Илья Гион - Реки времен. Гнездовье желаний

– А у тебя что усиливает волю? – спросила Эрика.

– Моя воля усиливается в шесть утра. – ответил Ове.

Слово за слово разговор про волю плавно сменил тему, и в конце концов Эрика стала рассуждать на тему того, какой тип воли был у ее любимых сказочных героев. Просидев за столом еще двадцать минут, они немного отдохнули, а затем вышли на улицу и направились через пасеку, на тренировочную поляну. Ничего особенного она из себя не представляла. Обычная поляна, засыпанная песком, и несколькими деревянными манекенами. Обычно тут можно было увидеть одного-двух деревенских мужиков, мутузящих пудовыми кулаками деревянные болванки. Вот и сейчас тут стоял один из подручных Бьерна, рядом с табуреткой, на которой стояла дымящаяся чаша.

Пока Кира перелизал через забор, Эрика вместе со своим медведем удобно устроилась на куче толстых бревен, которые тут были за место трибун.

– Можешь идти. – тихо проговорил Ове никсу.

Как только тот покинул поляну, Ове повернулся к Кире, и кивнув в сторону чаши, сказал:

– Опусти в нее руку.

– Так она же не остыла еще. – ответил Кира, глядя на молочную жидкость, от которой шел пар.

– Все нормально, Кира. – проговорила Эрика. – Она и должна быть такой. Это не пар, а… ну… облако.

Слова Эрики немного успокоили его, и Кира, выдохнув, быстро опустил ладонь в чашу. Жидкость и правда была не горячей. Руку лишь приятно покалывало, будто по ней водили еловой веткой.

– Ну и что? – спросил Кира. – Какая у меня воля?

Но Ове не ответил. Нахмурив брови, он не отводил взгляда от пара.

– Сконцентрируй волю в руке. – сказал он.

Сконцентрировавшись, Кира направил всю силу в ладонь. Он так напрягся, что табуретка, на которой стояла железная чаша, стала скрипеть от давления.

– Да не нажимай ты так сильно. – хмыкнул Ове, глядя на пар.

– А что должно произойти? – спросил Кира, тоже не отводя взгляда от чаши.

– Пар должен сместиться в определенное направление. Если на север – то у тебя воля будет усиливаться либо в полдень, либо в полночь. На восток – в три дня, или в три ночи. Ну и так далее.

Только он это сказал, как пар вдруг стал плавно опускаться, будто дерево, которое только что срубили, и оно стало падать. Еще секунда, и пар стал вытекать из чаши в направлении леса.

– Там запад! – тут же воскликнула Эрика.

– Значит у тебя воля усиливается с восходом или закатом.

– Так ведь скоро же закат! – оживился Кира. – Сейчас и узнаем!

– Давай! Давай! – тоже запрыгала Эрика. – Давай узнаем!

– Ладно. – хмыкнул Ове. – Схожу тогда домой, возьму тренировочные мечи.

Пока он ходил за инвентарем, Эрика стала рвать траву, и подбегая к чаше, окунать ее в белый раствор. Как только трава касалась костянки, то сразу же покрывалась толстым слоем белых кристалликов.

– Это очень ценный ингредиент. – поведала ему Эрика. – Прямо очень-очень ценный. Даже ценнее самой костянки.

– А что это? – спросил Кира.

– Гипе… гипера-ра… ги-пе-ра-троф-ная соль. – еле выговорила принцесса. – Она и ядовита, и горюча, и… и… и еще целая гора свойств!

Вытащив из кармана маленький пузырек, она стала соскребать в нее белые кристаллики.

– А она сильно ядовита? – спросил Кира.

За прошедшие два года Кира так и не перестал закалять себя ядами. И хотя Аманита всегда говорила ему, что «закалку» нужно проходить только под руководством опытного ядоманта, Кира решил сам продолжить тренировки. Эрика, конечно, как могла помогала ему с ядами. Но те цветы и настойки, которые она ему давала, не шли ни в какое сравнение с укусом уховертки. Максимум, что чувствовал Кира, так это легкое головокружение и тошноту. Поэтому он как мог вертелся, чтобы достать яд посильнее, но Бьерн с Ове наотрез отказались помогать ему с этим.

– Ну, не сильно. – проговорила Эрика. – Это скорее даже не яд, а дурман. Из нее, кстати, делают «небулу».

Кира так и не понял, что такое эта «небула». Эрика несколько раз давала ему это зелье, но все, что Кира чувствовал, так это сладковатый вкус. Правда, после приема этого зелья у него пару раз случились провалы в памяти, но не более.

Через десять минут возвратился Ове с двумя железными мечами.

– Только не напрягайся. – проговорил он, увидев, как Кира начал молотить мечом ближайший манекен. – Ты ведь недавно поел.

– А что должно произойти, когда моя воля усилится? – спросил Кира.

– Просто станешь сильнее. – ответил Ове.

– Так я и так становлюсь сильнее, когда использую волю. – проговорил Кира.

– Значит станешь еще сильнее. – сказал Ове, прислонившись к забору и закурив трубку. – Обычно во время усиления у человека меняется цвет глаз и волос.

– На зеленый? – спросила Эрика.

– Что? Нет. – хмыкнул Ове. – С чего ты взяла, что он должен быть зеленым?

– Просто. – пожала плечами Эрика.

– У людей с военной волей глаза окрашиваются в черный цвет, а волосы начинают светиться. – проговорил Ове, выпуская струйку дыма.

Вытащив часы, Кира посмотрел на циферблат.

– Уже пол восьмого. – сказал Кира. – Когда же у меня усилится воля?

– Уже должна. – ответил Ове, посмотрев на заходящее солнце. – Но, возможно, она у тебя усиливается с рассветом.

– Лучше бы, конечно, сейчас. Да, Кира? – проговорила Эрика. – А то чего до утра-то ждать?

Кира тоже хотел, чтобы у него воля усилилась именно сейчас. От нетерпения, он посильнее сжал свой меч, и что есть силы ударил по манекену. Тут же раздался треск, и деревянная голова улетела на крышу соседнего дома.

– Да ладно?! – в голосе Ове явно прослеживалось удивление. – Это же вечное дерево!

– Правда?! – удивился Кира. – Выходит, я очень сильный?!

– Ну… – Ове подошел и осмотрел манекен. – Этим болванкам уже четыреста лет, так что возможно они уже износились.

– Кира! Кира! – раздался взволнованный голос Эрики. – Твои глаза! Смотри, они почернели!

– Где?! Где?! – Кира стал вертеться, чтобы найти хоть что-то, во что можно было посмотреть на себя.

– Бежим скорее в дом, там есть зеркало! – крикнула Эрика, спрыгивая с бревен.

Кире так хотелось посмотреть на себя, что он не рассчитал силы, и вышиб входную дверь. Но ему было все равно, и он тут же поспешил в гостиную, где стояло большое зеркало. Подбежав к нему, Кира вперился в свое отражение.

В мягком свете янтарных лам, на него глядел девятилетний мальчишка с растрепанными седыми волосами. Никаких изменений он не увидел.

– А где черные глаза? – спросил Кира у только что вбежавшей Эрики.

Принцесса, нахмурив брови, внимательно осмотрела его лицо.

– Но они же были! Я сама видела! – воскликнула она.

В этот момент в комнату вошел Ове.

– Ове, что с моими глазами? Почему они опять стали белыми?

– Потому что воля усиливается только под открытым небом. – поведал Ове. – Ты зашел в дом, вот она и рассеялась.