Лаура Гайего - Сопротивление [litres]

Она уже почти покинула кабинет, когда ее вдруг окликнула учительница. Виктория обернулась, вопросительно поглядев на нее, и подошла к столу.

– С тобой все хорошо? – спросила ее преподавательница. – Ты выглядишь очень бледной.

– Я просто болела, – мягким голосом ответила девочка.

– Я знаю. Но разве ты уже не выздоровела?

Виктория отвела взгляд, ничего не ответив.

– Что-то стряслось? – продолжала расспрашивать учительница. – С тех пор, как ты вернулась после болезни, ты ходишь очень грустная. Кажется, ты и вовсе как будто… отсутствуешь.

– Со мной все в порядке. Просто… – замешкалась девочка, но затем продолжила: – Я недавно потеряла очень близкого друга. Случайность, понимаете? Он оказался не в то время и не в том месте, как это обычно и происходит.

«Как настоящие герои», – подумала она, вспоминая рассказ Шейла. После их разговора прошло всего несколько дней. Но они, казалось, длились целую вечность.

– Ах, Виктория, мне так жаль! Твоя бабушка мне ничего не говорила.

– Она не была с ним знакома. В любом случае… нет ничего плохого в грусти, так ведь? Да и длиться всю жизнь она не будет. Со временем пройдет. Не беспокойтесь обо мне.

Учительница посмотрела на девочку с одобрением. Да, в глазах Виктории отражалась боль. Но кроме нее преподавательница заметила зрелость и мудрость.

– Хорошо, – сказала она, наконец. – Если тебе нужна помощь, ты знаешь, где меня найти.

Виктория кивнула.

Девочка покинула кабинет, а затем вышла из огромного, холодного здания на улицу. Смеркалось. Прохладный ветерок колыхал ветви деревьев, отбрасывавших на выложенное плиткой патио фантастические тени.

На улице ее никто не ждал. Викторию считали странной, сторонящейся людей девочкой. В школе у нее не было друзей, и это никогда ее прежде не беспокоило. А вот сейчас ей стало так тоскливо, что она на мгновение захотела пожить обычной жизнью своих одноклассниц. Как же горячо она желала быть такой, как все, обыкновенной, и ничего не знать ни об Идуне, ни о «Сопротивлении»…

Виктория спросила себя, а не слишком ли поздно попытаться начать жизнь заново…

…и забыть прошлое…

Девочка встряхнула головой. Кого она пытается обмануть? Она – не такая, как все, и всегда отличалась от остальных. Ей не понаслышке знакомы страх, боль, ненависть и сила. Виктория обладала исцеляющими способностями и была подсказкой на пути к Луннарис, потому что кроме нее никто больше не мог управлять Посохом Айшел. Какими бы ни были ее связи с Идуном… было очевидно, что одного лишь желания забыть прошлое явно недостаточно.

Луннарис…

Виктория вспомнила, как горячо Шейл рассказывал об этом маленьком единороге. Только ему уже никогда не суждено увидеть ее.

«Я подвела тебя, Шейл, – подумала девочка. – Я не знаю, что нужно сделать, чтобы отыскать Луннарис, не знаю, как попросить посох, чтобы он вывел меня к ней. Но клянусь: я найду единорога. Ради тебя».

Вот уже несколько дней эта мысль не выходила у нее из головы. Исполнить мечту Шейла. Найти ради него Луннарис. И рассказать ей о юном колдуне, который когда-то спас ее, пожертвовав собственной жизнью и магией, чтобы найти ее в мире, к которому он сам не принадлежал.

«Я разыщу Луннарис, – пообещала она. – Даже если мне придется искать ее одной».

Девочка вспомнила ссору с Джеком, и ее сердце опять охватила грусть. Она скучала по нему, иногда даже сильнее, чем по Шейлу. В такие моменты Виктория в первую очередь думала о брошенных им в ее адрес обидных словах, чтобы злость уменьшила боль расставания. Девочка закрыла глаза, но воспоминание о Джеке все еще было слишком свежо. Она спрашивала себя, сможет ли она когда-нибудь забыть его и идти по жизни дальше одна? Следовало ли ей признаться ему, как сильно она нуждалась в нем, что ее жизнь без него потеряла всякие краски и поблекла, и только его улыбка могла сделать ее ярче? Должна ли была Виктория сказать Джеку, что за эти месяцы так привыкла находиться рядом с ним… теперь чувствовала пустоту, отчаяние и страдала от одиночества? Могло ли что-нибудь измениться, если бы она сразу ему во всем призналась?

Возможно, нет. В конце концов она с обидой сказала себе: Джек хотел уйти. И он так торопился исполнить свое желание, что даже не задумался об очевидном: без Виктории и Шейла он не сможет сам вернуться в Лимбад. Теперь он мог находиться на другом конце Земли. Вероятно, они никогда в жизни больше не встретятся.

«Мы еще увидимся с тобой, Виктория…» – прозвучало у нее в голове. Девочка вздрогнула. Почему-то она вспомнила о Кирташе. Если ей предстояло продолжать поиски Луннарис в одиночку, он обязательно рано или поздно появится у нее на пути. Только сейчас у нее не было ни Шейла, ни Альсана, ни Джека. Защитить ее некому.

Вдруг она представила себе, как всю жизнь зависит от кого-то, и от этой мысли внутри нее что-то запротестовало. Ей нравилось, когда Альсан и Шейл заботились о ней, но Джек бросил ей в лицо слишком много колкостей, и она хотела… Нет, она должна показать, что он ошибался.

«…больше не попадайся мне на глаза, лапочка, иначе во время нашей следующей встречи мне придется убить тебя», – сказал ей Кирташ.

«Нет уж, – поправила его Виктория. – Если Джек не убил тебя раньше, то это сделаю я. Не заставляй меня снова чувствовать себя беззащитной в твоей власти. Мы еще обязательно встретимся. И когда это случится… перед твоей смертью играть будем по моим правилам».

Погруженная в мрачные мысли, Виктория пересекла дверь школы.

И даже не заметила, что на стене, за ветвями деревьев, затаилась тень.

Темная фигура наблюдала за ней с неподдельным интересом, отражавшимся в синих, как лед, глазах.

Два года спустя…

Выдалось жаркое утро, какие случаются только в конце августа. В эту пору большинство живущих в квартирах людей уезжают на побережье. На теннисном корте рядом с баром юноша двадцати с небольшим лет только что одержал победу над своим старшим братом.

– Ох, ладно, я сдаюсь, – сказал тот. – Слишком жарко для игры. Пойду-ка я в бассейн.

– Ну же, давай еще немного, – запротестовал победитель. – У нас еще есть время, пока не стало по-настоящему жарко.

– Тема закрыта. Я уже стар для подобных игр.

Младший тяжело вздохнул и последовал за братом к выходу с поля.

– Если хочешь, то я могу с тобой немного поиграть, – раздался рядом с ним голос, говоривший на неуверенном итальянском со странным акцентом.

Юноша обернулся и увидел за барной стойкой мальчика. Его лицо было ему знакомо. Мальчик не отличался общительностью. Было видно, что он иностранец, возможно, родом из какой-нибудь северной страны. Он работал официантом в баре, чтобы оплатить себе отдых в Италии. На вид ему не больше восемнадцати, вот только взгляд отличался несвойственной для человека его возраста серьезностью.