Дмитрий Колодан - Дом Ночи [litres]

В этот момент открылась входная дверь, и на крыльцо вышла Матушка Ночи. Длинное платье из мягкого шелка переливалось всеми оттенками темноты – чернее черного, синее синего. Такого же цвета, как и ее бездонные глаза. В одной руке Матушка держала керосиновую лампу, в другой – незажженный факел, обмотанный серой тряпицей.

Голоса во дворе разом стихли. Матушка обвела взглядом жильцов, молча приветствуя всех и каждого. На мгновение ее глаза задержались на Кати, но если Матушка и удивилась, это никак не отразилось на бледном и красивом лице.

– А вот и Матушка! – обрадовалась Ива.

Кати громко сглотнула:

– Но у нее… У нее же… У нее шесть рук!

Странно, но из всего, что Кати увидела, именно этот факт поразил ее сильнее всего. Не тени, парящие над домом, не диковинные блюда на столах, не удивительные жильцы, а число рук Матушки Ночи.

– Ну да, – сказала Ива. – А что такого?

– Шесть рук, – Кати загнула пальцы, – и две ноги – итого восемь, как у…

Она не договорила. Матушка плавно сошла с крыльца и по дорожке между столами направилась к сложенному Поварихой костру. Она шла медленно, словно скользила над землей. За ее спиной вились влюбленные тени, но прочие жильцы стояли неподвижно. У Ивы засосало под ложечкой: ее захватила странная торжественность момента. И Кати, похоже, тоже – она крепко сжала руку Ивы вспотевшей ладошкой.

Остановившись в паре шагов от костра, Матушка зажгла факел от лампы. Подождала, давая огню разгореться. Иве показалось, что даже лес затаил дыхание. И в это долгое мгновение тишины в мире что-то сдвинулось.

Матушка поднесла факел к костру – тот вспыхнул в одно мгновение. Столб рыжего пламени взметнулся в небо, рассыпая снопы ярких искр. Они поднимались выше и выше, но не гасли, стремясь к своим небесным собратьям-звездам. Послышался громкий треск, а в ответ из Леса донесся долгий вой.

Праздник начался.

Пламя костра озарило красным деревья за оградой, и Ива увидела людей-оленей. Они выходили из теней меж толстыми стволами. Тихие, молчаливые, они шли к распахнутым воротам странной покачивающейся походкой, будто в любой момент готовы сорваться с места и бежать со всех ног обратно в лес.

Их оказалось больше, чем думала Ива. Пришли не только Тцибул и его пять жен, были и другие семьи, и те, кто явился в одиночку. Впереди шагал высокий мускулистый мужчина, ростом не уступавший Охотнику и на две головы выше всех своих сородичей. Его раскидистым рогам позавидовал бы и настоящий олень. Ива удивилась, как же он носит на голове такую тяжесть и до сих пор не свернул себе шею? На широких плечах лежала волчья шкура, так что голова болталась у мужчины под мышкой. Кроме подобных шкур да грубых набедренных повязок люди-олени не признавали иной одежды. А некоторые из женщин обходились и без этого.

Люди-олени проходили в ворота и становились вокруг костра. Их лица, освещенные дрожащим пламенем, блестели от пота и походили на маски, вырезанные из красного дерева. Черты были резкими и грубыми и не совсем человеческими. Сейчас, когда люди-олени собрались вместе, это было особенно заметно. Ива отметила, что мужчин среди них больше, чем женщин, а вот кого она не увидела, так это детей или детенышей – ни одного. До сих пор никто не произнес ни слова.

Кати потянула Иву за руку.

– Кто это? – шепотом спросила она.

– Олени, – так же шепотом ответила Ива.

– У них же рога! Настоящие!

Ива смерила ее взглядом:

– Ну да! Они же олени. Тсс!

Великан в волчьей шкуре шагнул вперед и поклонился Матушке. Следом за ним и остальные люди-олени склонили головы. Послышалось несколько сухих ударов: люди-олени так спешили выразить почтение, что сталкивались рогами.

– Мой народ приветствует тебя, Хозяйка! – сказал великан. У него оказался грубый, хриплый голос, словно его горло было изранено криками. – Для нас большая честь быть в твоем доме в День Осени.

Матушка Ночи поклонилась в ответ. Факел еще горел у нее в руке, и в небо поднимался столб черного дыма. До Ивы донесся запах горячей смолы, так пахнут стволы елей и сосен жарким летним днем. В костре что-то громко щелкнуло, затрещало, и вверх полетели рыжие искры. Некоторые из людей-оленей отпрянули. Ива заметила испуг на их лицах, будто они никогда прежде не видели огня. Но великан в волчьей шкуре не вздрогнул.

– Я рада, что вы пришли. – Матушка оглядела людей-оленей и покачала головой: – Вас стало меньше…

Великан скривился, как если бы наступил босой ногой на острую колючку.

– Наступают злые времена. Лес становится меньше, старые тропы уходят. Терновые псы все ближе… Но сегодня не время печалей. Мы пришли танцевать Танец Осени.

Он улыбнулся или оскалился, и Ива поразилась тому, какие у него крупные зубы. И как они помещаются во рту? Чем сильнее она присматривалась к гостям, тем меньше человеческого она видела в их чертах и все больше звериного. То, как люди-олени топтались на месте, то, как они вскидывали головы, оглядывались и прислушивались, – от всего этого оставалось странное и неуютное ощущение, будто эти создания только прикидываются людьми. Ива иногда любила играть, представляя себя зверем или птицей и подражая их повадкам. Но никогда прежде она не видела, чтобы звери играли в людей.

– Мы ждали вас, – сказала Матушка. – Пришло время, и кровь осени вскипела.

Вожак мотнул головой:

– Я чувствую, как она горит в моих жилах. Время пришло.

Вытянув шею, он завыл, и ему вторили другие его сородичи. Впрочем, выли одни мужчины. Женщины оленьего племени только переступали с ноги на ногу, настороженно поглядывая друг на друга. А вот среди жильцов дома этот вой нашел отклик. Кто-то громко засмеялся, кто-то приветственно закричал, а кто-то даже завыл, подражая гостям из Леса. Сумчатый волк Кинджа заскулил и прижался брюхом к земле. Кати сильно сжала руку Ивы. Щеки девочки раскраснелись, а в глазах плясали искры. Она дышала ртом, мелко и часто.

Тем временем Доброзлая Повариха подошла к черной бочке. Одним рывком она подняла каменную крышку и швырнула к ногам. Земля содрогнулась от удара, а по двору разнесся терпкий, сладкий, тяжелый, липкий и пряный запах сидра. Такой силы, что у Ивы на глазах выступили слезы, а люди-олени беспокойно задвигались, фыркая и встряхивая рогатыми головами. Запах подгнивших яблок и сырой земли, запах холодных камней и мертвых листьев, запах тлена и разложения; но еще и запах горящих поленьев, желудей, дождя, меда, гвоздики и жженой карамели. Запах Осени.

Повариха высоко подняла черпак на длинной ручке и широко улыбнулась. Похоже, Роза очень гордилась отведенной ей ролью.

Первой к бочке подошла Матушка, держа в протянутых руках большую чашу, вырезанную из капа. Повариха зачерпнула сидра и щедро, расплескивая напиток, наполнила чашу. Матушка что-то шепнула Поварихе, и та заулыбалась еще сильнее. Наверное, Матушка похвалила Розу за сидр. От гордости у Ивы перехватило дыхание. Она ведь тоже готовила этот напиток, в нем есть частичка ее самой.