Екатерина Соловьёва - Вечерняя звезда [litres]

– Теперь смело путешествуй, наши тебя не тронут. Даже Лось. Все знают: со мной шутить – себе дороже.

– А почему он Лось-то?

– Ему однажды настоящий лосяра засветил рогами и копытами, насилу откачали. С тех пор сипит.

– Куда засветил?

– Никто не говорит. Но, сплетничают, всего изукрасил и по голове приложил – характер у него окончательно испортился. А рожа и была – страшнее не найдёшь. Сватался ко мне. Давай, мол, банды объединим, станем вместе разбойничать. «Сам чёрт будет нам не брат». Ага, он будет мне муж.

– Отказала?

– Конечно! Я таких уродов в штат не беру, а не то что на соседнюю подушку. Проснёшься утром… Брр! Ужас. – Она передёрнулась. – И совершенно необразованный. Письма пишет с ошибками. «Преглашаю на общый розбой с паследующим абедом». Как тебе? Я нормального хочу, а не этого… представителя фауны. И ведь всех отвадил, скотина! Севернее нас Сокол промышлял, баронский бастард. Собой – картинка. И галантный, одуреть! Всегда побрит, в отглаженной рубашечке, сапоги начищены. А Лось… – Она шмыгнула носом.

– Убил?!

– Нет. Он же не совсем кретин.

– Угрожал?

– Что ты! Сокола не запугаешь. Хуже. На слезу взял: люблю, говорит, дышать без неё не могу! Не сплю, не ем, теряю вес, смысл жизни и нить судьбы. Рыдал как подружка невесты у алтаря. Специально в город ездил, студента пьяного у кабака отловил, тот насочинял ему этой белиберды. «У нас возвышенные отношения». Сук я бы ему возвышенный в лесу нашла! Сокол уступил. Дворянская кровь – ничего не попишешь. Слушай, у твоего Вольфрама друзья же были? Ну, до проклятия. Принцы, графы?

– Скорее всего. Я не спрашивала.

– Может, познакомишь с кем, когда найдёшь его?

– С удовольствием, – улыбнулась я, а она вдруг сникла:

– Хотя… зачем им разбойница…

Я вспомнила Бэллу. Да уж, разбойниц им своих хватает.

– Незачем, а верная подруга и хорошая хозяйка, думаю, кому-нибудь точно нужна. К тому же красивая, умная и с чувством юмора.

Она залилась румянцем. И дала мешочек с деньгами.

– Доральд без монет на порог не пустит, сквалыга. Держи. Много не могу, жалованье на носу. Ребята тебя до него проводят. Будет выпендриваться – покажешь ключ, притухнет. И вот, ещё, – она сунула мне аккуратный сверток. – Туфель твоего размера у меня нет, но, когда пойдёшь спасать чудовище, надень нарядное платье. Это же такая волнующая встреча!.. Ой! – Она подняла глаза к небу и прикусила пухлую губку. – Сейчас расплáчусь.

С утра накрапывал тёплый дождик, но к нашему отъезду небо расчистилось. Разбойница на прощание помахала нам широкополой шляпой.

Через час из-за густых деревьев на повороте выехал Лось с группой сопровождения. Я выставила перед собой ключик, как герой фильма ужасов выставляет крест перед вампирами. Эффект был примерно такой же: Лось не обратил на него никакого внимания.

– Да знаю, – просипел он, моргнув подручному.

Я заметила, что у того перебинтованы обе кисти. «Банзай вам, шаромыжники!» – ехидно подумала я.

Перебинтованный кинул в нашу сторону рюкзак. Один из моих телохранителей ловко поймал его.

– Мы – благородные разбойники, – продолжил Лось. – Своих не грабим.

Интересная трактовка.

– Но, это… Браслет с часами мы… реквиди… рекви-зи…ро-вали. Для вашей же пользы. Есть подозрение, что в нём скрыта чёрная магия.

Ну конечно.

– В общем… Мы поехали.

Я снова была с тёмными очками и с ножом.

Судя по тому, как нас встретила стража на въездных воротах, разбойница завоевала авторитет не только в своём кругу.

Мы пересекли весь город, выглядевший декорацией к кинокартине «Золушка» сорок седьмого года в цвете, и остановились у перекошенной развалюхи на окраине. Боже! Отдав строительному бизнесу одиннадцать (считая с институтом) лет жизни, компетентно заявляю: причина, по которой это сооружение ещё не рассыпалось, могла быть исключительно магической. Я боялась подняться на крыльцо. О том, чтобы взяться за перила, не было речи.

На мой стук никто не ответил. Открывая дверь, я думала, что дом сейчас сложится, погребая под грудой трухлявых досок и мусора все мои надежды. Но он не сложился.

Внутри было не лучше, чем снаружи. Такая же вопиющая нищета и разруха: щелястый некрашеный пол с креном в десять градусов, кривой замызганный стол в окружении колченогих табуреток, накрытый ветошью топчан, потолок, норовящий свалиться на голову, а вместо штор на окнах – драные тряпки. И неидентифицируемый хлам в каждом углу.

Здесь живёт волшебник?! Занавеску бы целую себе наколдовал!

– Кто вы такие? – раздался скрипучий голос, и от облезлой стены отделилась серая до пят рубаха, залатанная вдоль и поперёк, а в ней – долговязый тощий человечек. Лет за… непонятно, за сколько. Бледный, с седыми волосами по грудь и тревожно рыскающими глазками. – Воры?!

Ага, воры. Пыль воровать пришли.

– Уважаемая, – обратился ко мне разбойник, – мы больше не нужны? Мы тогда пойдём? Кобыла ваша во дворе привязана. Как дела закончите, хлопните по крупу четыре раза, три длинных и один короткий, она сама домой вернётся. Заговорённая.

– Спасибо. Передавайте привет госпоже разбойнице.

– Чем могу быть полезен? – пафосно спросил хозяин, с позволения сказать, дома, сложив на груди ручки и отставив ножку в дырявом носке.

– Вы, сударь, Доральд Сивый?

Тот с достоинством кивнул.

– Вас рекомендовала многоуважаемая графиня Стацци, тёща принца Адама.

Доральд при упоминании графини смягчился, пафос с него частично слетел, а нервные глазки подёрнулись влагой.

– В связи с чем рекомендовала?

Я вкратце обрисовала проблему.

– Нет! – заявил волшебник.

При общем согласии относительно его несусветной жадности он даже не попытался на мне заработать! Такой старт не внушал оптимизма.

– А в чём дело, господин маг?

– В колдуне.

– И?

– Колдун сильный.

– А вы – слабый, что ли?

Обычно мужчины на это ведутся. Маг дёрнул подбородком.

– И я сильный, но он ещё и сумасшедший.

– Вы знакомы с ним лично?!

– Разумеется. – Доральд плюхнулся на табуретку, закинув одну тощую ножку на другую. Табуретка покачнулась. Я аккуратно присела на край топчана.

– Расскажите о нём, пожалуйста.

– Сударыня, я не располагаю временем для подобных…

Ну вот. А то сразу: «Нет»…

Я выудила из рюкзака мешочек разбойницы и положила на стол монету, судя по всему, серебряную. Он криво усмехнулся. Прибавила ещё одну. Уставился на потолок. Дальше я выкладывала монеты, а маг косился в окно, насвистывал, разглядывал давно не стриженные ногти и сосредоточенно обследовал языком дёсны. После седьмой усмехнулась уже я и начала сгребать деньги обратно.

– Ну ладно, ладно, – он суетливо нахмурился. И отточенным неуловимым движением беззвучно смахнул серебро в невидимый до того карман. Принц, – сказал он. – Его проклял принц.