А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

При других обстоятельствах Ксорве обязательно обратила бы внимание на голые ноги Шутмили, но теперь она так устала, что едва могла стоять.

Шутмили, по всей видимости, ничуть не возражала против того, чтобы спать рядом с Ксорве. И все же… многое изменилось с того момента, как они покинули мир Предтеч. Она не хотела, чтобы Шутмили что-то заподозрила, и не хотела мучить себя. Ксорве не собиралась вести себя как Тал, который с трагическим видом таскался за кем-то, кому не был интересен. Свернувшись на куче подушек на достаточном расстоянии от Шутмили, она натянула на себя простыню.

Она уже засыпала, когда ее осенило.

– Какая еще старая бумага? – спросила она, но Шутмили уже спала.

Тал сумел выбраться из лавки Морги живым. Живым, но избитым и измученным. Ему удалось спрятаться в грузовом отсеке карсажийского фрегата между бочками вина и мешками с рисом. Из длинного пореза над бровью лилась кровь, и не исключено, что Морга сломала ему нос.

Теперь это не имело значения. Он в безопасности, и карта у него. Это самое главное. Вот чего никто не понимал в Тале. Его можно избить. Его можно унизить. Но он никогда не остановится, никогда не сдастся, и в конце концов он победит.

Он прополз между бочками и в конце концов нашел удобное место. Он зажег свет, сел на край ящика и только тогда открыл кожаный футляр. Внутри лежал тонкий лист бумаги. Осторожно развернув его, он узнал собственный почерк.

Без обид, паршивка.

Оранна вытащила Реликварий из кармана и повертела его в руках.

– Я подумывала о том, чтобы использовать молоток, – заметила она.

– Просто чтобы узнать, что внутри? – спросила Ушмай, согревая пальцы дыханием.

– Возможно, оно того стоит, – сказала Оранна.

Они находились внутри Антрацитового Шпиля. Сколько именно – часы или дни – они потеряли счет. Это место нарушало все законы геометрии, а Оранна так долго пыталась связаться с Неназываемым, что потеряла связь с пространством и временем.

Ее покровитель не явился. Оранна трижды в день жгла лотос и принимала настойку мухомора, хотя ей никогда не нравились побочные эффекты. Полдня она дрожала у входа в башню, но в слишком ярких галлюцинациях ей явилась лишь самопровозглашенная настоятельница Кверен. Единственное, что удалось выяснить у Неназываемого – Реликварий открывается перед троном и земной обителью Ирискаваал.

И вот они добрались до башни, но Реликварий не открылся. Они вошли внутрь. Начали поиски. Тщетно.

Оранна провела кончиками пальцев по крышке Реликвария. Та блестела так, как будто ее только что отполировали. Забавно было бы посмотреть на реакцию Сетеная, если бы она уничтожила Реликварий. Он всегда держался отстраненно, будто случайный посетитель, которому любопытно наблюдать за местными жителями – на расстоянии . Не вовлекаясь. Многие совершали ошибку, пытаясь ухватиться за него. Но рано или поздно с плаща сдирают прилипший репей. Разрушение Реликвария, безусловно, привлекло бы его внимание – если ей вообще нужно его внимание.

Устыдившись своих мыслей, Оранна поджала губы. Уничтожить источник силы, который можно использовать самой, просто назло Белтандросу? Он этого недостоин. Она лучше, чем жрицы в Доме Молчания, которые только и делали, что плели интриги, зацикливались на чем-то и ругались. Какое-то время она наслаждалась обществом Белтандроса и перепиской с ним, но это было в прошлом. Ее ждали более важные дела.

– Земная обитель Неназываемого – Святилище в горах, – сказала Оранна. – И его трон там же, хоть нам и не позволено преклонять перед ним колени… этот мир – все, что осталось от Древней Ормарии. – Антрацитовый Шпиль, где мы сейчас находимся, некогда был земной обителью Ирискаваал. Но ее трон разрушен. Его больше нет ни здесь, ни где-либо еще. Ведь не может Неназываемый ошибаться?

Ушмай с ужасом посмотрела на нее, не сразу догадавшись, что это был риторический вопрос и что ее мнения никто не спрашивал.

– Нет, – продолжала Оранна. – Трон каким-то образом должен быть здесь. Мы на правильном пути. Это испытание. Вопрос, как обычно, в том, чем мы готовы пожертвовать.

Канва с самого утра не сводила взгляд с карт, пытаясь проследить маршрут беглянок сквозь густую паутину Врат вокруг Павлиньей станции. За всю свою долгую карьеру она совершила достаточно ошибок, чтобы понять, что случившееся у Павлиньих врат – скорее досадный промах, чем непоправимая катастрофа, но все-таки это было неприятно.

Рассуждая логически – если эта ошаарка хочет продать Шутмили, куда она может ее отвезти? Так упорядочивается хаос. Стоит сопоставить всю информацию, и появится очевидное решение. Канва хотела побыть одна, чтобы спланировать их следующий шаг.

Но здесь был Цалду, который явно решил, что у него есть к ней срочное дело.

– Во имя Девятерых, Цалду, вы что, сами не можете справиться с безбилетником? – спросила она. Услышав богохульство, Цалду поморщился.

– Дело не совсем в этом, Инквизитор Канва… – начал он.

– Для этого у нас есть тюремный отсек, – сказала она. – Задержите его и вышвырните с корабля на следующей дозаправке.

– Да хватит уже, – послышался голос из коридора. Выглянув, Канва увидела тощего тлаантотского парня в порванной рубашке. Страж заломил ему руки за спиной. Выглядел тот как типичный оборванец со станции, который влез куда не просят. – Передай ей мои слова!

– Инквизитор Канва, он говорит, что у него есть информация… – сказал Цалду.

Канва вздохнула. Будь Цалду не только дотошным, но и сообразительным, цены бы ему не было.

– Ну конечно, – сказала она. – Делать мне больше нечего. Цалду, мы должны забрать мою племянницу, прежде чем ее продадут.

– Я знаю, куда отправилась твоя чародейка, – встрял парень. – Отпусти меня, и я расскажу.

– Прошу прощения? – переспросила Канва.

– Твой адепт, неважно, – сказал он, поморщившись. – С двумя косичками. Похожа на горностая, который укусил сочный лимон. Я знаю, куда она направилась, и если твои элегантные имперские карты не врут, ты сможешь ее найти.

Врата вспыхнули, когда яхта проходила сквозь них – по поверхности пробежала нефритовая и золотая рябь, а затем над корпусом пронеслась вспышка чистого золотого света, и они переместились в мертвую зону.

По карте Морги было легко ориентироваться, к тому же рядом была Шутмили, которая расшифровывала примечания. Это были последние Врата, отмеченные на карте. Они находились в затерянной долине Лабиринта, вдалеке от торговых путей и станций.

Мир замкнулся в себе, растворяясь и меняя форму, будто мокрая глина. А потом Врата выплюнули их.

Под мерцающим небом распростерся неглубокий черный водоем. Похоже на Эчентир, но только хуже. Небо разошлось, как раскрывшийся бутон, уступив место перевернутым горам, вывернутым долинам, гигантским колоннам и каменным аркам.