Валерий Большаков - Новый путь [litres]

Торопливо поднявшись на ходовой мостик, словно обгоняя тревоги и сомнения, Валерий врубил внутрикорабельную трансляцию. Через секунду по отсекам разнесся его голос, порченный помехами:

– Офицерскому и мичманскому составу собраться в кают-компании!

Взбудораженные срочным сбором, офицеры гомонили, делясь сомнениями и догадками. Саблин вошел, и все стихли, будто ученики при виде строгого учителя.

– А где командир? – поднял брови старлей Фирсов, недавно избранный комсоргом.

– Командир приболел, лежит в своей каюте, и… Он нас поддерживает! Вот, поручил выступить перед вами. – Внешне замполит сохранял спокойствие, лишь голос подрагивал, грозя сорваться в крик: – Я собрал вас, чтобы сообщить: наш корабль поднимет сегодня флаг грядущей коммунистической революции! Мы пойдем в Кронштадт, где выступим по Центральному телевидению. Нас должна услышать вся страна! Я тут набросал… – он развернул исчерканный листок и зачитал в позванивавшей тишине: – «Руководство партии и советского правительства изменило принципам революции. Нет свободы и справедливости. Единственный выход – новая коммунистическая революция. Какой класс будет гегемоном коммунистической революции? Это будет класс трудовой рабоче-крестьянской интеллигенции…»

Ошеломленные, совершенно сбитые с толку офицеры и мичманы молчали, слушая и не веря. Первым выступил лейтенант Дудник.

– Правильно! – вылетело из него, брызжа восторгом. – На свалку истории ихний госаппарат! И выборы на помойку!

– Горячо поддерживаю и одобряю, – ухмыльнулся лейтенант Вавилкин.

Фирсов мрачно покосился на лейтенантскую фронду и выговорил, цедя слова:

– Это не наш метод, товарищ замполит. Я тоже вижу казнокрадство, ложь и лицемерие, но… бунт на корабле?! До вас хоть доходит, на что обрекаете экипаж? Весь штатный боекомплект сдан на берег!

– Мы не собираемся ни с кем воевать, комсорг! – резко ответил Саблин.

– Так с вами соберутся! – перекосился в запале старлей. – Или вы думаете, что «Сторожевой» действительно оставят в покое? Да разбомбят к чертовой бабушке, стоит только в море выйти!

– Кто-то еще желает высказаться? – Замполит чуточку надменно вскинул подбородок.

– Толковали о коммунизме, каптри, а сами идете на измену, как Власов? – враждебно загнул командир БЧ‑1 Банев, в упор глядя на Валерия. – Никакая это не революция, а обыкновенная измена Родине!

– Наше выступление не есть предательство, – экспрессивно затараторил Саблин, – а чисто политическое, прогрессивное выступление! Родину предадут те, кто будет против нас!

– Бей власовца! – вынесся крик из толпы, и несколько офицеров качнулись в сторону замполита.

– Стоять! – Валерий проворно отступил, выхватывая табельный «макаров» и паля в подволок. Сухой хлопок выстрела откачнул людей. – Назад! Все матросы – со мной, а кто из вас готов послужить делу революции? Проголосуем! Нас тут двадцать шесть человек. Вон шашки на столе! – мотнул он стволом. – Выбравший белую – пойдет с нами до кронштадтского рейда. Тех, кто с черной, запрем. Голосуйте!

Момент истины испортил Саня Шеин. Он ворвался в кают-компанию, размахивая «стечкиным», и завопил:

– Товарищ замполит! Там…

– Что? – каркнул Саблин.

– Старшина Поспелов и матрос Нобиев…

– Ну?!

– Они командира выпускают! – заблажил библиотекарь.

Два выстрела в пол задержали порыв офицеров с черными шашками.

– Ты зачем ему пистолет дал? – заорал Банев, отступая. – Это же преступление!

– Он без патронов! – отрезал Саблин, и на битом лице Шеина, поверх зреющих синяков, проступила обида. – Товарищи, да поймите же! На кронштадтском рейде мы будем не одни, выступление поддержат простые ленинградцы и моряки военно-морской базы! А за Ленинградом – и вся страна!

– Размечтался! – Насмешливый женский голос ударил хлесткой плетью.

Замполит резко обернулся. В паре шагов от него стояла высокая, стройная девушка, затянутая в черный комбинезон. Ее смуглое лицо выглядело бесстрастным, как у индейского воина. Иссиня-черные волосы, стянутые в пышный «хвост», усиливали это впечатление, а бесшумный пистолет, который девушка держала двумя руками, выглядел заключительным штрихом к портрету воительницы.

– Кто? – хрипло вскрикнул Саблин, чуя подступающую бездну.

– Капитан Исаева, – холодно представилась девушка. – Ка-Гэ-Бэ. Вы арестованы, товарищ Саблин.

Общий вздох дважды потрясенных людей пронесся затхлым ветерком. Неприметные парни в черных комбезах бесшумно шагнули в кают-компанию.

– Руки!

Замполит потерянно, с детским огорчением глянул на щелкнувшие наручники, сковавшие его запястья, и качнул головой. За какой-то час он вознесся в немыслимую высь… И сверзился на жестокие камни.

«Судьба…»

Мощно загудел трап, и за молчаливыми оперативниками замаячил командир корабля. Дергая губами от ярости, он перешагнул комингс – и сразу успокоился. Сгорбился устало, оглядел Саблина с кротким недоумением в глазах.

– Советский офицер… – протянул кавторанг надтреснуто, с больным дребезгом в голосе. – Тебя на Северном флоте в командиры корабля прочили. Нет, ты подал рапорт на поступление… Выучился на замполита, молодец. Зачем? Чтобы сегодня флот опозорить? Ну, не понимаю я! – застонал Потульный. – Что, что тебе в голову ударило, что толкнуло на это? Объясни! Не трибуналу, нам! Своим товарищам!

– Что меня толкнуло на это? – На губах Саблина загуляла мечтательная улыбка, словно за переборками и палубами ему одному мерещились прекрасные дали. – Любовь к жизни. Я имею в виду не жизнь сытого мещанина, а жизнь светлую, честную, которая вызывает искреннюю радость… – Замполит сжал кулачки. – Мною руководило только одно желание – сделать, что в моих силах, чтобы народ наш, хороший, могучий народ Родины нашей, разбудить от политической спячки! [32] Подлинные слова В. Саблина.

– Да?! – восстал Шеин. – А почему ж вы тогда так хитро фильмы подбирали, чтоб только недостатки показывать? А?! В кубрике об одном и том же терендели: все у нас плохо, сплошная брехня, справедливости никакой! Вот и зас… загадили мозги братишкам! Уже до того дошло, что на боевых постах брагу варят!

– Прозрел! – хохотнул Фирсов.

– Последнее слово, Валерий Михалыч. – Ровный голос Потульного нагонял холод.

– Я продолжаю верить в то, – мягко улыбнулся Саблин, глядя поверх голов, – что революция всегда побеждает…

– Я тоже верю в это, – перебила его Исаева. – Но не вам, отчаявшемуся идеалисту, будить народ. На выход!

Валерий послушно шагнул к дверям. Уже поставив ногу на комингс, он обернулся:

– Прощайте, ребята! Не поминайте лихом!

Экипаж безмолствовал.

Понедельник 10 ноября 1975 года, вечер