Бриджид Кеммерер - Клятва безумная и смертельная [litres]

Его тон настолько серьезный, что я усмехаюсь сквозь слезы.

– В хорошем смысле?

Он морщится.

– Нет. С таким же успехом она могла бы просто подавать угли.

Я смеюсь в голос.

– Тем не менее это гораздо лучше, чем все эти моллюски и крабы в Эмберфолле, – замечаю я, скорчив недовольное лицо.

– Кощунство! – Грей не улыбается, но в его глазах пляшут озорные искорки, и я знаю, что на самом деле он надо мной подтрунивает. – В Риллиске мы с Тайко наперегонки бегали за лучшими вареными крабами в городе.

– Я не думала, что есть что-то хуже крабов, пока ты не сказал, что вы ради них бегали .

Мои слова вызывают у Грея смех, звук которого занимает особое место в моем сердце. Грей настолько сдержан, что вызвать у него настоящую улыбку или смех практически невозможно. Каждый раз, когда он смеется, мне хочется запереть этот дивный звук в шкатулке и хранить, как самую настоящую драгоценность.

Затем он говорит:

– В то время нас угощала трактирщица Джоди. Она была моей подругой.

Я внутренне напрягаюсь. Возможно, дело в том, с какой интонацией Грей произносит слово «подруга», или же в том, что эта девушка – трактирщица. Или же мне просто трудно слышать имя незнакомой мне девушки из уст Грея.

– Подруга? – переспрашиваю я, стараясь говорить небрежно, но, скорее всего, у меня получается это из рук вон плохо.

– Да, просто подруга. Ничего больше, – отвечает Грей, после чего слегка качает головой. – Тогда я слишком… Слишком боялся разоблачения, чтобы в моей жизни мог появиться человек, с которым меня бы связывало нечто большее.

– Ты опять толкуешь про свое стратегическое отступление?

– М-м-м, – уклончиво мычит Грей, и я улыбаюсь.

Я жду продолжения, но он больше ничего не добавляет. На мгновение я задаюсь вопросом, имеет ли для меня значение, было ли между ним и этой девушкой что-то большее, в чем он не хочет признаваться. Однако я зря забиваю себе голову подобной ерундой. Для человека, который так мало рассказывает о себе, Грей невероятно откровенен. В его словах никогда нет даже намека на хитрость или обман.

Молчание, которое воцаряется между нами, нельзя назвать напряженными. Моя ревность смягчается, превращаясь во что-то более теплое, приятное и нежное. Захватившее меня чувство заставляет меня желать, чтобы нам никогда не приходилось покидать мои покои, чтобы мир ограничивался лишь этими стенами, чтобы существовали только я, Грей, потрескивающий в камине огонь, а за окном не было ничего, кроме ночного неба.

Подобная мысль кажется мне безмерно эгоистичной.

Я сглатываю комок в горле и не позволяю слезам пролиться.

– Я видела тебя на поле вместе с Тайко. До этого он мне несколько дней на глаза не попадался. У него все хорошо?

– Я… не уверен.

Это не тот ответ, которого я ожидала, поэтому я резко поднимаю на него взгляд.

– Почему?

– Я подозреваю, что ему, скорее всего, приходится справляться со своей ролью избранного.

– Ну, он в этом не одинок. – Я откупориваю бутылку вина и каким-то образом сдерживаю себя, чтобы не налить в три раза больше обычного.

– Не одинок, – вздыхает Грей, соглашаясь, и пододвигает ко мне свой бокал. Странно. Он почти никогда не пьет.

Я с удивлением приподнимаю брови. Он лишь пожимает плечами.

Я наливаю ему вина. Мой бокал уже наполовину пуст, когда Грей только тянется за своим. Он делает маленький глоток, а затем снова ставит бокал на стол. Его взгляд при этом неотрывно следит за каждым моим движением, за тем, как наклоняется мой бокал, или, может быть, за тем, как мои пальцы обхватывают ножку. Или же он наблюдает за моими губами и шеей… Мне приходится поставить бокал на стол. Мои щеки пылают, мысли уплывают далеко, в совершенно неверном направлении. Грей проводит пальцем по основанию своего бокала, и я краснею.

– Я думала, мы вместе будем вести себя безрассудно и напьемся, – говорю я.

Но, естественно, Грей никогда не бывает безрассудным. Никогда не бывает беспечным. Он подтверждает это, когда начинает говорить:

– Я должен стоять в карауле у твоей двери, Лия Мара.

Наверное, он прав, но эти слова пронзают мое сердце. Затем я вдруг понимаю, что Грей не двигается с места. Его темные глаза по-прежнему устремлены на меня, его длинные пальцы все также описывают бесконечные круги по основанию бокала.

«Сражайся за себя», – сказала Нолла Верин.

Я сглатываю.

– Я хочу, чтобы ты остался со мной, – шепчу я.

Грей закрывает глаза и делает глубокий вдох, а затем делает большой глоток вина, после чего резко ставит бокал на стол.

– Черт побери, это ни к чему хорошему не приведет.

Я не знаю, имеет ли он в виду мое предложение остаться или же вино, но мне хочется заставить его опустошить бокал. Я хочу увидеть, как Грей теряет контроль.

Сама мысль об этом заставляет меня краснеть. По крайней мере, один из нас проявляет сейчас благоразумие. Грей здесь только для того, чтобы защищать меня и отпугивать наемных убийц. Он не сможет справиться с этой задачей, если будет пьян.

Я встаю из-за стола и снова смотрю в окно, прижимая кончики пальцев к ледяной раме. Холод действует на меня несколько отрезвляюще и приводит в чувства. Я делаю глубокий вдох.

– Иди, если нужно, – говорю я. – Моя стража, наверное, будет рада…

На мою талию опускаются руки, и у меня перехватывает дыхание.

– Тсс, – шепчет Грей, удерживая меня на месте. Его дыхание касается моих волос и кожи на моей шее. Его руки всегда очень нежные, но при этом я все равно чувствую их силу. Мое сердце едва не выпрыгивает из груди волнения, но я хочу прижаться к Грею сильнее и позволить его рукам обнять меня.

– Слухов будет не избежать, – говорит он, его голос звучит низко и напряженно. – Даже если я всего лишь буду дежурить в твоей спальне, пока ты спишь, стражники и слуги все равно начнут болтать.

Я вспоминаю, как Грей противостоял Солту на тренировочном поле и делал все возможное, чтобы добиться подчинения от моих солдат таким образом, чтобы это не противоречило моему желанию править без жестокости. Грей старался командовать так, чтобы его приказы не шли вразрез с моими. Я задумываюсь над словами Ноллы Верин и задаюсь вопросом, не страдают ли окружающие меня люди от моей неуверенности в себе.

Я провела слишком много времени, беспокоясь о том, чего хотят все остальные, и переживая о том, что обо мне подумают. При этом я ни на минуту не задумывалась о том, чего сама хочу.

– Ну и пускай болтают, – наконец говорю я.

– Лия Мара…

– Мне все равно. – Я разворачиваюсь в его объятиях и смотрю на него. – Постой… Неужели… Тебе не все равно?

– Твои люди изначально были обо мне невысокого мнения. – Грей хмурится. – Но я не хочу, чтобы они думали хуже о тебе. – Он поднимает руку, чтобы отвести прядь волос от моего лица.