А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

– Что же, ты облегчила мне жизнь, и мне даже жаль, что придется с тобой расправиться. Внизу жаждут твоей крови, – ликование сменилось хищным удовлетворением. – Челюсть, спусти-ка ее вниз.

Челюсть, один из воскрешенных, явно признал в Морге нового командира. Он перекинул Ксорве через плечо, и та закричала – сломанная рука выгнулась под странным углом. От боли она сначала не почувствовала, что воскрешенный несет ее вниз. Слегка утихнув, боль ненадолго сменилась унижением. Подвешенная к балке в комнате Псамага, она цеплялась за свою цель. Она могла сражаться. Теперь же у нее не осталось сил.

Ксорве вскрикнула: ее швырнули на что-то твердое. Раздался звон посуды, и руку пронзила волна обжигающей боли.

Ксорве с трудом огляделась – на нее смотрели стеклянные глаза чучел на стене. Точно умирающая мокрица, она лежала, распластавшись на спине, в обеденном зале, среди раскиданных приборов и расколотой посуды. Вокруг стола с мрачным видом сгрудились офицеры Псамага.

– Предательница, как я и обещала, – заявила Морга. Она схватила Ксорве за волосы и дернула вверх. Ксорве моргнула, стараясь сфокусировать взгляд на лицах собравшихся. – Шпионка. Она убила генерала. Несколько недель она была здесь, а ни один из вас ее не заметил.

Ксорве все так же смотрела на них мутным взглядом, не в силах пошевелиться.

– И кто, по-вашему, платил ей? – спросила Морга, подняв Ксорве почти вертикально. Она приставила ей ко лбу нож и нажала, проткнув кожу. – Кто завидовал этому месту? – она убрала клинок. Кровь заструилась по лицу Ксорве. – Кто с самого начала завидовал Псамагу? – одним взмахом она раскроила лицо Ксорве от щеки до подбородка. Сильнее боли было изумление от того, как непринужденно она это сделала. Морга огляделась с безрадостным видом. – Поглядите, кого не хватает за столом. Похоже, Талассерес вернулся к дяде.

От собравшихся вокруг стола донеслось бормотание. Для Ксорве все эти грозные лица слились в одно.

– Мы доберемся до Олтароса, ясно? – сказала Морга. – За это его ждет смерть. Но пока нам нужно решить, что мы сделаем с предательницей.

– Змеиное логово, – как нечто само собой разумеющееся сказал один из офицеров. – Песчаная жена.

Все тут же поняли, что это лучшее решение, и одобрительные возгласы сменились выкриками – Песчаная жена, песчаная жена, песчаная жена – под топот и удары кулаками по столу.

Морга улыбнулась.

– Из-за этой мерзавки погиб наш друг Тенокве. Пришло время сравнять счет.

Челюсть схватил Ксорве за загривок, будто бродячую собаку. К горлу подступила тошнота, и она судорожно сглотнула, не в силах сопротивляться новому унижению. Страх парализовал Ксорве: Челюсть тащил ее к яме. Внизу виднелись кольца цвета слоновой кости. Ксорве не надеялась, что Атараис пощадит ее во второй раз.

Большая узловатая голова поднялась над ямой, и послышался голос Атараис, похожий на свист ветра над равниной. До собравшихся не сразу дошло, что это был смех.

– Долгая жизнь имеет свои преимущества, – сказала она. – Время приводит к ржавчине и разложению и пожирает наших врагов. Главное – иметь терпение. Но мы видим закуску.

Морга кивнула, и Челюсть подошел к краю ямы. Ксорве перестала бояться. Из всех чудовищ, которых она встречала, Атараис была самой благородной, а ее оружие – самым милосердным. Не медленная смерть на дыбе, не разрушение от присутствия Неназываемого, но яд, дарующий быстрое избавление.

Челюсть протянул ее, как сокольничий – перчатку, и Атараис вырвала Ксорве из его рук. А затем ее тело взмыло вверх, и на нее уставились стеклянные глаза.

– Не бойся, малек, – нежно произнесла Атараис в ее голове. – Ты пролила кровь тирана. Твоя отвага достойна уважения, и за это тебе воздастся.

Атараис скользнула обратно в яму, на грязный пол, и разинула пасть, делая вид, будто пожирает тело. Морга что-то сказала, компания принужденно рассмеялась, а Ксорве была надежно укрыта от них в углублении из мягких белых чешуек.

Атараис оставила Ксорве у одного из туннелей, рядом с лужей воды. Прошло, казалось, несколько дней. Ксорве спала и видела сны. Ей снился обитаемый Эчентир. Над великим городом сияли звезды. Во всех окнах горел свет, по улицам скользили змеи, их ослепительная чешуя была украшена цветочными гирляндами. На нее упал чей-то понимающий взгляд. Ее оценили, и она осталась невредима.

Проснувшись, она попила из лужи и как могла умылась, счищая засохшую кровь с лица. Все тело нещадно терзала боль, будто конечности устроили состязание, какая из них болит больше.

Атараис поблизости не было. Впереди Ксорве ждал лишь один путь. Она собралась с силами и направилась в темноту.

У подножия лестницы, за одну ступеньку до проклятия, лежал амулет – казалось, его подбросили снизу. Цепочка была обмотана вокруг свитка бумаги, слегка обгоревшего по краям под действием оберега. Присев на корточки, Ксорве развернула свиток и, не веря своим глазам, прочла:

«Без обид.

Тал Чаросса».

Больше ей не встречались подобные обереги, только серебристо-голубая печать чуть впереди. Ксорве шарахнулась от нее, и раздался звон колокольчиков – точь-в-точь как тот, что отвлек Псамага тогда. Талассерес Чаросса прошел тем же путем и невольно спас ей жизнь.

Лестница привела ее в пещеру. Когда-то это место было искусно вымощено и представляло собой широкую подземную аллею. Там были две арки, более или менее целые, а за арками от пещеры расходились в противоположных направлениях два прохода. Указатели гласили: ГОРОД и ПУСТОШИ.

Ксорве и сама не знала, как ей удалось выбраться из пещер. В конце концов она вылезла из расселины у холмов в полумиле от крепости.

Утро было в самом разгаре. После недель, проведенных в полумраке крепости, солнечный свет ослеплял, и Ксорве подавила порыв вернуться и спрятаться в темноте.

Она отыскала другой путь. Теперь Сетенай сможет попасть в город. Но трудно чувствовать триумф, когда рот полон собственной крови. Ксорве едва задумывалась, что значил ее успех.

Морга, по всей видимости, перекрыла все входы в крепость: очередь в пустыне растянулась на добрые две мили.

Ксорве подобралась поближе к фургонам. Удивительно, но из мира не исчезли смех и болтовня. В очереди по-прежнему торговали едой. Запах напомнил ей об обереге – горячий жир, поджаренное мясо, обугленные кости, – но она была так голодна, что не отказалась бы и от собственной поджаренной ноги.

Ксорве подошла к одному из лотков, стараясь не вздрагивать от чужих взглядов. Ну и зрелище она, должно быть, представляла собой – вся в засохшей крови, грязи и в лохмотьях. Торговец отшатнулся от нее, выставив перед собой мясо на вертеле, словно отгораживаясь от демона. Взяв еду, она повернулась спиной к крепости и зашагала в направлении пустыни.