Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками

— Все вы проходили перед моими глазами — имена признаков, имена предметов, местоимения, иногда глаголы. Но такая студентка, как вы, у меня впервые, Саша. И я вполне могу развести руками и сказать честно: это мне не под силу…

Сашка промолчала, не в силах скрыть разочарование. Стерх вернул тетрадь — вместе со вложенным в нее пером. Порывисто встал и прошелся по кабинету. Побарабанил кончиками пальцев по оконному стеклу. Вернулся, поддернул рукав черного пиджака:

— Посмотрите сюда…

Перламутровое зеркало на кожаном ремешке послало Сашке в глаза концентрированный луч света. Сашка героически попыталась не жмуриться.

— Я что-нибудь придумаю, — тихо сказал Стерх, — я найду, чем вам помочь. Обещаю.

Солнечным воскресным утром Сашка сидела в маленьком, будто газетный киоск, здании аэропорта города Торпы и смотрела, как от самолета на летном поле трусит к выходу толпа, как рабочие выгружают багаж на тележки, как бродят вокруг техники. Сашка выучила наизусть расписание авиарейсов, благо оно было совсем короткое, и распорядок городских автобусов — те ходили из центра города каждые полтора часа.

Наконец по трапу спустился экипаж — пара стюардесс, помоложе и постарше, пилот-стажер — низкорослый щуплый парень, похожий на молодого Пушкина, и Ярослав Григорьев позади всех. Сашка увидела его издали, и у нее перехватило дыхание.

Еще бы несколько секунд. Просто смотреть, как он идет через поле. Будто в замедленной съемке — белый китель, черные погоны на плечах, фуражка, небрежно сдвинутая на лоб. Сашке хотелось бы, чтобы он всегда так шел и не приближался, потому что сейчас он будет здесь — и придется что-то решать…

Самые торопливые пассажиры уже текли вереницей через зал ожидания за Сашкиной спиной. Ярослав скрылся в здании; Сашка отклеилась от окна, метнулась по залу, споткнулась о чью-то сумку, извинилась, села в первое попавшееся кресло и низко опустила голову.

Они прошли мимо нее — все пассажиры со своими чемоданами. Две стюардессы и пилот, похожий на Пушкина. Потом она увидела черные ботинки, прикрытые краем брюк, и услышала голос, от которого по спине побежали мурашки.

— Да, папа, — говорил он в телефонную трубку, устало, терпеливо и очень нежно. — Что купить по дороге? Хорошо, как скажешь. Но в такую погоду лучше бы нам…

За ним закрылись стеклянные двери. Сашка посидела еще несколько минут. Потом встала, вышла из здания и успела увидеть, как с парковки выезжает серебристая «Мазда».

Ее комната была завалена бумажными сумками и пакетами, вчера она сбросила покупки на пол, на кровать, на стол, куда попало, и комната сделалась похожей на склад. Все деньги, все, что передал ей Денис Мясковский, и те, что выдал Фарит в счет стипендии, — все ушли на тряпки. Кто она, убийца реальности, разрушитель грамматики?! Нет, чокнутая шопоголичка.

Для кого, спрашивается, она набрала в торговом центре две сумки кружевного белья?! «Купи себе трусов и лифонов», — сказала Лиза, ну что же, Сашка исполнила ее завет на двести процентов. И готова хоть сейчас примерять, любоваться, вертеться перед зеркалом и мечтать, мечтать, мечтать…

Сашка в раздражении сбросила со столешницы пакет с бельем. Уселась за стол, подтянула к себе текстовый модуль: том номер восемь сохранился хуже прочих, будто им играли в футбол. Болтался наполовину оторванный корешок. В разные стороны торчали страницы; Портнов говорил еще на втором курсе: «Вы должны сознательно использовать текстовой модуль в качестве посредника между вами и доступным на данном этапе архивом смыслов. Теоретически вам может явиться что угодно, включая фрагмент наиболее вероятного будущего…»

— Дорогая книжечка, — сказала Сашка с дурацкой улыбкой. — Ты же знаешь, я всегда старательно тебя читала… Расскажи мне про будущее. Не про мое… Про его будущее. Пожалуйста.

Таким развязным и в то же время просительным тоном она разговаривала только с лифтом в своем детстве — она задабривала лифт, потому что тот имел над ней жуткую власть и мог застрять между этажами, а это был детский Сашкин кошмар. Почему именно сегодня ей взбрело в голову разговаривать с текстовым модулем — она не могла бы объяснить, даже если бы от этого зависели судьбы мира.

Она бережно открыла поврежденную обложку, как если бы это был старый шелк поверх горы сокровищ. Начала читать первый параграф, потом второй, потом дальше, не позволяя себе остановиться, переворачивая страницы с таким чувством, с каким отдирают бинты от засохших ран. Абракадабра ворочалась в мозгу, как танковые гусеницы, Сашка читала, продираясь сквозь скрежет и вой, которыми была наполнена книга, и вдруг по глазам резанул яркий свет:

«…светящееся круглое облако, будто колесо, нанизанное на серебряный арматурный прут. Жемчужная и синяя воронка, мягкое свечение; это космическая пыль и скопления газа, они стоят уже в очереди — еще немного, и облака войдут за горизонт событий. Точка невозврата…»

Сашка схватила воздух ртом. Смысл закончился, осталась нервная дрожь и сожаление об упущенной возможности…

Пронеслась тень. Свет мигнул, дрогнуло стекло под порывом ветра, скрипнул балкон снаружи.

Стерх, в старомодном кожаном плаще, стоял на балконе, положив руки на перила. Очертания крыльев терялись в полумраке, пепельные волосы колебались в такт порывам ветра.

— Добрый вечер. Не напугал?

— Добрый вечер, — Сашка затряслась от вечерней сентябрьской сырости. — Мы что, полетаем?!

— Не сегодня, — сказал он отрывисто. — Но у меня для вас кое-что есть…

Он сунул руку за пазуху, вынул из внутреннего кармана конверт:

— Саша, верните мне задание, что я выдал вам в субботу. Возьмите вот это. Вскрыть завтра в восемь.

— Может, вы зайдете? — пролепетала Сашка и запоздало вспомнила, что устроила у себя свинский беспорядок.

— Спасибо, — он покачал головой. — В другой раз.

Сашка вернулась в комнату, взяла со стола запечатанное задание на понедельник и на секунду зажмурила глаза от дикой радости: не вскрывать проклятый конверт. Не падать с красного неба вниз головой, не напарываться на железное острие. Не слышать звука, с которым флюгер протыкает легкие и выходит между ребер. Не чуять приказ, исходящий от чудовища в башне, не пачкать кровью тетрадные страницы…

Она перевела взгляд на другой конверт, тот был поменьше и совсем тонкий. А может, это новая разновидность казни, и Сашку теперь будут жечь на площади или резать ножом на тысячу лоскутов?!

Стерх ждал на балконе, глядя поверх крыш. Ветер касался его крыльев, и перья, чуть топорщась, становились то сине-стальными, то полностью черными.

— Извините, что без предупреждения, — он взял запечатанный конверт из ее рук, — мне просто пришла идея… относительно вас. Надеюсь, планшет вернут из починки в понедельник, и больше не придется работать голубиной почтой.