Роберт Силверберг - Валентин Понтифик [litres]

– Тебе ни за что не успеть, – сказал Диввис. – Пока ты будешь пересекать Внутреннее море, он уже проделает полпути до Ни-мойи.

– Я обязан попытаться, – сказал Элидат. – У меня просто нет выбора. Если бы вы знали, насколько Тунигорн встревожен, как он боится, что Валентин может решиться на какие-нибудь безумные и опасные действия…

– А как же управление? – вкрадчиво произнес Стазилейн. – С ним-то что делать? Элидат, ведь ты регент. У нас нет понтифика, а корональ, по твоим собственным словам, превратился в какого-то безумного провидца. И в этих условиях ты собираешься оставить Замок без руководства?

– В тех случаях, когда неотложная надобность вынуждает регента покинуть Замок, – ответил Элидат, – он может своей властью назначить регентский совет, который будет решать все вопросы, находящиеся в юрисдикции короналя. Именно это я и намерен сейчас сделать.

– И кто же войдет в этот совет? – спросил Диввис.

– Три человека. Ты, Диввис. Ты, Стазилейн. И ты, Хиссун.

Хиссун подскочил от изумления.

– Я?

Элидат улыбнулся.

– Сознаюсь, что поначалу я не мог понять, зачем лорду Валентину понадобилось так поспешно продвигать обитателя Лабиринта и к тому же столь молодого человека к вершинам власти. Но постепенно, особенно после начала этого кризиса, мне стало ясно его намерение. Мы здесь, на Замковой горе, утратили связь с реальной жизнью Маджипура. Мы сидим тут, на вершине мира, а там то и дело возникают коллизии, о которых мы и знать не знаем. Я слышал твои слова, Диввис, что все в мире счастливы, кроме, возможно, метаморфов, и, признаюсь: я думал так же. А теперь оказалось, что среди недовольных жизнью пустила корни целая религия, о которой мы ничего не знали, и армия голодных людей направляется к Пидруиду, чтобы поклоняться каким-то вновь выдуманным богам. – Он посмотрел на Хиссуна. – Ты уже кое-что знаешь, но тебе необходимо освоить еще очень многое. Во время моего отсутствия тебе предстоит несколько месяцев сидеть в руководящем кресле рядом с Диввисом и Стазилейном; уверен, что ты дашь им ценные советы. Что скажешь, Стазилейн?

– Я думаю, что ты сделал разумный выбор.

– А ты, Диввис?

Лицо Диввиса перекосило от еле сдерживаемого гнева.

– Что я могу сказать? Власть у тебя, и ты принял решение. Мне остается лишь повиноваться, так ведь? – Он поднялся и, напыщенно выпрямившись, протянул руку Хиссуну. – Поздравляю вас, принц. Вы достигли впечатляющих успехов – и за столь короткое время.

Хиссун, не дрогнув, встретил холодный взгляд Диввиса.

– Я счастлив, что удостоен чести служить в совете вместе с вами, лорд Диввис, – с величайшей серьезностью произнес он. – Ваша мудрость всегда будет служить мне примером. – И он пожал протянутую руку Диввиса.

Диввис, кажется, хотел что-то ответить, но передумал и лишь чуть слышно хмыкнул. Он медленно опустил руку, смерил Хиссуна яростным взглядом и величественно вышел из комнаты.

С юга дул резкий горячий ветер, который моряки – охотники на морских драконов – называют «посланием», так как он приходит с пустынного Сувраэля, континента, где находится прибежище Короля Снов. Этот ветер иссушал душу и томил сердце, но Валентин не обращал на него внимания: он витал духом где-то в иных сферах, среди задач, стоявших перед ним, и все дни напролет стоял на королевской палубе «Леди Тиин» и вглядывался в горизонт, дожидаясь, когда же покажется материк, и не обращал внимания на режущие порывы жаркого ветра, свистящие в ушах.

Плавание с Острова до Зимроэля уже казалось ему бесконечным. Эйзенхарт говорил, что, дескать, море не располагает, ветры противодействуют, маршрут нужно сократить, а для этого взять южнее, и называл еще какие-то проблемы. Валентин, не будучи моряком, не желал ругаться с ним из-за этих решений, но дни шли, западный континент все не приближался, и он понемногу терял терпение. Не единожды приходилось менять курс, чтобы избежать встреч со стадами морских драконов – по эту сторону острова они то и дело попадались. Некоторые из скандаров, входивших в команду, утверждали, что это самая многочисленная миграция за пять тысяч лет. Так или не так, но их было до ужаса много. В свое злосчастное прошлое плавание в этих водах, когда гигантский дракон разнес в щепки «Брангалин» капитана Горзвала, он не видел ничего подобного.

Драконы, как правило, перемещались группами по тридцать-пятьдесят голов с интервалом в несколько дней. Потом попался одинокий гигант, возможно, король, плывший целеустремленно, но неторопливо, как будто погруженный в глубокую медитацию. После этого некоторое время драконов не попадалось, ветер стал усиливаться, и флотилия устремилась туда, где лежал вожделенный порт.

И однажды утром с верхней палубы наперебой закричали:

– Пилиплок! Эй! Пилиплок!

Громадный порт показался внезапно – на высоком мысу над южным берегом устья Зимра возник огромный морской порт, поразительный и великолепный в своем беспорядке и деловитости. Здесь, где река достигала огромной ширины и на сотни миль вымывала в океан темный ил, который несла из самого сердца континента, стоял город с населением в одиннадцать миллионов человек, выстроенный по сложному и нерушимому плану, основой которого были четкие дуги, пересеченные спицами грандиозных бульваров, расходящихся от набережной. Валентин подумал, что этот город трудно любить, несмотря на всю красоту его широкой гостеприимной гавани. И все же, стоя и глядя на открывающийся вид, он увидел краем глаза своего старого товарища – скандара Залзана Кавола, уроженца Пилиплока, который тоже смотрел не отрываясь вперед, и на его грубом суровом лице читались и удивление, и восторг, и даже нежность.

– Охотники на драконов идут! – крикнул кто-то, когда «Леди Тиин» несколько приблизилась к берегу. – Смотрите, целый флот!

– О, Валентин, как красиво! – вполголоса сказала стоявшая рядом с ним Карабелла.

И впрямь это было красиво. До сего момента Валентин даже не думал, что суда, на которых мореходы бороздят океан в погоне за драконами, могут быть красивыми в каком угодно смысле. Они казались, скорее, зловещими – с пузатыми корпусами, гротескно украшенными отвратительными носовыми фигурами, и заостренными, как грозящие ядовитые хвосты, кормами, расписанные по бортам рядами белых зубов, алыми и желтыми глазами. И какой корабль ни возьми, они производили просто варварское, отталкивающее впечатление. Тем не менее каким-то образом в этой поистине огромной флотилии – а казалось, будто все пилиплокские корабли охотников за драконами вышли в море, чтобы встретить прибывшего короналя, – они обрели странную привлекательность. Их черные с малиновыми полосами паруса, заслонившие горизонт, развевались на ветру, как праздничные флаги.