А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

– Нет, – ответил он.

В ответ маг только кивнул.

– Дверь, Ниранте?

Приблизившись, она протянула руки к двери, не касаясь ее, а затем уколола ладонь об один из шипов. Кровь тут же впиталась, как будто шип внутри был полым, а ветви на двери разошлись с металлическим скрипом. Створки двери распахнулись.

– Безопасный проход, – торопливо повторила Ниранте.

– Да, да, конечно, и должность для твоего сына, – подтвердил Сетенай. Голос его звучал спокойно, даже весело, хотя обычно такая настойчивость его раздражала. – У нас был уговор. Мне не нужно об этом напоминать. Где Олтарос?

– Мы его почти не видим. Он уже несколько недель не выходит из своего кабинета. Я не разговаривала с ним с момента возвращения Талассереса.

– Он уже должен был понять, что я здесь, – сказал Сетенай.

– Он ждал твоего прихода. Он спускался в Сокровенную Часовню, – сказала Ниранте. – Он подготовился и уверен, что его поддержит Сирена.

Сетенай рассмеялся.

– Наверное, нехорошо говорить так о твоем брате, но меня изумляет, как можно столько лет оттачивать свое мастерство, вобрать в себя всю силу Тлаантота и при этом так мало понимать. Вообще ничего. Ниранте, ты свободна. Ты и твои домашние находитесь под моей защитой.

Ниранте и ее свита прошествовали к двери. Талассерес застыл на месте, сжав кулаки и выставив вперед подбородок.

– Тал, – позвала Ниранте. – Поторопись!

– Я хочу остаться, – сказал он.

Ниранте перевела взгляд с сына на Сетеная, растерянность сменилась негодованием.

– Я не возражаю, – сказал Сетенай. – Пусть остается. Если он собирается работать на меня, ему не помешает сразу ознакомиться с моими методами.

– Ты обещаешь, что он не пострадает? – спросила Ниранте.

– Тебе придется поверить мне на слово, – сказал Сетенай.

Нельзя сказать, что Талассерес избегал Ксорве – для этого он должен был сначала заметить ее. Он не смотрел ни на ее сломанную руку, ни на ее искалеченное лицо, полностью сосредоточившись на матери и маге, а затем повернулся к двери.

« Должность?» – с недоумением подумала Ксорве. С другой стороны, она же не рассказала Сетенаю, что именно случилось в крепости – что это по милости Талассереса она лишилась клыка и едва не рассталась с жизнью.

За шипастой дверью обнаружилась библиотека, почти такая же обширная, как змеиная библиотека в Эчентире. На мраморном полу золотом была выложена карта звездного неба. Они прошли мимо глобусов сотен планет и бюстов сотен ученых прямо к Сокровенной Часовне, скрытой за еще одной бронзовой дверью.

По обе стороны от нее стояли статуи, а сама дверь была довольно маленькой – настолько, что Сетенаю пришлось пригнуться, – но очень тяжелой. На полу с двух сторон виднелись три паза в форме полукруга. Здесь Сетенай остановился.

Одна из статуй изображала мужчину с высоким лбом и густой бородой, другая – женщину, с волосами, уложенными вертикально, наподобие сосновой кроны. Тлаантотские философы, решила Ксорве. Лица обоих выражали ненасытную любознательность. В сложенных мраморных руках каждый держал по золотому кубку. Сетенай взял один из кубков и вылил его содержимое на самый дальний круг.

– Солевой раствор, – сказал он, вернув кубок на место и взяв второй. – А это масло мирры.

Тяжелый сладко-горький аромат мирры разлился по комнате, когда Сетенай наполнил им второй круг.

– Надеюсь, ты все запомнил, Талассерес, – сказал он. Ксорве он никогда не объяснял ничего, связанного с магией, и она ощутила укол недостойной ревности. – Соленая вода – это осквернение священного элемента. Масло мирры – подношение земных богатств, оно символизирует преходящую славу. И последнее… – Порывшись в кармане, Сетенай вытащил пузырек, запечатанный воском. – Три заклятья невозможны без чего-то мертвого. Прах из Старой Ормарии, до ее падения.

Сняв печать с пузырька, он высыпал прах в третий желоб.

– Это откроет дверь, господин? – спросил Талассерес.

Ксорве разозлилась, но тут же подавила возмущение, понимая, что сейчас не время. Это миг триумфа Сетеная. А она разберется с Талассересом позже.

– Отнюдь, – сказал маг. – Дверь не заперта. Три оберега, напротив, не дадут никому выйти. Нельзя недооценивать богиню этого города. Будь у нас время, я предпочел бы использовать все три оберега трижды – соленый раствор, кровь и золото, мирру, камфору и бальзам, кости, пепел и прах, – но и это сработает.

Ксорве вслед за Сетенаем вошла в Сокровенную Часовню. Та была возведена из камня, и внутри было прохладно, как в погребе. Единственным источником света служила масляная лампа, подвешенная на цепи к потолку. Тени пробегали по стене, как будто комната была погружена в толщи воды.

В центре комнаты на возвышении лежал огромный темный кристалл высотой в двадцать футов, сверкающий и многогранный. В мерцающем свете он блестел, как будто был мокрым. Казалось, он являлся частью чего-то большего: ближе к вершине он становился тонким, острым и полупрозрачным.

Причудливый. Даже больше – неестественный. Он не принадлежал этому миру. Вокруг камня в воздухе, не опускаясь, парили пылинки. Ксорве вспомнились священные тексты из ее детства: Неизвестный и подобные ему находятся за пределами мира.

В этом камне было божество, связанное с ним, подобно тому, как Неназываемый был связан со своим Святилищем. Ксорве подумала, что способна почувствовать его присутствие, совсем как другие слышат в темноте чужое дыхание. Божество не проявляло себя, оно наблюдало и выжидало.

Перед камнем, как ребенок перед равнодушным взрослым, стоял Олтарос Чаросса. Худощавый, лысый и чисто выбритый, он был одет в простую серую мантию. Больший контраст с Сетенаем было трудно вообразить. Уши Олтарос прижал к голове: он был так сосредоточен на камне, что не стал даже оборачиваться.

Перед возвышением лежали два или три тюка. Только подойдя поближе, Ксорве осознала, что это на самом деле. Талассерес охнул – это были тела, одетые в форму прислуги. Их кровь залила основание камня, но в тусклом свете лампы она казалась простой лужей.

– Повара, – безучастно пробормотал Талассерес, едва ли осознавая, что говорит вслух. – Мать решила, что они сбежали…

Он сделал шаг, и тут Олтарос повернулся.

– Талассерес, – сказал он устало. – Я слышал о твоем возвращении. Псамагу все-таки следовало выкинуть тебя из окна.

Он перевел взгляд с Талассереса на Ксорве, затем на Сетеная, и глаза его сузились от гнева. Ксорве закрыла дверь. Если Талассерес окажется рядом с окном, желание Олтароса вполне может исполниться.

На губах Олтароса заиграла горькая усмешка.

– Надо же, Белтандрос. Вот и ты здесь. Надо полагать, ты всех их убедил, что твое дело праведное.