Роберт Силверберг - Валентин Понтифик [litres]

– Новый урожай…

– Да, – сказала Хейнок. – С утра выйдем в поле. А сейчас пойдем.

– Долой узурпатора! Да здравствует истинный корональ!

– Да здравствует истинный корональ! – вдруг прокричала Аксимаан Трейш, резко вскочив на ноги. Ее глаза сверкали, язык трепетал, выдавая крайнее возбуждение. Она снова почувствовала себя молодой, полной сил и энергии. – Завтра на рассвете в поле разбросаем новые семена, тщательно присыплем их землей, вознесем молитвы и…

Нет. Нет. Нет.

Туман, окутывавший ее сознание, развеялся. Она вспомнила все. Поля сожжены. Сельскохозяйственный агент сказал, что их нужно выдерживать еще три года, пока земля не очистится от спор сажи. Отсюда и странный запах – сожженные листья и стебли. Огонь бушевал несколько дней. Дождь растревожил запах и поднял его в воздух. В этом году не будет урожая – не будет его и в будущем году, и через год.

– Глупцы, – сказала она.

– Ты о ком, мама?

Аксимаан Трейш обвела рукой вокруг себя.

– Обо всех них. О тех, кто кричит против короналя. Кто считает, что это месть Божества. Ты-то сама неужели думаешь, что Божество решило тяжко покарать нас? Хейнок, мы будем голодать, потому что сажа убила посевы, а какой корональ сидит в Замке, не имеет значения. Ровно никакого значения. Отведи меня домой.

Снова раздался крик: «Долой узурпатора!» В ушах старухи, медленно выбиравшейся из зала, он прозвучал погребальным звоном.

Элидат обвел пристальным взглядом всех принцев и герцогов, собравшихся в зале заседаний.

– Указы написаны рукой Валентина и скреплены печатью Валентина. Их подлинность не вызывает сомнений. В должное время мальчику следует присвоить титул принца.

– И вы считаете, что это время пришло? – холодно спросил Диввис.

Верховный канцлер твердо встретил его яростный взгляд.

– Да.

– И почему же вы так решили?

– Его наставники сказали мне, что он успешно освоил основные положения всех предписанных курсов.

– То есть может перечислить в должном порядке всех короналей от Стиамота до Малибора? И что же это доказывает?

– Обучение отнюдь не ограничивается списком короналей; полагаю, Диввис, вы и сами это еще помните. Весь курс обучения он прошел успешно. Синоды и декреталии, торговые балансы, кодексы провинций и все остальное; вы сами должны бы все это помнить, верно? Экзамены он прошел безукоризненно. Его знания столь же глубоки, сколь и широки. К тому же он смел. Во время похода по Плато газанов он убил малорна. Вы об этом слышали, Диввис? Не просто ускользнул, ловко прячась, а убил. Этот парень наделен выдающимися способностями.

– Я согласен с такой оценкой, – сказал лорд Элзандир из Чорга. – Я видел его на охоте, в лесу возле Гизельдорна. Он проворен и движется с естественным изяществом. Не витает в облаках и быстро соображает. Сознает пробелы в своих знаниях и прилагает силы для их заполнения. Он вполне достоин продвижения.

– Это безумие! – выкрикнул в голос Диввис и несколько раз звучно хлопнул ладонью по большому столу. – Полное, возмутительное безумие!

– Спокойнее, спокойнее, Диввис, – вмешался Миригант. – Такие крики не подобают нашему совету.

– Мальчишка слишком юн для того, чтобы быть принцем!

– Хочу напомнить, – добавил герцог Халанкский, – что он низкого происхождения.

– Элидат, сколько ему лет? – негромко спросил Стазилейн.

Верховный канцлер пожал плечами.

– Лет двадцать. Или двадцать один. Да, молод. Но отнюдь не ребенок.

– Вы минуту назад назвали его мальчиком, – напомнил герцог Халанкский.

Элидат вскинул руки ладонями вперед.

– Это была лишь фигура речи и ничего больше. Он действительно кажется моложе своих лет, но причиной тому невысокий рост и хрупкое сложение. Хоть и похож на мальчишку, но не мальчишка.

– Но все же не муж, – вставил принц Манганот Банглекодский.

– По какому же критерию? – осведомился Стазилейн.

– Посмотрите на любого из присутствующих здесь, – ответил принц Манганот, – и увидите критерий мужественности. Взять хотя бы вас, Стазилейн. Любой с первого взгляда увидит в вас силу. Выйдите в одиночестве, инкогнито, на улицу любого города – Сти, Норморка, Бибируна, – просто пройдитесь, и все будут расступаться перед вами, даже не зная ни вашего имени, ни титула. То же самое касается Элидата. Диввиса. Мириганта. Моего августейшего брата Дундилмирского. Мы – мужи . А он – нет.

– Мы принцы, – возразил Стазилейн, – причем уже много лет. От продолжительного осознания своего положения мы обрели определенную осанку и манеры. Но обладали ли мы всем этим двадцать лет назад?

– Конечно, – сказал Манганот.

Миригант расхохотался.

– Я ведь помню кое-кого из вас в возрасте Хиссуна. Что шумные и кичливые – того не отнять. Если это признаки мужественности, то вы, бесспорно, были мужами. Но с другой стороны… я думаю, что это своего рода замкнутый круг, что властные осанка и манеры развивают властность, которую мы и носим, как одежду. А вот снять с нас роскошные наряды, обрядить в одежды, скажем, фермера, оставить в порту где-нибудь на Зимроэле – и кто будет нам кланяться? Кто будет оказывать нам почтение?

– Он не обладает достоинством принца сейчас и никогда его не обретет, – угрюмо бросил Диввис. – Он нищий оборвыш с задворков Лабиринта и больше ничего.

– Я по-прежнему считаю, что нам не следует возвышать подобную персону до нашего ранга, – сказал принц Манганот Банглекодский.

– Говорят, что Престимион обладал не очень-то величественными повадками, – бросил герцог Чоргский. – Но вроде бы, даже несмотря на это, его правление считается вполне успешным.

Достопочтенный Канталис, племянник Тивераса, просидевший добрый час в молчании, вдруг вскинул голову и с величайшим изумлением произнес:

– Элзандир, ты сравниваешь его с Престимионом? В таком случае, что же мы сейчас делаем? Утверждаем нового принца или выбираем короналя?

– Каждый принц – это потенциальный корональ, – веско заметил Диввис, – и не будем об этом забывать.

– А избирать нового короналя нам, несомненно, придется скоро, – сказал герцог Халанкский. – Просто безобразие, что Валентин так долго не позволяет старому понтифику умереть, но рано или поздно…

– Это к делу не относится, – резко бросил Элидат.

– Я так не считаю, – возразил Манганот. – Если мы сделаем его принцем, то Валентину уже ничего не помешает возвести его впоследствии и на трон Конфалюма.

– Совершенно абсурдное предположение, – сказал Миригант.

– Ну, не скажите. Мало ли абсурдных поступков мы уже видели от Валентина? Взять хотя бы жонглерку из циркачей, которую он выбрал себе женой, или колдуна-врууна, сделанного одним из верховных министров, да и вообще всю эту компанию бродяг, из которой он составил этакий избранный придворный круг, отодвинув нас в сторону.