Уильям Риттер - Перевёртыш [litres]

Предводитель Надд пододвинул табуретку к кровати и сел.

– Знаешь ли тыр, кто тыр есть, парень?

– Я гоблин, так ведь? Перевёртыш?

– Верно. Знаешь ли тыр, что эт значит?

– Я… меняюсь?

Предводитель сделал глубокий вдох.

– Так. Ясно. Начнём сначала.

Фэйбл сидела на гоблинской площадке, болтая ногами. Далеко под ней волны омывали подножие скалы, а высоко наверху отцветали последние краски неба.

– Фэйбл!

Доски заскрипели и слегка качнулись, когда её мать подошла и встала рядом с ней.

– У тебя всё хорошо?

– Мама, я человек?

– Конечно. Ты моя дочь.

– Но я одновременно что-то ещё, так ведь?

Королева поджала губы:

– Это из-за того, что тогда сказал этот мелкий воришка Кулл?

– А каково это – иметь папу? – Фэйбл наконец повернулась и посмотрела на мать. – У меня есть папа?

– Здесь не время и не место для деликатного…

– У Тинна и Коула был папа. Он пропал, но он всё же у них был. Мой папа тоже пропал? А он человек?

– Фэйбл…

– Или он кто-то другой?

– Фэйбл, пожалуйста.

– Я хочу знать, кто я!

Королева облокотилась на потёртое ограждение и подняла глаза к звёздам. В течение нескольких секунд она дышала в ритме волн.

– У тебя был папа, – проговорила она наконец. – И да, он пропал до того, как ты родилась. Но не он определяет, кто ты.

– Ты сердишься на него, – Фэйбл теребила руками ограждение, – за то, что он пропал?

– Очень сильно, – согласилась королева, но её голос звучал не сердито, а печально.

– Он был плохим человеком?

Королева оторвала взгляд от звёзд и, опустившись, села рядом с дочерью на скрипучую платформу. Она обернула плечи Фэйбл углом своей тёплой накидки из медвежьей шкуры, и девочка прислонилась к матери.

– Ты помнишь, – начала королева, – как я на ночь рассказывала тебе истории про другую сторону?

– Вот кто тыр такой, – закончил предводитель Надд, – самый священный в нашем роду – живое воплощение везения и хаоса.

Тинн сглотнул. Он не чувствовал себя воплощением хаоса. Он чувствовал себя измученным.

– Так это я виноват, – проговорил он наконец. – Я – причина, из-за которой магия вытекает с этой стороны барьера. Тот, другой мир, Аннуин, вытягивает отсюда магию из-за того, кем я являюсь. Перевёртыш.

Надд покачал головой и усмехнулся.

– Нет, парень. Отток начался ещё до того, как тыр родился.

– Но из-за того, что я родился, стало ещё хуже.

Надд снял свою потрёпанную шляпу и положил её на стол.

– Возможно, – согласился он. – Но, как говорят, то, что делает нам хуже сегодня, сделает лучше завтра.

– Я уверен, что люди так не говорят.

– Хм, может, только гоблины. Так или иначе, но наши предки думали, что нашли способ. Ритуал с перевёртышем решал всё. Уносишь земного ребёнка, оставляешь магического ребёнка. Равновесие с обеих сторон. Все выигрывают.

– Кроме младенцев, – вставил Тинн. – Тех, кого вы крали, чтобы всё это работало.

– Верно, – согласился Надд, поморщившись. – Я хочу, чтоб тыр понял. Мой отец учил меня, что ни одного ребёнка на Земле на любят так, как его любят в Аннуине. И я верил ему. Фейри растят человечьих детей как своих собственных: осыпают их подарками, наполняют каждый час их дня радостью и чудом. Здесь, на Земле, жизнь коротка и тяжела, а в Аннуине дети могут жить двести, может быть, даже триста лет. Какая ж мать на захочет, чтобы её ребёнок прожил длинную и славную жизнь в Аннуине?

– Мать, которая хочет быть матерью, – ответил Тинн.

Надд серьёзно кивнул.

– Тыр умный парень, Тинн.

– На другой стороне с тобой хорошо обращались? – спросила Фэйбл.

– Больше чем просто хорошо.

Королева взяла дочь за руку.

– Я была их принцессой. Моя еда была на вкус как солнечные лучи, я носила платья, которые сияли как звёзды. Когда я стала старше, они даже научили меня заклинаниям и колдовству. Они улыбались, смеялись и аплодировали, глядя, как у меня самой получалось творить собственную неуклюжую магию. Один волшебный джентльмен улыбался более дружелюбно, чем остальные. Он был молодым по волшебным меркам и волшебным по любым меркам.

– Он был волшебным ?

– Это значит, что он был красивый. Он не пытался привлечь к себе моё внимание, но со временем я начала сама хотеть этого. Прошли годы. Он ждал меня. Многие из числа фейри, кто когда-то аплодировал моим урокам, потеряли интерес ко мне, но только не он. Он не менялся с годами. А я менялась. Когда я была готова, то сама стала пытаться привлечь его внимание. Мой волшебный джентльмен не возражал.

– Ты поцеловала его?

– Был период ухаживания, и была свадьба, и была брачная ночь, и однажды я узнала, что зачала своего собственного ребёнка.

– Но ты поцеловала его?

– Много раз.

Фэйбл с улыбкой посмотрела на мать снизу вверх и наморщила лоб. Глаза её матери блестели в свете звёзд.

– Это счастливые воспоминания или печальные?

– И то и другое, – ответила королева. – Были и счастливые времена, и печальные.

– Почему они были печальные?

– При всей моей любви к тому месту и к фейри, всё это никогда не было моим домом. Они не были недобрыми, но они не были и моей семьёй. Было имя, которым они меня называли, но это не было моё имя. Всё было не так – словно сон наяву. Меня украли. Я не хотела стать матерью в том месте. Я не хотела, чтобы мой ребёнок родился, не зная своего настоящего дома. Я не хотела, чтобы это произошло с тобой, Фэйбл. Так же как моя мать не хотела, чтобы я сама оказалась в том месте.

Фэйбл посмотрела вниз, на волны.

– Ты всё ещё помнишь её?

– Я помню звук голоса мамы, когда она произносила моё имя.

Взгляд королевы медленно переместился за линию гаснущего заката.

– И я помню её поцелуй с пожеланием спокойной ночи.

Она наклонилась и поцеловала Фэйбл в лоб.

– К сожалению, больше я ничего о ней не помню.

Фэйбл взяла маму за руку под накидкой.

– А что подумал твой волшебный джентльмен о том, что ты захотела вернуться на Землю?

– Думаю, это опечалило его, но он обещал, что перевёдет меня назад через завесу. Наш ребёнок узнает Землю. Он обещал.

– Он сдержал своё обещание?

Королева глубоко вздохнула и наградила Фэйбл улыбкой, которая почти отразилась в её собственных глазах.

– Мы ведь здесь, правда? И ты знаешь Землю, дитя моё?

Фэйбл довольно кивнула.

– Тебе ещё когда-нибудь удалось увидеть свою маму?

Взгляд королевы потемнел. Она обратила его на море. Отражения сердитых волн прокатились по её глазам. Она не ответила.

Фэйбл попробовала задать другой вопрос.

– Ты когда-нибудь скучаешь по другой стороне?

– Нет.

– Совсем, даже немножко? Хотя бы о том, как ты была их принцессой?

Мать сжала челюсти.