Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками [litres с оптимизированной обложкой]

Женщина отвлекается. Машина пересекает разделительную полосу, женщина тормозит, машину разворачивает на мокрой дороге, навстречу идет пригородный автобус…

Сашка оскалилась, слившись с доской, став частью схемы. Пять тактов назад: трасса, женщина засыпает за рулем, звонит телефон, муж кричит в трубку, что она эгоистичная дура, что она не думает о дочери, да будь она проклята…

Поворот руля. Машина вылетает на встречку…

Зеленые линии на доске сами собой меняли цвет – перетекали в черные и красные. Сашка теперь не чувствовала эйфории, она гнала к результату, боясь оглянуться и задуматься. Если она не закончит за несколько секунд, фломастер полностью испишется, а не доске не останется чистого места…

Пять тактов назад. Трасса, утро, женщина за рулем. Сашкину руку с фломастером сводит судорогой, и… телефон звонит в ту же секунду, как женщина в машине засыпает.

Звонок! Навстречу идет пригородный автобус, фары сияют, как рампа. Ослепшая Александра выворачивает руль направо, потом налево и уходит от столкновения. Машина вылетает на обочину – съезжает к реке, замирает в полуметре от бетонной опоры моста. Телефон все еще звонит, но Александре не до того, она только что пролетела мимо смерти…

Сашка перевела дыхание. Вот же он, счастливый исход, в первый раз! Единственно верная вариация. Александра Самохина поедет на такси домой, где ждет ее мама и не спит, и смотрит в окно, где едва светает, и…

Сашка увидела себя за рулем синей «Шкоды». Прежде она никогда не водила машину. Она увидела вызов на экране, хотя у нее никогда не было такой модели смартфона. Она почувствовала тяжесть бессонной ночи в затылке, запах пережитого страха, чужую память, чужие прожитые годы. Она поняла, что падает в Александру, как в колодец, сливается с ней, и Александру это вторжение сейчас разорвет на части, и реальность не выдержит.

Линии рассыпались. Экран телефона с непринятым вызовом, зеркало над ветровым стеклом – все обернулось тусклой проекцией, черно-белым фильмом на мятой простыне, а под ней – переплетение смыслов, которые невозможно представить и невозможно описать.

Сашка закричала бы, если бы к тому моменту существовала.

– Вы были близки к тому, чтобы выйти сухой из воды, Самохина…

Губка сновала по доске, издавая нежный звук, похожий на пение сверчка. Сашка испытала мгновенное счастье – располагаться в пространстве, функционировать, действовать, продолжаться. Она есть. Небытие отменено.

– …Но вы сами себя утопили, – Физрук небрежно отбросил губку и снова уселся за стол. Подтянул к себе ведомость: – Привыкли быть особенной? Лучшей студенткой, которой все прощается? Не со мной, Самохина, не в моем классе. Я велел вам продемонстрировать, что вы элементарно освоили работу с графическими схемами. Но вы решили отличиться… Хорошо. Вы отличились.

Он снял колпачок с авторучки, чернильной ручки с золотым пером:

– Незачет. У вас еще две попытки.

– Нет, – пролепетала Сашка. – Послушайте, я хочу понять…

Он занес ручку над ведомостью.

– В чем моя ошибка?! – Сашка готова была броситься на него и схватить за руку. – Просто объясните… Что случилось?!

– В чем ошибка, вы мне расскажете на пересдаче, – он аккуратно выставил «двойку» в ведомость. – Придете снова двадцать третьего числа. Готовьтесь.

Четверокурсники группы «А» стояли в вестибюле у входа в первую аудиторию так плотно, что Сашка должна была пройти сквозь них, будто сквозь строй. Все с первого взгляда поняли, что произошло.

Костя побледнел, его напряженное лицо сделалось каменным. Девушки сочувственно переглянулись, Лиза сказала в пространство:

– Никто не равнее прочих, оказывается. Все огребают, и лучшие студентки тоже…

В ее голосе не было сарказма, только усталость и злость.

Сашка пошла сквозь расступающуюся перед ней небольшую толпу, в которую затесались и студенты группы «Б», и пятикурсники. У нее было четкое ощущение, что происходящее она видит во сне, что это обычный кошмар студента во время сессии, скоро она проснется, и пора будет идти на зачет.

Костя догнал ее и заступил дорогу:

– Не паникуй. Еще две попытки! Собраться и пересдать!

Заговорив с ней при всех, он не просто нарушил запрет Физрука – он нарушил демонстративно. Или после ее провала запрет потерял силу? Костя что-то еще говорил, его слова казались Сашке цветными мыльными пузырями, зависавшими в воздухе и таявшими у нее перед лицом.

Она нахмурилась, пытаясь понять; да, Костя был потрясен и сочувствовал ей. Он простил ее грубость и несправедливость. Он боялся за нее – но и другое чувство, не менее сильное, совершенно человеческое, лежало будто противовесом на чаше весов: Костя радовался. Ревнивец радуется, когда объекту ревности грозит беда.

Сашка обернулась, переводя взгляд с одного лица на другое – Андрей, Денис, Аня, Юля, Оксана из группы «Б»; однокурсники знают о ее частной жизни всё, знают все, и Костя тоже. Все до одного сейчас понимают, что расплачиваться за Сашкин «неуд» придется Ярославу.

– Еще две попытки, – повторил Костя, как заклинание, и Сашка поняла, что ненавидит его. Шагнула вперед, будто слепая…

– Стой! – кто-то вцепился ей в плечи и дернул назад. Обернувшись, Сашка увидела прямо перед своим лицом холодные, яростные глаза Лизы. Та встряхнула Сашку за плечи – тоже нарушая приказ Физрука, а ведь ей уже доставалось:

– Не вздумай раскиснуть, ты!

Лиза не умела сочувствовать, она и прежде-то не очень умела, зато талантливо злилась и презирала Сашку – за несоответствие Лизиным ожиданиям. И еще хотела подстегнуть, мотивировать:

– У нас бывало и похуже! У нас – всех – было хуже! Подбери сопли!

Сашка вовсе не распускала никаких соплей. Наоборот. Ненависть, направленная на Костю, удесятерилась и готова была выплеснуться на весь курс – они-то сдали зачет?! Пусть идут и празднуют. Пусть злорадствуют. Самохиной, которой вечно доставались поблажки, на этот раз ничего не обломилось – разве это не повод повеселиться?!

Их лица размазались у нее перед глазами. И сквозь эту дымку она увидела еще одно лицо – у них за спинами, в отдалении. Фарит Коженников стоял у входной двери, напротив будки вахтера, просматривая что-то в своем телефоне, как если бы происходящее его не касалось.

На улице ее ярость растворилась за долю секунды – Сашка будто протрезвела. Посмотрела на себя со стороны и поняла, что ужасно несправедлива к однокурсникам. Никто из них не заслужил не то что ненависти – ни малейшего упрека. Даже Костя. Особенно Костя.

Черный внедорожник стоял у входа в пиццерию. Чтобы дойти до машины, всего-то надо было пересечь улицу Сакко и Ванцетти. Очень короткий путь, а ведь Сашке надо собраться. Надо выстроить стратегию. Ярослав где-то там болтается между континентами, под ним – многие километры и холодный океан…