Алексей Пехов - Ткущие мрак [СИ litres с издательской обложкой и иллюстрациями]

– Четвертой называли Нэко.

– Да.

– Разве только что ты не произнесла что-то вроде «Нэко сионта»? Если «аб сионта» это «я пришла», то…

– Если ты будешь умничать, я не стану говорить! Узнавай все от белок!

Он выдержал ее колючий взгляд, но улыбнулся, сглаживая свое упрямство:

– Прости мое любопытство. Не хотел тебя прерывать.

– Нэко погибла у Мокрого Камня, а они выжили в бою с подобными тебе. Их забрал к себе Кам, другой великий волшебник. Хозяин страны, в которой мы теперь находимся. Он поддержал Скованного, и «Волки» были с ним, как и многие другие. Защищали Тропу Любви, крепость, что была костью в горле Тиона, но проиграли. Кам пал. Твердыня была взята, кости штурмующих и оборонявшихся лежали точно страшный ковер, пока не стали самой сутью этой земли. Но некоторые воины уцелели, пережили Катаклизм и дикие века, что пришли за ним. И эти некогда гордые бойцы, цвет рыцарства и доблести, забыли слишком многое. Изменились. Поверили в богов, которых не существует, и, чтобы выжить, стали нападать на соседей. Грабить, похищать женщин, приносить жертвы тем, кто, по их мнению, защищал их.

– Проще говоря, одичали.

– Ну, если не вдаваться в подробности десяти столетий, то можно сказать и так.

Он видел, что ей неприятны его слова об этих людях.

– Вопрос у меня только один: что их остановит от того, чтобы убить нас?

– Некоторые вещи ловчие помнят. В легендах, что рассказывают у костров. О том, кем были их предки и что духи будут злы, а боги разгневаны, если старые клятвы окажутся нарушены.

– Ты приходила сюда прежде?

– Да. Много лет назад.

– А если они не вспомнят тебя? Не вспомнят старые клятвы? Что тогда?

Ее лицо стало суровым.

– Тогда я убью их. И те, кто придут после них, возможно, окажутся с лучшей памятью.

Снег в пятидесяти шагах от них во множестве мест начал лопаться, и из-под него, ломая наст, поднимались фигуры в белых меховых плащах. Восемь человек, все с легкими топорами, щитами. Лица скрыты за масками, сшитыми из точно такого же меха. Еще четверо вышли из-за деревьев, вооруженные луками и копьями.

– Достойно лучших разведчиков в нашей армии, – оценил лейтенант, держа руку на купленном две недели назад коротком мече. – Что теперь?

Нэ сказала несколько фраз на старом наречии. Тон ее звучал как приказ. Один из мужчин поколебался, затем направился к ним, на ходу стянув с лица меховую маску.

Эйрисл ожидал чего угодно. Дикой раскраски, татуировок, проколотых губ и носа, выбитых зубов. Но перед ним был человек с худым, осунувшимся лицом, заросший бородой, со злыми недружелюбными глазами. Он, не опуская топор, дошел до узкого скального языка, на котором не было снега, и поднял левой рукой увесистый камень.

Лейтенант, чуть напружинив ноги, на дюйм вытащил клинок из ножен, но шедший к ним ловчий словно бы и не заметил этого.

– Спокойно, – попросила Нэ. Вид у нее был совершенно меланхоличный и расслабленный. – Убери.

Он послушался и с некоторым колебанием отпустил меч.

Ловчий протянул камень старухе, и та взяла его в кулак. Сжала. Раздался громкий треск, словно лопнул лед, затем хруст, а после гостья раскрыла ладонь, демонстративно наклонила ее, ссыпая каменную крошку себе под ноги.

Ловчий встал на оба колена, опустив голову. Его товарищи повторили это движение за ним.

Нэ не спешила их поднимать, выждала почти минуту, затем сказала новые фразы. Люди встали, начали снимать маски, и Эйрисл смотрел на их лица. Молодые, старые, бородатые, в шрамах. Они напоминали и тарашийцев, и кулийцев. Достаточно высокие, с крепким костяком, светлоглазые, с блеклыми волосами и узкими лицами.

Нэ шевельнула пальцем, и тот, кто принес камень, осторожно присел на корточки, вопросительно посмотрел на Эйрисла.

– Предложи ему хлеб и вино, – попросила Нэ.

Мужчина откусил корочку, сделал скупой глоток.

– Теперь ты.

Эйрисл сделал то же самое, и воины вокруг расслабились, заулыбались.

– Мы друзья?

– Отнюдь. Но они хотя бы не могут без предупреждения проломить тебе череп или швырнуть дротик из кустов. Держись рядом со мной, а когда придем в деревню, не влезай в неприятности.

– Неприятности в твоем понятии…

– Неприятности. Очень простое понятие, лейтенант. – Ее тон звучал бескомпромиссно. – Не разговаривай с ними. Не трогай их женщин. Не лезь в драку. Не пытайся кому-нибудь помочь.

Он кивнул, мол, понятно.

Двое ловчих ушли вперед. Остальные, сопровождая гостей, повели их в узкое ущелье, вдоль бледно-лиловой каменной стены.

– Они понимают наш язык?

Шли уже три часа, сквозь редкий лес, вдоль горячего ручья, пахнущего металлом и водорослями. За все время пути никто из ловчих не произнес и слова.

– Некоторые из них, несомненно. Рабы имеют такое свойство – обучать своих хозяев языку.

– И много у них рабов?

– Не могу знать. Все зависит от того, когда копья в последний раз ходили в рейд, как богата была добыча и как голодны их боги. Случается, что они убивают всех, кроме женщин, которых назвали женами и принесших им потомство. Спрашивай.

– Их много? Ловчих.

– Мышиные горы протяженные. Мы идем в один из поселков. Клан Синеволосых. Но кланов много. Я не знаю все.

– Зачем они нам?

– Требуется попасть в сердце гор, и для этого есть несколько путей. Выбранный мною самый быстрый и простой. На другие пришлось бы потратить больше времени, и не факт, что я бы не заблудилась. Да и подниматься на самый гребень то еще испытание, не для моих колен. Видишь?

Она указала посохом на вершину. Там, по гребню, едва видимая, вилась тоненькая серая лента. Ползла от пика к пику, покуда хватало глаз.

– Тропа Любви. Крепость Кама.

– Он построил ее?

Старуха хмыкнула:

– Нет. Это сделали те, кто жил до него. Но он последний владетель, поэтому теперь говорят, что она его. Здесь твердыня уцелела, а вот на севере ее хорошо отделали. Вместе с горами, которые расплавлены и превращены в жалкие холмики. Если бы не ловчие, нам с тобой пришлось бы идти до подъема, потом карабкаться, а после брести по стене, надеясь, что я не пропущу нужный спуск… Так проще.

– Значит, нам надо попасть на нее?

– Нет. Нам требуется оказаться внутри горы. Под крепостью всегда были обширные ходы, ими пользовались тысячелетиями.

Впереди запели рога, и Нэ еще раз напомнила:

– Держись рядом.

Они вышли из леса, оказавшись возле шести сооружений, похожих на двенадцатиступенчатые пирамиды, грубо высеченные из базальтовых блоков, неаккуратно прилегающих друг к другу. Нижняя ступень была больше двух десятков ярдов, в то время как верхняя не превышала ярда. Каждую из площадок пирамид уставляли человеческие черепа. Старые, уже черные, разваливающиеся. И новые, ярко-белые, совсем недавно бывшие чьими-то головами.