Генри Олди - Всё бывает [СИ litres]

Он что, боится мальчишки?!

Взросление – дело грязное, болезненное.

Вторые роды.

Надо дышать самому. Ходить самому. Есть, пить самому. Жить самому. Засыпать, просыпаться. Принимать решения: осознанно или нет. А вокруг тьма людей, которые не хотят, чтобы ты дышал. Мечтают, чтобы ты ходил туда, куда надо. Ел-пил у них с руки. Жил по указке. Заснул и не проснулся.

Новый мир для младенца – это воздух, вода, земля. Пища, наконец. Новый мир для взрослого – люди. Они и пища, и вода, и земля, и воздух. Можно насытиться, можно отравиться. Можно встать двумя ногами, можно поскользнуться, упасть с обрыва. Сегодня дыши ими, завтра задыхайся. Пей их, тони в их пучине.

Твой выбор, твоя жизнь.

Твоя смерть.

Полосатый парус хлопнул, теряя ветер, и лениво обвис. Капитан, чернобородый крепыш, каркнул по-финикийски: отдал команду кибернетисам . Оба кормчих налегли на рулевые весла. Нос «Звезды Иштар», украшенный резной конской головой, описал короткую дугу. Дюжина ударов сердца – и парус туго натянулся, раздался, как грудь атлета на вдохе. Ладья пошла резвее. Даже я, уж на что не моряк, это ощутил.

– Сегодня будем в Ликии, – бросил капитан, поравнявшись со мной.

Двигался он боком, по-крабьи, хотя места на палубе хватало. Капитан и сам напоминал каменного краба, какие водятся в расщелинах скал, уходящих в воду. Приземистый, хмурый, сосредоточенный, насквозь пропеченный солнцем, выдубленный ветрами… И руки-клешни: ухватят – не выпустят.

Сегодня? Ну наконец-то!

Обещанный месяц плавания давно минул, минул и второй, и третий. Хоть я и вырос в городе у залива, с видом на две гавани, куда приходили корабли со всех концов света, морское путешествие было мне в новинку. Пара дневных переходов вдоль берега на кургузой лодке, гордо именуемой «кораблем» – вот и все мое мореходство.

А тут – целое путешествие.

Поначалу меня все радовало. Слаженный скрип снастей: в его мелодию чутко вслушивались моряки, ловя любой диссонанс. Едва заслышав сигнал, что с оснасткой что-то не ладно, они мчались подтянуть, закрепить, залатать. Неотступные запахи смолы и моря. Едва пробивающийся сквозь них тонкий аромат кедровых досок. Гортанные команды. Особый «морской» жаргон – к концу плавания я уже понимал значение большинства слов. Крики чаек. Неумолчный плеск волн о борт. Солнце и ветер, соленые брызги в лицо…

Острова, острова, острова. Кажется, мы не пропустили ни единого. Понимаю, что неправда, что в таком случае нам и трех жизней не хватило бы на путь из Аргоса в Ликию. Все понимаю, но избавиться от ощущения, что побывал везде, всюду, на самой захудалой груде камней, я не в силах.

Течения случаются не только в море. Нескончаемый поток тек с корабля на берег и обратно всякий раз, когда мы становились на якорь в очередном порту. Содержимое трюма менялось десятки раз. Амфоры с вином покидали борт, их место занимали тюки выделанных кож. Пифосы с зерном сменяла, сытно благоухая, копченая козлятина; ларцы с притираниями и благовониями – медная посуда; некрашеное полотно – мед и оливковое масло.

И так без конца.

Рябило в глазах от бесчисленных островов с их портами, рынками, складами, пестротой одежд, грузчиками, моряками, торговцами, шлюхами и разноязыким гомоном. Я выводил на берег Агрия, давая коню размять ноги и полакомиться свежей травой. Перед отплытием заводил обратно на корабль – надо сказать, место в трюме для моего любимца всякий раз приходилось буквально отвоевывать! Ушлый хозяин «Звезды Иштар» норовил заполнить товаром каждую пядь. Кое-что в итоге крепили на палубе. С третьего-четвертого раза Агрий окончательно привык к сходням. Теперь он спускался на берег с таким уверенно-небрежным видом, словно родился в море.

Ну да, еще один сын Посейдона. А вы как думали?

Случалось, налетали буйные осенние шторма. Небо темнело, хмурило Зевесовы брови грозовых туч. Море ярилось, вздымало громады валов, словно сотни языков с белой пеной кипящей слюны. Слизну, проглочу! Приходилось отсиживаться на берегу. Хозяин «Звезды Иштар» не терял времени даром, заключал сделки и долгосрочные договоренности, команда пила в харчевнях и любила доступных женщин, а я, разъезжая верхом на Агрии, осматривал местные достопримечательности: храмы, скалы, унылые рощи.

Погода налаживалась, мы плыли дальше. Осень сменилась зимой, но мы двигались на юг – пусть и медленней, чем мне бы хотелось. Серьезные холода нас не настигли. Погода стояла странная. Было холодно; в то же время было жарко. Ветер, брызги, соль на губах – стоя на качающейся палубе, я кутался в шерстяной плащ. А в небесах сияло солнце, бессильное прогреть зябкий воздух, но вполне способное чувствительно обжечь лицо. Короче, шляпа тоже была не лишней.

Ветер, море, солнце.

И серая полоска земли впереди. Вот и ты, Ликия. Если вначале путешествие увлекло меня, потащило прочь от родных мест, завертело, закружило, не давая опомниться, отвлекая от невеселых мыслей и воспоминаний, то теперь мне уже не терпелось сойти на землю. Добраться до цели этого вынужденного плавания, что бы там ни ждало блудного Беллерофонта.

Полоска надвинулась, выросла. Проступила неразличимая ранее изрезанная линия побережья. Серые выщербленные зубы скал, грязная желтизна осыпей, буро-зеленая шерсть кустарника. Позади скрипнула палуба под тяжелыми шагами. Мне не нужно было оборачиваться, я и так знал, кто это – могучий страж, приставленный ко мне Сфенебеей. Облаченный, как всегда, в боевой доспех, в шлеме с глухим забралом, ликиец подошел, встал рядом. Ухватился для надежности за край борта.

Сегодня он был без копья.

– Твоя родина? – я мотнул головой в сторону берега.

Он промолчал. За все плавание я не услышал от него ни слова.

Раздались команды, «Звезда Иштар» повернула. Заскрипели натягиваемые матросами канаты. Хлопнул и вновь поймал ветер парус. Мы шли наискось, огибая узкий скальный мыс: очертаниями он походил на припавшего к воде зверя. Волк? Вепрь? Медведь?

Три в одном.

За мысом вставали горные хребты – спины исполинских ящериц. Над ними клубились тучи. Самые дальние горы тонули в туманной дымке, смазывались, едва угадываясь. На фоне этой дымки я вдруг увидел неожиданно четкий крылатый силуэт. Он висел, словно приклеенный. Нет, уже отклеился. Существо двигалось, летело под облаками – ближе смазанных гор, хотя и заметно дальше береговых утесов. Прислушавшись, я услышал знакомое хлопанье парусов – эхо, передразнивавшее парус «Звезды Иштар».

Три в одном. Лев, коза, змея.

Химера!

Все во мне замерло. Я и сам замер, превратился в ледяную статую, выстуженную изнутри зябким порывом страха. Корабль! На корабле не спастись от летучего чудовища. Не уйти, не спрятаться – в море мы как на ладони. Кедровые доски, просмоленные на стыках, вспыхнут от пламени в один миг. «Звезда Иштар» превратится в погребальный костер, гуськом мы отправимся в царство мертвых: запить свой последний ужас глотком из Леты, реки забвения.