Триша Левенселлер - Клинок тайн [litres]

Я хочу верить Келлину, но мы нигде не были в безопасности. Ни с матерью нашего отца, ни в большом городе, ни на дороге. Куда бы мы ни шли, нас везде подстерегает опасность.

Честно говоря, самым безопасным местом, где мы когда-либо находились, была тюремная камера. Я застываю на месте, когда мне в голову приходит идея.

– Келлин, мне кажется, я знаю, что делать с мечом. Возможно, я знаю, как сохранить его в безопасности навсегда. Мне… мне нужна кузница.

– Отлично. В Аманоре есть одна.

– Аманор?

– Там, где живет моя семья.

Келлин объясняет, что Аманор – это маленькая деревушка на территории принца Скиро.

– Она расположена далеко от больших дорог. Ее даже на некоторых картах нет.

– Откуда ты знаешь, что там мы будем в безопасности? – спрашиваю я. – Кимора ведь знает, что ты замешан. Неужели она не сможет найти твою семью?

– Думаю, у нее вряд ли получится. Я не афиширую, откуда родом. Я никому не рассказывал, где живет моя семья, не говоря уже о том, что она у меня есть. Исключая тебя, конечно.

– А как же твоя фамилия? Деринор. Разве Кимора не может просто поспрашивать в округе? Есть ли хоть малейший шанс, что она сможет выследить нас до Аманора?

– Шанс есть всегда. Но Деринор – распространенная фамилия. И ей будет трудно найти кого-нибудь, кто укажет на Аманор. Кроме того, если моя семья в опасности из-за нее, я должен быть рядом, чтобы защитить их.

Еще несколько дней мы едем по главной дороге, а потом сворачиваем на то, что больше похоже на оленью тропу. Если с большой дороги лес казался мне густым, то теперь, оказавшись внутри, я даже не знаю, как описать его. Деревья стоят так близко друг к другу, что не остается другого выхода, кроме как идти по уже проложенной тропе.

– Не нравится мне этот лес, – говорит Петрик. – В таких лесах водятся медведи.

– Точно, ты же с территорий Скиро, – вспоминает Темра.

– Из столицы, – уточняет Петрик. – Там медведей не водится.

– Столица совсем рядом с горами, – говорит Келлин. – А в горах есть пумы. Ты предпочитаешь их медведям?

– Определенно, – отвечает Петрик. – Пумы боятся людей и почти не заходят в город, потому что там слишком шумно.

– Только если они не очень голодны.

Келлин испытывает странное удовольствие, поддразнивая Петрика. Мне хочется дать ему попробовать его же лекарство.

– Бояться медведей совершенно естественно. В отличие от уязвимости. – При намеке на наш предыдущий разговор Темра смеется.

– Он не боится медведей, потому что знает, как размахивать перед ними мечом. Но Келлин не знает, как защитить свои чувства.

Мы хихикаем, а наемник добродушно смотрит на нас.

– Возможно, тебе стоит научиться владеть мечом, кузнец. Тогда ты бы меньше боялась людей.

Я усмехаюсь. Если бы все было так просто. Если бы я только боялась, что они причинят мне физическую боль. Нет, это мой разум нуждается в защите, и я не думаю, что такая защита существует.

– Не пытайся сменить тему. Не сработает, – говорю я.

– Верно, – соглашается Темра.

Может быть, все дело в уединении леса, но я уже давно не чувствовала себя так хорошо. У нас ничего нет, но почему-то кажется, что у нас есть все.

По пути мы собираем грибы, ягоды и орехи, которые, по словам Келлина, съедобны. Пусть они и не очень вкусные, но достаточно наполняют наши животы. В ту ночь Келлин уверяет нас, что на тропе больше никого не будет, поэтому они с Петриком по очереди пытаются развести костер трением. У нас нет ни одеял, ни чего-либо еще, поэтому мы с Темрой очищаем землю от камней и других твердых предметов, прежде чем лечь рядом, согревая друг друга.

– Никаких идей, ученый? – говорит ему Келлин.

Темра похлопывает по земле с другой стороны.

– Можешь спать рядом со мной.

Петрик заметно сглатывает, прежде чем повиноваться.

– Нет-нет, ближе, – говорит она. – Как ты собираешься согреть меня на расстоянии?

Петрик двигается, пока не прижимается к ней вплотную.

Келлин остается один у огня, но я, встретившись с ним взглядом, смотрю на место рядом со мной, потом снова на него.

Я не пытаюсь пригласить. Честно говоря, я просто проверяю, где Келлин собирается спать. Но он садится рядом, прежде чем вытянуться, закинув одну руку за голову, а другую положив на бок, случайно задевая мои пальцы.

От прикосновения я вздрагиваю, прежде чем заставить себя расслабиться. Не то чтобы он нарочно схватил меня за руку.

Но потом он действительно это делает.

Келлин играет с моими пальцами, согревая их, массируя. Он попеременно скользит своими пальцами между моими, чтобы удержать меня, а затем делает прикосновение почти незаметным, чтобы почувствовать мою кожу.

Я не могу смотреть на него. Гляжу прямо на верхушки деревьев и звездное небо.

Я могла бы запросто остановить его, если бы хотела. Просто пошевелить рукой или повернуться к нему спиной.

Но просто оставаться неподвижной тоже легко. Позволить себе почувствовать восхитительный жар от соприкосновения наших тел без того, чтобы мои тревоги вышли из-под контроля. Потому что мне не нужно ничего говорить. Меня не выставляют напоказ. Это так просто.

Почему все не может быть таким?

Через пару минут, когда мое сердце бешено колотится, я начинаю расслабляться.

И набираюсь храбрости.

Я высвобождаю руку из его хватки, и Келлин тут же отпускает меня. Я думаю, он собирается перевернуться, чтобы дать мне пространство.

Я чувствую, что неуверенность хочет взять надо мной верх.

На самом деле Келлин не хотел прикасаться к тебе. Он не хочет иметь с тобой ничего общего. Он просто хочет, чтобы его оставили в покое. Но в моей голове звучит другой голос. Ты ему нравишься. Он всего лишь уважает твои желания. Ты просто должна дать ему понять, чего хочешь.

Поэтому, чтобы успокоить, я крепко беру его за руку, а затем позволяю своим пальцам скользить по коже между его запястьем и локтем. Вверху кожа грубая, с волосами, но внизу такая гладкая и твердая от мышц.

От Келлина доносится непонятный звук.

Он удивлен?

Или, может, я зашла слишком далеко?

Нет, это не так. Потому что он вдруг оказывается еще ближе, чем раньше, настолько, что я больше не могу держать руку между нами. Он берет мою ладонь и прижимает ее к своей груди, чтобы продолжить играть с моими пальцами, на этот раз уже другой рукой.

Я делаю глубокий вдох так тихо, как только могу. Не собираюсь забывать, как дышать, только потому, что он прикасается ко мне.

Со временем его ласки замедляются, а дыхание успокаивается. Он прижимается губами к моему уху.

– Постарайся уснуть. Нам предстоит пройти долгий путь.

Затем его рука застывает, сжимая мою. Он что, серьезно?

Я не могу спать, когда он рядом. Когда он прикасается ко мне.