Хидео Кодзима - Death Stranding. Часть 2. [litres]

– Сэм!

«Почему она позвала не меня?» – Хиггс упал духом, и сомнения лишили его воинственности. Он увидел, что Амелия с золотой маской на лице освободилась из паутины и теперь стояла на песке, хотя время для этого еще не пришло. Она подвела Хиггса, нарушив его планы.

– В этой игре ты победил. Но вымирание не остановить. Давай кончай уже! – произнес Хиггс, которого Сэм поднял из смоляной пучины.

Отчасти он говорил это самому себе. Если он оставит надежду, то его мечты никогда не сбудутся. Даже если его не станет, вымирания все равно не избежать. Сэм молча покачал головой, глядя сверху вниз. Кто-то приближался по песку, но это были не звуки шагов Амелии. Сэм исчез из поля зрения, и вместо него появилось другое лицо.

– Фрэджайл?

«Почему ты здесь?» – хотел было спросить он, но Фрэджайл заговорила раньше.

– Надо же, ты меня помнишь. – Бывшая коллега приблизила лицо, на котором растянулась пугающая улыбка. – Мое имя – Фрэджайл, но я не хрупкая. – Слова, которые она повторяла в тот день, когда Хиггс заставил ее обезвредить бомбу. – Зато вот ты у меня сломаешься.

– Как ты собралась меня сломать?

Он понимал, что это бесплодные усилия, но не мог остановить себя, потому что знал: если он ничего не скажет, то действительно сломается. Хиггс еще раз посмотрел на Амелию – она стояла, опираясь на Сэма. Наверное, сознание еще не полностью вернулось, и маска была на ней. Значит, для него пока не все кончено.

– Дай мне силы!

Амелия открыла глаза, но тут же сняла маску и бросила ее на песок.

– Ты еще не заметил? Ты уже сломлен, – холодно заметила Фрэджайл.

– Я не должен быть сломлен! Я – Хиггс, та частица Бога, что есть во всем! А ты всего лишь испорченный груз!

Фрэджайл сняла перчатку и вытерла лицо Хиггса, перепачканное смолой и кровью. Заботливо, как тогда, когда они были партнерами, но сейчас она впервые сделала это рукой старухи. Улыбка Фрэджайл заполнила собой все. В глазах Хиггса потемнело, и он почувствовал жгучую боль. Кулак Фрэджайл ударил его по лицу.

– Это ты испорченный груз!

– Я выполнил обещание, оставляю его тебе.

Кроме Хиггса, схваченного Сэмом, Фрэджайл получила автомат и запасной магазин. Тело Хиггса казалось очень маленьким, а золотая маска, лежавшая неподалеку, – жалкой подделкой. Теперь она уже никому не нужна.

– Сэм, тебе посылка.

Фрэджайл подошла к Амелии и Сэму и передала ему капсулу с Лу.

– Присматривать за ребенком непросто. Возвращаю его тебе.

Сэм в замешательстве посмотрел на капсулу.

– Я хотела попросить Дедмэна приглядеть за ребенком, но он не смог прийти. После того как я отправила тебя сюда, Берег стал очень нестабильным, и я решила не рисковать. Мне ничего не оставалось, кроме как взять ребенка с собой. Я смогла переместиться вместе с ним, когда представила, что это не младенец, а снаряжение.

Сэм держал капсулу, и Лу засмеялся. Улыбнувшись ему в ответ, Фрэджайл открыла зонтик.

– Сэм, ты возвращаешься? Сейчас Берег стабилизировался. Куда тебя отправить?

– Не нужно. Хиральная связь подключена, поэтому моих способностей хватит, чтобы отправить нас двоих на восток, – прервала ее Амелия.

– Понятно. Это впечатляет! – Фрэджайл закрыла зонтик.

– Спасибо! Теперь мы справимся без твоих способностей. Используй их для блага «Фрэджайл Экспресс».

– Да, я соберу обломки вместе и восстановлю компанию. Но вас ведь не интересуют сломанные вещи, так что мы в расчете. Ничего личного, – попрощалась Фрэджайл, развернулась к Сэму спиной и закинула на плечо вместо зонтика автомат.

Сэм и Амелия пошли вдоль линии прибоя на восток. Фрэджайл послушала их удаляющиеся голоса, вздохнула и легко опустила автомат. Его дуло было направлено на Хиггса.

Мое первое детское воспоминание – потолок сумрачного убежища. Я был младенцем и наверняка плакал. Передо мной появилась большая ладонь, которая закрыла потолок.

Отец взял меня на руки, желая остановить плач. Он кричал мне что-то, но я не мог понять смысл его слов.

Он был моим отцом, но не биологическим. Когда я находился в утробе матери, умер мой настоящий отец, а вскоре после родов из-за инфекционной болезни скончалась и мать. Меня забрал к себе старший брат мамы, и я переехал из убежища кровных родителей в другое. Мой дядя стал моим отцом.

Он, наверное, неохотно взял на себя эту роль. Все мои воспоминания после того, как я стал достаточно взрослым, чтобы понимать, что происходит вокруг, – его ругань и побои. У меня не осталось теплых воспоминаний. Я был воспитан так, что считал убежище целой вселенной.

Я верил, что во всем мире есть только я и отец. Однажды я задал невинный вопрос, откуда появляются еда и вещи, но он не ответил не него, а избил меня. Впрочем, зародившееся сомнение не исчезло. Тайком я посмотрел на мониторы – на них отображался внешний мир. Я впервые увидел его и задал еще один вопрос, но отец снова избил меня.

Через некоторое время он объяснил мне, что за пределами убежища есть другой мир, однако он полон опасностей в виде темпорального дождя и Тварей, поэтому людям туда выходить ни в коем случае нельзя. Наверное, смерть моей матери от болезни усугубила его тревожность. Он истерично требовал не только не выходить во внешний мир, но и не касаться ничего, что приносят оттуда.

Ему приходилось воспитывать меня, рожденного его умершей сестрой, поэтому он по-своему выполнял этот долг и выражал любовь через побои и тычки. Со временем это утратило первоначальный смысл и превратилось в повседневный ритуал. Он бил меня, предупреждая, чтобы я не выходил наружу, и таким образом проявлял свою заботу. Я понял, что умру, если все будет продолжаться так. Даже если тело и будет двигаться, то моя душа точно погибнет.

Я придумал план побега из убежища, втайне от отца занимался подготовкой. Однако мой план был раскрыт. Отец, рыдая и крича, набросился на меня, перевернул шкаф и полки. Вся комната была в страшном беспорядке.

– Ты не понимаешь. – Он повалил меня и прижал к полу.

Взгляд затуманивался, я не мог дышать. Он сдавил мне шею.

Я отчаянно пытался сопротивляться: схватил нож, валявшийся на полу, и воткнул ему в шею. Его хватка ослабла, он накренился вбок и упал. Я снова видел перед собой потолок сумрачного убежища.

Я не смог сразу осознать, что натворил, и одну ночь провел в убежище вместе с трупом отца, но его нужно было утилизировать. Когда отец поведал про мир за пределами убежища, он также подробно рассказал про некроз и Тварей. Если оставить его тело, он превратиться в Тварь и, соприкоснувшись со мной, устроит выплеск пустоты.

От трупа начал исходить неприятный запах. Для кремации не было подходящего места, поэтому единственное, что мне пришло в голову, – оставить его где-нибудь подальше.