Георгий Крол - Где мы – там победа! [litres]

А это значит что? Это значит, что по ночам тут лазят камрады из похоронных команд и ремонтники. Как «языки» они нам не подходят, а шуметь даром не хочется. Вот и ползем по метру в минуту, постоянно замирая и прислушиваясь. Пока, правда, Бог миловал. С другой стороны, и время к часу ночи, чего им делать. А мы, если хотим успеть вернуться до рассвета, должны поторапливаться. Но медленно и осторожно.

Метров на сто правее зарычал двигатель. Ну вот, накликал. Мы замерли и превратились в слух. Рычит, судя по звуку, трактор или тягач. Натужно рычит, звук перемещается, значит, что-то тащит. Так, думаем. Что можно тащить тяжелого посреди ночи? Ясно что: подбитый танк, подлежащий ремонту. А куда его потащат? Тоже ясно: в мастерские. Для ремонтников сейчас самая работа. Днем, пока все в бою, они без дела, конечно, не сидят, но основная работа для них сейчас. К утру все, что можно исправить, должно быть исправлено.

В принципе это вполне можно считать везением новичка. Толкнул «Турка», и мы поползли следом за ремонтниками. Сначала почти прямо к Вииле-Ной. Потом стали забирать еще правее. Оно и понятно, левее все перепахано снарядами с «Севастополя», там не проедешь. Странно, если они стоят где-то здесь, то почему делают такой крюк перед атакой. И еще, понятно, почему залпы с линкора не наносят теперь большого ущерба. Бьют не туда. А фрицы, между прочим, совсем обнаглели. Линии обороны у них как таковой нет. Или это из-за спешки?

Устроены пулеметные точки преимущественно из мешков с песком. Кое-где натянута колючая проволока. Сплошных траншей нет, окопы на отделение. Что за чушь? Или им сказали бить по десанту, пока или нас не вышибут, или сами не погибнут? Бред, не верю! Ну не воюет Вермахт таким образом. Да, в июне 1941-го, когда они вляпались, как мухи в мед, – было. Слишком их генералы были уверены в своей быстрой победе, вот и получили по зубам. Но ведь очухались, гады, и поди теперь вышиби их. Недаром же фронт движется так медленно. Да, есть строжайший приказ беречь людей, такие потери, как в нашем десанте, – это исключение. Но ведь и фрицы держатся достойно.

А здесь… Нет, даже слов не подберу. Ой, не нравится мне все это, ой не нравится. Мы затаились в кустарнике и наблюдали, куда поползет тягач с «тройкой» на прицепе. Почти целая, гусеницы нет, но она вон, на броне лежит. Да еще один из катков покорежен. Что ж, к утру могут и починить, у них ремонтные подразделения очень даже на высоте. Ладно, ползем за ним. Ракета взлетела почти рядом с нами. Ох ты ж… Чуть не влипли. И ведь как удачно, гады, устроились, во впадинке, по краю кустарник, фиг увидишь.

Пока обходили дозор, чуть не потеряли тягач. Хорошо, здесь он движок насилует, уже не боясь получить привет с нашей стороны. Догнали, снова ползем параллельно его курсу. Впереди взлетает очередная ракета. Не знаю, что они хотят подсветить, но в данный момент они просто пригласили меня в гости к ремонтникам. В свете повисшего в воздухе фонаря стала видна темная масса техники: машин, танков, тягачей, автокранов. Немцы явно ползут туда, и мы решили, что проводник нам больше не нужен.

Черт, 1.55, долго мы ползли. Мастерские находятся чуть в стороне от расположения частей, так что можно просто проползти мимо, а можно заглянуть. Может, получится рвануть что-нибудь? Взрывчатки у нас нет, но ведь при ремонте наверняка выгружают боекомплект. Устроить там ловушку… Ладно, ползем внутрь, нам все равно по пути, немного посмотрим и решим. Если есть возможность навредить всерьез – сделаем, а если так, нервы фрицам потрепать, то не стоит.

Мы выползли к той площадке, на которую стаскивали битую технику. Да, здорово мы поработали. Там, перед нашими позициями, мы насчитали почти четыре десятка машин. Тут стоит еще штук двадцать. И непосредственно в работе шесть машин. Половина танковой дивизии. Здорово. Проползли между вытащенными и уложенными на деревянные поддоны двигателями, ящиками с каким-то железом, сложенными гусеницами. Вот и то, что мы искали, – боеприпасы. Ящики со снарядами, чуть дальше бочки с горючим. Супер.

Часовых четверо. Двое тащат службу, а двое явно забили на все. Или устали, или просто разгильдяи. Последнее вряд ли, никто двух раздолбаев рядом не поставит, минимум разведет в разные углы. А сейчас один дремлет, время от времени вздрагивая и судорожно оглядываясь, а второй что-то рассматривает, поглядывая по сторонам. Судя по пахабной ухмылке на роже – порнушку. Пройти между ними легко, только как бы узнать, долго ли они уже стоят?

Тихо поделился своими планами с Петром. Он посмотрел на часовых, подумал и прошептал:

– Они на посту где-то около получаса.

– Почему?

– Тот, что картинки рассматривает, тратит на каждую около минуты. Потом перекладывает ее вниз и поперек колоды. Так там их штук двадцать. Сразу после развода он точно не мог смотреть. Но и ждать долго не стал бы. Вот и выходит – минут тридцать или сорок.

А ведь он прав. Это, разумеется, не гарантия, но ведь ее дает только Сбербанк? Делаем так.

– Петро, я ползу внутрь. Ставлю три растяжки на снаряды и одну вот там, где бочки близко к ящикам. Ты контролируешь подходы. Если что – мяукни.

Мы в землянке, пока готовились к выходу, думали о том, что можно использовать в качестве сигнала, если ты не в лесу и не в поле. Решили, что кошка это идеально. Вблизи населенных пунктов они бродят везде, где есть люди. А мяучит Петро так, что невольно начинаешь оглядываться в поисках котенка. Я приготовил пять гранат, сунул в зубы метательный нож и, улучив момент, пополз. Первую растяжку оставил достаточно рисково. Сунул гранату в ящик, стоящий в первом ряду, пропустил шнурок через щель под крышкой сзади и привязал к нижнему ящику. Поднимут – рванет. Надеюсь, они не по одному снаряду носят? Дальше действовал примерно так же. Последнюю растяжку сделал из двух гранат сразу. Одну в ящик, вторую, закрепив на метательном ноже, воткнул между бочками. Зацепят за шнур – мало не покажется.

Мяуканье раздалось, когда я уже собрался выползать. А потом раздалась гавкающая речь и плюха. Потом еще одна. Похоже, унтер воспитывает бабника. Я приподнял голову над ящиками. Солдат стоял навытяжку, а унтер бил ему лицо. А, вот почему тот так тянется, рядом стоит офицер. Так, подождите, а этот франт что тут забыл? Черная куртка с отложным воротником, руна «ᛋᛋ» справа, четыре квадрата слева в петлице. Чин, однако. На груди ленточка Железного креста, еще один слева, почти на животе, и еще один на шее. Ого, два Железных и один Рыцарский? А вон еще какие-то знаки, под крестом. На обоих танк, на одном еще и череп. И что штурмбаннфюрер (то есть майор) танкист делает в рембате?

Снова замяукал котенок, но откуда-то сбоку. Я огляделся. Ага, вот оно что. Часовые отвлеклись на мордобой и важного офицера – можно проскочить. Я выждал несколько секунд и метнулся в сторону от штабелей. Рядом громко заорал котенок. Ну, Петро, доиграешься. Мы скользнули в сторону и замерли. Ничего. Экзекуция окончилась, и унтер с заискивающим видом показывал дорогу эсэсману. Интересно, куда он его ведет?