Минди Арнетт - Оникс и слоновая кость [litres]

Но что, если теперь сокрытие тайны грозит еще большими бедствиями, нежели откровенность? В Кочевом лесу что-то происходило. Когда они на следующий день вернулись туда в поисках драконов, Кейт почувствовала, будто ее лишили магии, едва она вошла под сень деревьев. Дар не просто уснул, как это происходило по вечерам, нет. Кейт словно отгородили от магии. Что-то сдерживало ее дар. Или кто-то?

Она хотела рассказать обо всем Корвину, но не могла этого сделать, не выдав себя. Признаться в том, что она – дикая, в то время как по всей стране бродят слухи о Возрождении? Немыслимо. Кейт казалось, что никогда прежде к диким не испытывали такой сильной ненависти, как сейчас. Их боялись, да, но не ненавидели. Узнай Корвин правду, особенно сейчас, когда он вполне может стать следующим королем, он просто обязан будет передать Кейт в руки инквизиторов. Первое испытание вроде бы закончилось вничью, однако Кейт чувствовала, что королем будет Корвин. И не только она – все так думали. Наблюдать за смутными силуэтами принцев, сражавшихся в невесть откуда взявшемся тумане, было странно. Тем не менее, из двух братьев младший был виден отчетливее, он почти светился.

Все же искушение поделиться с Корвином не давало ей покоя. Две недели после первого испытания Кейт проводила с принцем почти каждое утро. Он появлялся у нее под дверью со сладкими булочками и куда-нибудь приглашал: прокатиться на лошадях, прогуляться по саду или крепостному валу. Что еще хуже, Кейт чувствовала, что решимость держаться от Корвина подальше слабеет с каждым днем. Наоборот, она ждала этих встреч. Ей были приятны его прикосновения. Корвин же использовал малейший предлог, чтобы дотронуться до ее пальцев, погладить по плечу или взять за руку. Вчера Кейт даже показалось, что он собирается ее поцеловать. Она все еще чувствовала огорчение от того, что он так и не решился.

Пора было с этим кончать. Надо поскорее разобраться с отцовскими тайнами и бежать, пока Норгард вновь не стал ее домом, а она, Кейт, опять не отдала сердце тому, кто никогда не сможет ей принадлежать.

Вот только как подступиться к такой задаче? Не могла же она просто явиться в «Заветный клинок» и потребовать у них объяснений. Да и о чем, собственно, спрашивать? Туда и войти-то непросто. Кейт несколько дней наблюдала за борделем и уяснила, что будет выделяться на фоне завсегдатаев, как ослица – в табуне боевых коней. Отличалась она и от женщин, работавших в этом месте. Наняться туда нечего было и думать: навыков подходящих нет, зато ее лицо знала каждая собака. Не проходило и дня, чтобы Кейт не услышала за спиной свистящий шепоток: «Смотри, изменница идет!» Однако должно же быть какое-то решение. Нужно только хорошенько сосредоточиться.

– Как бы ты поступила на моем месте? – поинтересовалась она у Сигни во время конной прогулки.

Последние два дня Корвин заседал в совете, и Кейт уговорила Сигни помочь ей с выгулом лошадей.

– Моя матушка утверждает, что есть два способа разговорить гарро : пригрозить болью или посулить денег, – задумчиво ответила Сигни.

– Что еще за гарро? – Кейт согнала муху, севшую на шею Жар-птицы.

– Ишское словечко. Не знаю, как перевести. Означает того, кто родился не на островах.

– Хочешь сказать, что только островитяне умеют хранить секреты? – Кейт насмешливо посмотрела на подругу.

Ее слова показались ей глупыми и в то же время обидными.

– Вот именно. – Сигни торжественно кивнула, даже приосанилась. – Мы называем это зирах , священное молчание. Считается, что важнее нет ничего на свете.

Кейт хотела засыпать подругу вопросами, но они уже въехали в конюшенный двор, где их ждал Даль с соколом на плече. Точнее, ждал Сигни.

– Сигни, не хочешь прокатиться со мной в Тивальд? – спросил он с озорной улыбкой. – Всего на пару дней. Корвин припряг меня расследовать нападение дневных драконов.

Кейт вздохнула. Она чувствовала себя виноватой в том, что не рассказала Корвину о случившемся в Кочевом лесу. Дневные драконы нападали все чаще, а Тивальд находился совсем рядом – ехать до него всего один день. Если Корвин попросил друга лично туда поехать, значит, дело плохо.

Сигни флегматично смерила Даля взглядом. Кейт знала, что подруга всего лишь рисуется. Как и Даль, который решил ей подыграть.

– Полагаю, у меня найдется несколько свободных дней, – сухо проговорила она. – Однако вы, сударь, должны пообещать мне захватывающие приключения.

Кейт прикрыла глаза. Слова подруги напомнили ей о другой ее тревоге. Сигни действительно с чистой совестью могла отлучиться из Норгарда: у Боннера дела со скорострелами обстояли неважно. За месяц пребывания при королевском дворе он сумел изготовить лишь один экземпляр. Если ничего не изменится, советники начнут интересоваться, в чем дело. Том это понимал и все чаще пользовался магией при изготовлении отливок. Из-за участившихся нападений дневных драконов он только сильнее отчаивался.

– Моя несравненная госпожа, – Даль поцеловал руку Сигни, – клянусь, вы получите столько приключений, что некогда будет вздохнуть.

Сигни засмеялась, и звук ее смеха лучше всяких слов показал Кейт, какое сильное чувство связывает подругу с Далем. Кольнула невольная зависть. Легко некоторым любить. Впрочем, она от всей души желала Сигни счастья.

Пока та собиралась в дорогу, Кейт отправилась навестить Тома и увидела в новой кузнице его отца, чему очень обрадовалась. Томас Боннер-старший был невысок и худ, изнуряющая болезнь высосала из него все соки. Том, его приемный сын, внешне ничем не походил на отца, зато оба отличались добрым нравом и жизнелюбием, всегда вселяющим в Кейт надежду.

– А, юная госпожа пожаловала! – просиял старый кузнец и крепко обнял гостью.

Кейт обрадовалась, почувствовав, что к нему, похоже, возвращается былая сила. Томас прибыл в Норгард всего неделю назад и уже выздоравливал благодаря заботам магиков-целителей.

– Я как раз звал Томми обедать. Иначе ведь без роздыху работать будет, знаю я его. Не согласитесь разделить с нами трапезу?

Кейт подавила усмешку, заметив, как скривился Боннер, услышав из уст отца имя «Томми». Никому другому подобного не дозволялось.

– С удовольствием, – ответила Кейт, чмокнув старика в щеку.

Так она могла хоть ненадолго отвлечься от собственных бед. В присутствии Томаса нельзя было обсуждать дикую магию Тома. Приемный отец не знал правды о своем сыне: еще одна ложь ради защиты близкого человека.

Обед быстро закончился, и Кейт вновь очутилась в своей комнате наедине с собственными страхами и сомнениями, терзавшими ее все беспощаднее. Она ничем не могла помочь Боннеру, однако слова Сигни навели на кое-какие мысли. Оставалось раздобыть денег и подходящую маскировку.