ним, и спросил у Эдвина:

– Где ты его взял?

Тот оглянулся, и удивление на его лице сменилось раздражением:

– И тебе доброго дня, братец.

Корвин, завороженный зрелищем, пропустил шпильку мимо ушей. Наконец-то он мог рассмотреть дракона вблизи. Даже мертвый, зверь внушал ужас. Ящер размером с небольшого медведя лежал на боку. Из раскрытой пасти торчали острые зубы, правая лапа с когтями-кинжалами вытянулась вперед. На шее зияла рана. Корвин прикрыл нос от гнилостного смрада.

– Так что у вас приключилось? – Он наконец перевел взгляд на брата.

Его ждал новый, едва ли не больший сюрприз: одежда Эдвина была вся в крови и грязи, а на предплечьях протянулись свежие порезы. Несмотря на это, брат сохранял царственный вид: высокий, красивый блондин с карими глазами. Временами он очень напоминал Корвину мать.

– Напоролся на эту тварь в пути, – ответил Эдвин. – Это дневной дракон, да? Такой же, как те, что напали на тебя по дороге в Андреас?

Корвин кивнул, чувствуя подступавшую тошноту. Он слышал разговоры о дневных драконах только в окрестностях Марареда, расположенного лишь немногим восточнее Андреаса и Фархольда. Этот же добрался до самого Норгарда.

– А куда ты ездил?

– В Пенлок.

То есть на юг.

– Ящер был один?

– Да, мне повезло. Иначе бы не выстоял… – Эдвин машинально потер руки, словно стирая с них кровь. – Выстрелил в него из пистоля, но только ранил. Гадина прыгнула, но я успел подставить меч и распорол ей горло.

– Прекрасный удар, Ваше Высочество, – похвалил Нокс.

Корвин знал, что этот дородный, седовласый и морщинистый человек еще полон сил и на занятиях по фехтованию с легкостью побеждает молодых.

Собравшиеся одобрительно загудели. Корвин напомнил себе, что слухи обо всем происходящем здесь вскоре распространятся по всему городу.

– Я рад, что тебе удалось отбиться, Эдвин. Но странно, что дракон был только один. – Корвин наклонился, разглядывая тушу. – Я думал, они держатся стаями, как и ночные.

«Впрочем, даже одинокий дракон смертельно опасен. Сначала напали на Грегоров, затем – на меня, теперь – на Эдвина…» Если за всем этим стояло Возрождение, то их цель была совершенно очевидна: свергнуть власть Норгарда.

Люди загомонили. Кое-кто тоже рискнул приблизиться к дракону.

– Как жить, если ни днем ни ночью нам не будет покоя от ящеров? – спросил кто-то, и разноголосый хор подхватил вопрос.

Канцлер Рендборн поднял правую руку. На ней в солнечных лучах тускло поблескивал перстень с крупным чар-камнем. Корвин не знал, какой заговор наложен на самоцвет, но из всех членов совета канцлер был самым напористым и лучше всех умел разговаривать с толпой. Его острые желтые глаза напоминали глаза хищной птицы.

– Не бойтесь! – громко произнес он. – За Тормейнами мы всегда были и будем как за каменной стеной. Верьте верховному королю!

Слова возымели скромный эффект. Не помогли ни энтузиазм, ни обаяние Рендборна. Большинство собравшихся жило в замке. Они либо точно знали о болезни Орвина, либо подозревали о ней. О какой вере в короля могла идти речь, если тот и из опочивальни-то почти не выходил?

Поняв, что происходит, Корвин решил действовать. Обогнув труп дракона, он взобрался на парапет фонтана.

– Канцлер Рендборн прав! – выкрикнул он, набрал в грудь побольше воздуха и в наступившем молчании продолжил. – Путешествуя по стране, я нашел оружие, которое навсегда изменит нашу жизнь. Оружие настолько действенное, что с его помощью однажды мы избавимся от драконов, как от ночных, так и от дневных. – Корвин обернулся, выискивая в толпе Боннера, Сигни и Кейт. – Госпожа Брайтон, госпожа Леф, мейстер Боннер! Пожалуйста, подойдите ко мне.

При одном взгляде на лицо Кейт Корвин порадовался, что стоит далеко, иначе она бы точно огрела его по шее. Однако ослушаться принца на виду у всего двора она не посмела. Троица во главе с Боннером подошла к фонтану.

Узнав Кейт, толпа глухо и неодобрительно загудела, повторяя ее имя: «Кейт Брайтон… дочь изменника… предательница…» Помянули и прозвище Корвина: «Принц-бродяга». В нем поднимался гнев. Он ведь обещал защитить Кейт. Заверял, что во дворце будут рады ее возвращению.

– И я исполню свое обещание, – пробормотал Корвин себе под нос.

Пусть потом делает с ним, что хочет, но сейчас она должна встать рядом.

Когда Кейт вышла вперед, он вновь заговорил, постаравшись, чтобы голос звучал властно – тоном, не терпящим возражений: