Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками [litres с оптимизированной обложкой]

На краю стола лежал толстый зеленый маркер. Сашке было трудно не возвращаться к нему взглядом. Позавчера ей казалось, что она справится, что преданность каторжной учебе выручит ее, как всегда выручала. Но сейчас Физруку достаточно было взять в руки зеленый фломастер, чтобы перечеркнуть все ее усилия: поскрипывая стержнем по доске, он воспроизведет схему, способную внедриться в сознание и разложить живьем.

– Пожалуйста, дайте мне хотя бы попробовать, – сказала она через силу. – Я занималась самостоятельно.

– Ну так и поставьте оценку сами себе, – он ухмыльнулся. – Самостоятельно!

Он не давал себе труда притворяться человеком, но и полностью отрешенным больше не выглядел: газовая маска не умеет быть насмешливой и желчной.

– Если я справлюсь с учебным заданием, – проговорила Сашка, будто карабкаясь по отвесной стене, – вы не сможете… не поставить зачет. Вы… тоже детерминированы. Хотя и по-своему.

– Свобода-свобода, – пробормотал он себе под нос с тяжелым сарказмом. – Одна идея – а сколько причудливых отражений… Не-долг, не-принуждение и, кстати, не-любовь… Кто прислал вам учебный материал, Самохина?

– К-какой? – Сашка обмерла.

– Который загружен у вас на планшете, который лежит у вас в рюкзаке, который построил Джек… – он следил за ней, будто кот за мышью, с безжалостным любопытством.

Пару дней назад Сашка поставила себе в памяти галочку – перед зачетом стереть файл из памяти планшета и уничтожить улику. Но, сражаясь с паникой, а потом убирая снег перед домом Антона Павловича Григорьева, а потом пытаясь вычитать в текстовом модуле варианты будущего, совершенно об этом забыла.

…Но он не имеет права ее обыскивать. Планшет – ее собственность… нет, собственность Института. Учебное пособие, ей могут приказать отдать его в любой момент. Но отправитель файла не указан… Но Физрук наверняка уже все знает. И он все равно узнал бы, ведь Сашка, пропустив три месяца, самоуверенно явилась сдавать зачет…

– Итак? – он изучал ее реакции. Или попросту развлекался, если, конечно, столь сложная грамматическая функция охоча до развлечений.

Сашка молчала. Ей нечего было сказать. Выгораживать сейчас Стерха означало сделать хуже.

– Вы, значит, ничего не поняли, – продолжал он с легким сожалением. – Что я сказал насчет сингулярности.

– Все поняла, – тихо сказала Сашка.

– И все-таки собираетесь прозвучать?

– У меня нет выбора, – Сашка посмотрела в зрачки-диафрагмы, и они моментально сузились, будто что-то от нее скрывая.

– Есть выбор, – неторопливо продолжал Физрук. – В отличие от ваших однокурсников… вы умеете отказываться.

– Великая Речь прекрасна и гармонична, – запинаясь, выговорила Сашка. – Но… полна ошибок. Я должна… нет. Я хочу их исправить.

– Это я прислал вам учебный файл, – сказал он, не меняя тона.

– Что?! – Сашка тут же прикусила язык. По интонации ее возглас вышел богаче: «Что за долбаная хрень?!»

– Мое дело учить вас, – ее дерзость нисколько его не оскорбила. – Формальности соблюдены, я выполнил свой преподавательский долг. Можно было, конечно, писать докладную всякий раз, когда вы пропускали занятие, но я выбрал путь наименьшего сопротивления.

Снежинки колотились о стекло так, будто твердо решили тоже поучаствовать в зачете. Сашке показалось, что спасательный круг, за который она держалась весь семестр, обернулся медвежьим капканом.

Не Стерх помог ей. А она-то все эти месяцы верила в его поддержку. Она думала, что не одинока, а оказалось – обманывала себя. Она думала, что ей протянули руку, а на деле ей вырыли яму. И Стерх не собирался ее поддерживать – он безучастно наблюдал, как она идет к своему краху.

– И вот вы храбро явились на экзамен, – Физрук смотрел на нее, не мигая, и за зрачками-диафрагмами стояла непроглядная темнота. – Ну что же…

Он взял в руки зеленый фломастер – как в ее кошмарах, и Сашка поняла, что все напрасно. Формальности соблюдены. Как только он подойдет к доске, она, конечно же, скажет – «Хватит» и сразу же сдастся, но он-то на этот раз не остановится…

– Что такое грамматический анализ стандартной схемы? – он вертел маркер, держа его с двух сторон кончиками пальцев.

– Определение… связей между именами и действиями в замкнутом временном кольце… со многими вариациями, – пролепетала Сашка.

– Каков общий принцип построения схем?

– Это модели катастрофы, – сказала Сашка. – Каждая схема… модель чего-то ужасного, что может случиться… или его можно избежать.

– Детский сад, – сказал он, играя маркером.

– А что не так?!

– Всё не так, вы формулируете по-человечески.

– Потому что я человек! – выкрикнула Сашка.

– Возьмите с полки пирожок, – Физрук проговорил эту фразу без всякого выражения, и она прозвучала не издевательски даже, а просто страшно. Сашка не сводила взгляд с фломастера в его руках.

– Ладно, – заговорил он опять, когда пауза затянулась. – Вот вам маркер. Вот вам доска. Воспроизводите самое простое, что сумеете проанализировать. Все по-честному – строите вероятности, проводите анализ, я вам ставлю тройку. Или вам пятерку хочется, в пятерочную зачетку?

Она осознала его слова – и почувствовала твердость опоры под ногами. И пространство за окном, и летящий снег, и размазанный свет фонарей на Сакко и Ванцетти.

В тот момент, когда зеленый фломастер из рук Физрука перешел Сашке, в аудитории изменился расклад сил: она поверила, что сдаст, причем именно на пятерку.

Он почувствовал перемену ее настроения. Едва заметно прищурился, но Сашка больше его не боялась. Из абсолютного отчаяния ее вынесло, как вертикальным потоком, снова в эйфорию всемогущества: она ведь не просто «храбро явилась на зачет». Она извлекла свой урок из всего, что с ней случилось. И теперь, наконец-то, по-настоящему знает, что делать.

Сашка вдохнула, выдохнула и провела на доске горизонтальную черту. Все, началось, пути назад нет: дорога через пригород, прямая зеленая трасса. Маленькая синяя «Шкода», женщина за рулем. Бессонная и нервная ночь за плечами. Мелькание дорожной разметки. Опускаются веки, уплывает сознание, а за ним уплывает в сторону руль…

Сашка вписала дополнительный смысл в переплетение линий, так что пискнул стержень фломастера: звонит телефон, закрепленный на панели. Звонок раздирающе-громкий, будто пожарная сирена. Женщина просыпается и успевает выровнять машину, а телефон трезвонит. Женщина видит на экране имя бывшего мужа… или еще не бывшего, но уже почти чужого… Колеблется секунду, включает громкую связь в салоне. Муж кричит – нет, говорит еле слышно, – что ему очень жаль, что он повел себя, как скотина, что надо подумать о дочери, что они не договорили, он умоляет ее вернуться…