Ольга Шерстобитова - Договор с драконом не предлагать [litres]

Но все же поднялся и принес мне свиток. Я вчитывалась в состав, озадачиваясь все больше. Из двенадцати ингредиентов девять у Ричарда были собраны, а вот остальные три… Искра единорога, росинка с огнецвета и… Названия последнего ингредиента на листе не обнаружилось, на нем свиток обрывался.

– А что двенадцатое?

– И я бы хотел знать, Агата. Рецепт существовал в единственном экземпляре, и я нашел его именно в этом виде.

– Эм…

– Чисто теоретически я могу добыть росинку с огнецвета, а используя магию, даже сохранить ее, превратив в бусину, но вот искру единорога… Волшебные создания давно покинули наш мир, – ответил он, добавляя в бокал вина и мне, и себе.

Я постучала пальцами по подлокотнику кресла, где сидела.

– У меня есть дар, – начала я. – И ведьма… та, из леса… сказала, что только я смогу снять с тебя проклятие.

– Теоретически, – усмехнулся Ричард.

– Если ты не будешь верить в меня, то я…

– Обидел? Прости, – тут же попросил хозяин Шанрассхолла, не сводя с меня глаз.

Кивнула в ответ, понимая, как непросто ему дается этот разговор.

– Тот фонарь, что она дала, волшебный, верно? Он перенес нас в замок, а значит… может перенести и к единорогу! И тогда…

– Агата, из прошлого нельзя взять никакие вещи, помнишь? А фонарь, пусть и волшебный, может перемещать только в настоящем. Да и магии в нем хватит еще на два раза, не больше.

Я нервно потеребила юбку платья и уточнила:

– И неужели не существует способов…

– Я таких не знаю, – устало ответил он.

Хм… Но это не значит, что их нет. Надо подумать.

– А как добыть второй ингредиент?

– Огнецветы растут в пустыне. По счастливой случайности у меня осталась капля живой воды, которой надо полить зернышко цветка. Но сначала предстоит добраться до Архан-шата, оазиса, где семена лежат прямо возле воды, никому не нужные.

– Из них не растут цветы?

– Растут. Самые обычные. Утром на заре из песка пробиваются стебельки, к обеду расцветают алые цветы, а на закате осыпаются лепестки, падают на землю семена, увядают стебли.

– А роса… тогда откуда же она появится? Вернее, когда?

– Волшебный цветок нужно посадить до рассвета, – спокойно ответил Ричард. Выпил вина, поднялся. И добавил: – Не хочешь отдохнуть? Вечер выдался насыщенный. Наверняка ведь устала.

Как же сильно он желает избежать этого разговора! И как же, наверное, ему больно рассказывать о своем проклятии, обсуждать рецепт краски, которую можно создать разве что чудом.

И мне бы почувствовать себя наглой девицей, да только кого расспрашивать о проклятии, кроме самого Ричарда?

Он странно улыбнулся, будто догадываясь о моих мыслях.

– Спокойной ночи, Агата!

И покинул гостиную, оставив меня с обжигающим чувством вины. Я поднялась в свои покои. На душе скреблись кошки.

Аманда помогла снять наряд и разобрать прическу. Я отпустила девушку и забралась в постель. С час проворочалась, прежде чем услышала первый раскат грома. Рано я обрадовалась хорошей погоде, совсем рано…

Уснуть не получилось, поэтому я накинула теплый халат, скользнула в тапочки, захватила зажженную свечу и отправилась в мастерскую. Может, раз беспокойные мысли не дают покоя, я хотя бы выплесну их на бумагу.

Ночью башня казалась мрачноватой, нелюдимой, чего и следовало ожидать. Я зажгла все свечи и скинула халат, оставаясь в ночной рубашке. Странно как… здесь не было камина, но чувствовалось тепло. Может, действует какой-то артефакт, не дающий замерзнуть? Очень на то похоже!

Я взяла чистый холст, достала все необходимое. В тот момент, когда обмакнула кисть в краску, небеса прорезали молнии и дождь хлынул стеной. Я вздохнула, опустила кисть на полотно. В такую темень хотелось чего-то безумно светлого, радостного, яркого…

И кусты амарантовых роз, бархатистые, наверняка ласкающие кожу, легли на холст. Прикрыла глаза, размышляя, изображать ли на заднем фоне башню или влюбленную пару. На миг я даже почувствовала нежный аромат роз, а лепестки коснулись щеки.

Открыла глаза и охнула. Я оказалась в абсолютно незнакомом месте, это было понятно с первого взгляда. Пространство, тускло освещенное почти утратившими заряд магическими огнями, представляло собой длинный коридор. Под ногами шелестели лепестки ярко-розовых роз. Кажется, именно такие я и рисовала.

Значит, сработала моя магия? И даже кольцо Ричарда не помогло, в которое вливали силу призраки его рода? Ничего не понимаю! И что делать? Остаться и подождать, пока вернусь, или… пойти вперед?

Терять было нечего, ведь никто не сможет меня увидеть или услышать. Главное – самой не вляпаться в неприятности, а то я… способная.

Идти пришлось с четверть часа, не больше. Несколько раз я заблудилась. Сворачивая то в один проход, то в другой, упиралась в тупики и приходилось возвращаться.

Коридор, больше напоминающий тайный ход, казался запущенным, так откуда в нем взялись лепестки роз? Наконец он закончился, и я уткнулась в стену. Стоило ее коснуться, как невидимая дверь совершенно бесшумно отворилась.

Зал, где я оказалась, был невероятно красив и пуст. На светлых стенах – сюжеты из легенд о феях. Мастер, сотворивший подобное чудо, наверняка безумно талантлив. Столь искусно прорисовать каждый листик и цветок на ветвях деревьев и ни разу не повториться с узором на крыльях фей – это уметь надо!

Я так засмотрелась на стены, что не сразу обратила внимание на остальной интерьер. Окна задернуты плотными темно-бордовыми шторами с золотыми кистями. Отполированный пол поблескивал в свете маленького огонька, прятавшегося в дальнем углу.

Я осторожно приблизилась, заглянула за спинку кресла и увидела девочку лет двенадцати, одетую так же, как и я, в ночную рубашку. В ее светлых волосах торчала полуоблетевшая роза, и сразу стало понятно, откуда в тайном ходе появились лепестки.

Я не сразу поняла, что происходит, пока не увидела в ее руках карандаш и не заметила угол листа.

Увиденное казалось до боли знакомым. Надо же, не только я, прячась в Иларийской академии благородных девиц, рисовала тайком на чердаке. И в таком роскошном богатом доме девчонка, в которой еще не проснулся дар, рисует, прижавшись к спинке кресла.

Она вдруг обернулась и уставилась на меня. Застигнутая врасплох, испуганно прижала к груди рисунок. Взгляд ярко-синих глаз стал совсем встревоженным, как у загнанного зверька. Я на всякий случай оглянулась, хотя и понимала, что каким-то образом меня увидели, но никого не обнаружила. Значит, на художников в прошлом ограничения не действуют, стоит быть осторожнее.

– Привет, – постаралась как можно мягче сказать я. – Покажешь, что рисуешь?

– А ты кто? – выпалила она.

– Тоже художница. Но у меня уже проснулся дар, а у тебя – нет, – ответила я.