А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

А как отреагирует Олтарос, увидев их? Отступит ли он, поняв, что Сетенай вернул себе былое могущество? Сетенай не сомневался в подобном исходе, но Ксорве помнила его сражение с Акаро. А она не в той форме, чтобы помочь ему, если что-то пойдет не так. Поэтому-то она терпеть не могла болезни и травмы – приходится все время строить догадки, метаться от одной версии к другой, как мяч, который перебрасывают из рук в руки.

Она надеялась, что Тлаантот будет похож на Серый Крюк. Сетенай говорил, что его город чище и красивее, но и здесь нужно будет исследовать новые места, пробовать непривычную еду на рынке, возможно, учить новые языки. И она по-прежнему будет помогать Сетенаю, ведь теперь он знает, что может доверить ей любые поручения.

Вскоре она перестала морщиться при каждом движении. Пришло время отправляться.

При виде крепости Ксорве отвела взгляд. А в пещерах думать о ней было некогда – нужно было удерживать равновесие единственной рабочей рукой.

Они дошли до грота с оберегом и лестницы, ведущей в крепость. Сетенай остановился, чтобы рассмотреть оберег. Наклонившись поближе, он дотронулся до воска карандашом. Хотя на шее у него висел амулет Псамага, Ксорве прижала к себе здоровую руку, подавляя порыв оттащить его подальше.

– Топорно, но эффективно, – пробормотал Сетенай. – В этом весь Олтарос.

В Тлаантоте было раннее весеннее утро, стояла прекрасная погода. Дул ветерок, приносивший тепло с Моря Безмолвия. Поднявшись по потайной лестнице, они очутились в небольшой платановой роще посреди парка.

Старая вышивка на потрепанном плаще Сетеная засверкала на солнце, как рябь на воде. На шею он повязал поношенный шарф и при ходьбе опирался на палку. Он уже надел перчатки, но их прикрывали длинные рукава.

– О, как же я скучал по тебе, мой город, – сказал он негромко, когда они вышли из-под тени деревьев. – Во имя Благородных Мудрецов, как же я скучал.

Стоило им войти в город, как с Сетенаем произошли перемены – как будто солнце вышло из-за туч. Сетенай выглядел бодрым, оживленным, ликующим, он преисполнился силы и уверенности в себе. Пусть он был одет в лохмотья, но глаза его сверкали от радости. Возможно, так подействовало на него возвращение к своей богине.

Тлаантот и в самом деле был куда тише и чище, чем Серый Крюк. Аллеи, засаженные стройными рядами кипарисов, были пусты. Несмотря на волнение, Ксорве не смогла удержаться от улыбки, заметив фонтаны на площадях – точь-в-точь такие, как описывал Сетенай.

– А где все? – спросила она. Капюшон такого же поношенного, как у Сетеная, плаща она натянула пониже на лицо.

– Еще рано, – ответил Сетенай. – А может, они почувствовали, что грядут изменения, и решили остаться дома. – На этот раз от его улыбки исходила угроза, и Ксорве порадовалась, что они союзники.

Они прошли вверх по главной улице, стараясь не привлекать внимания.

В самом начале улицы располагалась Школа Трансцендентности, величественное здание из белого мрамора с медной кровлей и заостренным куполом, напоминающим бутон кувшинки. Вход охраняли два вооруженных стражника, одетых в цвета города – нефритовый и слоновую кость. Один из них вышел им навстречу.

– Ну-ка, – сказал он. – Проходите дальше. Здесь запрещено просить подаяния.

Сетенай поднялся на ступени.

– Я законный канцлер Тлаантота, – сказал он. – Узурпатор Олтарос Чаросса не заслуживает вашей преданности. Отойдите.

Глаза капитана расширились от страха – он узнал Сетеная. Открыв рот, он пытался произнести что-то, и в итоге выговорил « Никогда!» . Стражник положил руку на меч.

– Мы никогда…

Но закончить фразу ему не удалось. Сетенай нетерпеливо дернул запястьем, перчатки зашипели, и в воздухе появилась прорезь в шесть футов высотой, исказившая все вокруг. Капитан пошатнулся, меч застыл в замахе. Из щели показались конечности, похожие на клещи, и нечто принялось раздирать прорезь еще шире. На глазах у Ксорве они нерешительно схватили капитана и сжали его в крепком объятии. Он коротко взвыл, и конечности утянули его за собой. Щель тут же исчезла, как будто и не было ни капитана, ни конечностей, ни крика.

Все это заняло несколько мгновений. Рука Сетеная безвольно повисла. Лоб блестел от пота, руки дрожали. Говорить он ничего не стал: все и так было ясно.

Второй солдат уставился на место, где только что стоял капитан, затем выронил оружие и поднял руки вверх.

Сетенай прошел мимо него к огромной бронзовой двери Школы Трансцендентности. Он трижды постучал, и каждый удар отдавался над площадью колокольным звоном. Рукавицы Сетеная высекали искры, подобно молоту, бьющему по наковальне.

На нижней половине двери был вырезан герб Тлаантота – чаша, поддерживаемая двумя бронзовыми полуконями-полурыбами. При первом стуке их гривы и плавники вспыхнули тревожным огнем. При втором они отделились от кубка и спрятались в двери, будто в подводной пещере. При третьем сопротивление прекратилось, и дверь бесшумно распахнулась в темноту.

Внутри здание Школы Трансцендентности было огромным, холодным и безмолвным. Сквозь отверстия в своде пробивались тонкие солнечные лучи. Здесь было еще тише и еще пустыннее, чем снаружи. Ксорве и Сетенай прошли через парадный вестибюль и спустились к высоким бронзовым дверям. Эти двери напоминали заросли непроходимого и колючего терновника, Ксорве не заметила ни ручки, ни замочной скважины.

Из тени вышла небольшая группа безоружных и испуганных людей. Все они были тлаантотцами, их уши тревожно вытянулись и то и дело дергались. Группу возглавляла женщина в длинной плиссированной мантии. Остальные, по всей видимости, были ее свитой. При виде Сетеная большинство из них вскрикнули и отшатнулись, но женщина сделала шаг вперед, собрав волю в кулак. Морщинки от частого смеха указывали на ее доброту, но теперь в ее лице не было ни мягкости, ни веселья.

– Ниранте, – буднично поздоровался с ней маг.

– Сетенай, – тем же тоном ответила женщина, как будто они обсуждали дела. Затем ее решимость дрогнула, и на лице отразилось нечто вроде отчаяния.

– Безопасный проход, – сказала она. – Ты обещал безопасный проход для нас всех и должность для моего сына.

Она указала на молодого человека, стоявшего рядом.

Это был Талассерес Чаросса.

В гневе Ксорве вонзила ногти здоровой руки в ладонь. Талассерес смотрел на Сетеная, делая вид, будто они незнакомы. Ей потребовалась вся выдержка и годы терпения, чтобы не броситься на него.

– Итак, – произнес Талассерес, – вы собираетесь убить моего дядю.

– Это создаст какие-то сложности для тебя? – беспечно спросил маг.

Талассерес скривил рот в подобии циничной усмешки, но из-за сжатых зубов лицо приняло ворчливое выражение.