Владимир Привалов - Новые соседи [litres]

Мерех помнил все и без пересказов. Те слова ему вовек не забыть.

«Недаром, говорят, Крента живодером кличут. Видано ли: все село вырезать, подчистую! Даже баб с дитями к столбам приколотили!»

От услышанного Мереха замутило, и он вышел наружу. Непрошеные слезы навернулись на глаза. Все село! И маму, и сестренок… Волчка, и того, наверное, убили… Послышались шаги, и мальчик обернулся. Рядом стоял дан Рокон.

– Ты все верно понял, парень. В Архоге никого в живых не оставили. Ты один. После войны я казнил бы твоего отца и деда вот этой рукой, – Рокон сжал кулак, – но… вышло как вышло. Ты доставил слова наследника. Подвел войско имперцев под удар и сберег честь рода. Ты верно поступил, парень. – Дан повернулся, бросив напоследок: – Вырастешь – возьму в Ближний круг.

Речь дана исцелила потомка Домархи. Теперь, стоило Мереху уж слишком сильно загоревать и отчаяться, как он вновь повторял слова повелителя, словно заклинание. «Ты верно поступил… Ты верно поступил…» – и дух становился крепок.

«Ты верно поступил», – вновь прошептал Мерех и прислушался.

– Как стемнело, выбили крепы. Бревна с камнями загрохотали вниз, имперцы завизжали как свиньи. – Миридик довольно захохотал. – Мы давай на свет костров дротики метать. Что тут началось! Имперцы орут, мечутся, лошади ржут! Я уж думал, Мать Предков лишила чужаков разума. Обрадовался, что имперцы друг дружку порубят. Недаром железо внизу зазвенело! Но командиры ихние справными оказались, мигом налетели, навели порядок.

Миридик поднял плошку с водой и нарочито медленно отпил. Огладил мокрые усы и продолжил:

– Дротики быстро кончились, меня аж злость взяла: уж больно удобно имперцев с верхотуры выцеливать. Схватили мы тогда булдыганы, пошвыряли немного. Но к той поре они совсем очухались. Принялись горящие стрелы метать. И легкоходы сволочные оживились. Собрались мы и по другому склону ушли. Мать Предков уберегла: ног не переломали и шеи не свернули. – Миридик покрутил головой. – И все равно проклятые чужаки свое взяли. Догадались, что мы у завала уходить будем. Вот и поймали нас на подъеме. Десяток у меня стрелами посекли.

– Пусть хранит их Мать Предков!

– Легок путь!

– Славный бой!

– Ох и мастак ты, Миридик, языком молоть! Смолол бы ты нам своим языком муки!

– Верно! Баснями сыт не будешь!

– Уж третий день брюхо к спине липнет!

Пришел черед бесконечных разговоров о еде. Дольше чем о еде воины могли говорить только об оружии: и того и другого отчаянно не хватало. К долгим боевым действиям никто не готовился, а помощи ждать неоткуда. Мерех вышел из длинного дома, который недавно закончили строить. Привычно пахнуло из священных источников, над которыми стоял густой туман. Тухлая вода текла по камням и капала в быструю речку.

«Интересно, а горячая вода речку подогревает? Может, и рыбка в реке есть? Если милостивая Мать Предков разрешила дорча есть рыбу, а потом еще и одарила солью… Наверное, Спасительница знала, что мы можем оголодать рядом с Лоном?»

Мерех подошел к пенному потоку, клокочущему меж крутых берегов. В такой беспокойной воде рыбы не найдешь. Мерех вдруг вспомнил, как ниже по течению речушка разливается среди валунов и успокаивается.

«Вот где нужно рыбу искать!» – обрадовался парень.

Потомок Домархи выдернул из связки жердей длинную ореховую палку, ловко заточил и обжег на огне. Теперь он готов! Невзирая на смешки воинов, парень положил копьецо на плечо и отправился на рыбалку.

У желанных заводей Мерех остановился и стащил с плеча бесполезное копьецо. Тихую воду покрыл рыхлый влажный лед. Только у торчащих камней виднелись круги темной воды. Что же делать?

– Налим в норах под камнями стоит. Там его, снулого, и надо зимой брать, – раздался вдруг голос позади.

Мерех вздрогнул от неожиданности, резко развернулся и выставил копье перед собой.

«Не может быть!»

– Ултер? – вскрикнул парень и потер шрам на лбу.

– Перед тобой Олтер, наследник дана Дорчариан, – чуть насмешливо ответил тот же голос.

Мерех наконец-то узнал старика. Остах Рыбоед, друг Эндира Законника! Осенью любителя рыбы судил Суд Хранителей совсем неподалеку!

– А вы откуда… – протянул мальчишка и замолчал. Из-за поворота один за другим выходили тяжело вьюченные ослы. Рядом ступали суровые воины, внимательным взглядом осматривая окрестности. Больше всего Мереха поразил огромный одноглазый черный человек с алой повязкой на лице. Таких он раньше никогда не видел!

– Оттуда, – отрезал Остах. – Сам-то как здесь?

– Война же, – пояснил Мерех. И распахнул глаза: – Вы же и не знаете ничего! Имперцы напали, сожгли Архогу, захватили вход в долину. А мы здесь… Соль же нужно добывать, вот дан Рокон сюда и… А имперцы…

– Рекс здесь? – оборвал Остах, подавшись вперед.

Мальчишка кивнул.

– Что же ты сразу… – зашипел Остах, схватил Оли за руку и потащил по тропе.

Мерех с гордостью ступил на заповедный луг. Как же! Пусть насмешники утрутся! Он ушел за мелкой рыбешкой, а вернулся с целым караваном, полным провизии! Навстречу поспешно выбегали воины, выхватывая оружие. Рокон сразу признал Остаха и застыл. Перевел взгляд на Оли. Дан широко улыбнулся, и на краткий миг счастье плеснуло из глаз вождя. Олтер сделал шаг к отцу.

– Мать Предков! – Лицо дана Дорчариан приняло прежний невозмутимый вид. Он громко и торжественно произносил слова, развернувшись к пещере, из которой выбирались согбенные добытчики соли, подслеповато щурясь после полумрака. – Мой сын избавился от проклятой хвори! Слава тебе, Всеблагая, Спасительница, Утро Надежды! Слава!

– Слава! Слава!.. – нестройно загудели воины вокруг. Они все никак не могли поверить своим глазам.

– Ты снова ходишь, сын. – Рокон неловко взвихрил наследнику волосы. – И ты так повзрослел!

– Повзрослел, ага. Верно подмечено, рекс. – Остах склонил голову перед правителем. – После такой встречи можно и пир устроить?

– У нас осталась пара десятков овец, – кивнул Рокон, присматриваясь к боларам. – Половину можно пустить под нож.

– Оставим овец на расплод, – широко улыбнулся Остах, ткнув пальцем в навьюченного осла. – Мы со своим съестным!

Воины радостно загомонили, и наставник со смехом обратился к горцам:

– Мы вам и рыбки соленой привезли.

– А то! Чтоб Остах-рыбоед, и без рыбки!..

– Ничо! Ничо! Мать Предков дозволяет!

– Теперь можно!

– Хранители разрешили, – пробасил горец, недавно жалующийся на слипшийся живот. – Я камни готов грызть, не то что рыбу.

Так и поступили. Работницы вытащили большие котлы, пастухи мигом намололи муки, напекли лепешек. Остах научил хозяек готовить густую похлебку из соленой рыбы. Странный это был пир в новехоньком, пахнущем смолой, длинном общинном доме: ни громких песен, ни вина с пивом. Горцы шумно поедали горячую похлебку, обжигаясь и вытирая испарину.