Мария Саванна - Арабелла [litres]

Я убрал с Сарры одеяло.

– Мартин!

– Они придут сюда. Лучше уж от Бриса, чем от мясоедов.

Я поднял её на руки и, собрав все оставшиеся силы, встал с колен. Эвери и остальные дети уже стояли за дверью.

– Мартин, оставь меня, – задыхаясь просила Сарра. Она впилась длинными ногтями мне в плечо так, что даже через одежду я чувствовал боль. Я не мог уйти без неё. Мы должны были оставаться вместе до самых последних дней в Морисе. Я не мог по-другому.

– Что же ты делаешь? – в перерывах между приступами кашля стонала она.

Мы вышли из дома.

– Куда нам идти? – спросил я. – Будем ночевать каждую ночь в новом месте?

– Нет, – сказала Эвери. – Идите за мной.

Она уверенным шагом отправилась по неосвещённым каменным улицам в сторону леса.

– Куда ты? – спросил я, догоняя.

– Знаешь, когда Гавриил кричал нам, что в Морисе нет места, о котором Ким не знает, я вспомнила об одном. Ты сам всё поймёшь, когда увидишь.

– Мы идём в Бухту Встреч! – сказала она, обернувшись.

– Бухта Встреч? Ты серьезно? – радостно спросила Кудряшка и даже подпрыгнула на ходу.

– Эвери! Ты гений! Там нас никто не найдёт! – одобрил выбор сестры Чарли.

Чарли и Ари шли впереди с набитыми вещевыми мешками и показывали нам дорогу.

За ними шла Валерия. Она несла в одной руке сумку с одеждой, а в другой руке держала руку своего восьмилетнего брата Давида. Рядом со мной шла Эвери с плачущим Джеком на руках.

Сарра, отчаявшись добиться от меня хоть какого-то ответа, обессилено опустила голову.

Мы спускались по тёмной улице вниз к лесу. Дорога была тяжёлой, мы не знали, что именно ждёт нас впереди, мы покидали дом навсегда, на моих руках умирала одна из прекраснейших женщин всей вселенной. Я знал, что детям всё происходящее казалось страшным сном, и гордился и был благодарен за то, что они оставались такими смелыми и спокойными.

Мы вошли в лес, темнота была плотной и беспросветной. Фонарь был только у Чарли. У него же был нож. Земля была насквозь сырой от вчерашнего проливного дождя и мы тут же промочили ноги.

– Отсюда ещё пять миль, – крикнул Чарли, обернувшись.

В лесу мы уже не боялись говорить громко, поскольку знали, что в этой чаще никто нас не услышит. Страх существовал самостоятельно, как некая сущность, стремящаяся завладеть нами, даже самыми младшими и не осознающими весь ужас. Мы старались идти как можно ближе друг к другу и не дать ему просочиться сквозь нашу сухую кожу внутрь, туда, где он смог бы диктовать нам условия. Мы всё ещё были хозяевами положения. Неумело и безрадостно, но мы всё ещё играли в игру по своим правилам и это понимание поддерживало последние силы в моих уставших ногах.

Возможно, мнимое чувство свободы в почти погребённом мире разожгло внутри нас всех сильное желание петь, как горящая спичка, которая падает на рассыпанный по земле порох. Первой запела Валерия. Её тонкий голос подхватил Чарли, за ним Давид. Эвери обернулась, чтобы посмотреть на меня, и тоже запела. Они пели песню, которой я однажды научил их. Я знал её от отца с самого детства, и её простой радостный мотив возвращал меня из тёмного и холодного Мориса в края жаркого солнца Арабеллы. Тяжесть моей ноши не позволяла мне петь вместе с ними, но я слушал и верил, что и они сквозь эти строки впитают в себя вкус воздуха тех мест.

Прошло несколько часов тяжёлой, тёмной дороги. Песни непрерывно сменяли друг-друга. Несколько раз мы останавливались отдохнуть, но безмолвная мгла заставляла нас двигаться вперёд. Когда путь стал совсем невыносимым, а мокрые и уставшие ноги стали предательски подкашиваться, над лесом забрезжили первые лучи рассвета. Лесная чаща заметно редела, деревья расступались, и тот вид, что открылся нам, заставил замереть и вздохнуть с восторгом. Мы вышли к каменистому морскому побережью.

– Бежим! – крикнула Валерия.

И все дети бросились вперёд. Я бежать не мог, и Эвери с Джеком на руках осталась рядом.

– Отец нашел это место однажды и назвал Бухтой Встреч, – сказала Эвери.

За деревьями, которые теперь пропускали сквозь себя прозрачный сияющий свет, билось о берег море. Тёмно-синее, шумное, бескрайнее. Мы дошли до воды. Дети уже бросили все вещи на мокрые камни и, сидя у воды, трогали её руками.

– Почему ты думаешь, что здесь нас никто не найдёт? – спросил я.

– Я надеюсь на это. Отец всегда говорил, что никто кроме нас не знает о Бухте Встреч.

Я положил Сарру на землю, подложив под её голову сумку, а затем и сам обессилено рухнул. Всё моё тело болело, но исцеляющий шум моря делал своё дело.

Эвери села рядом со мной.

– Почему мы не ушли сюда раньше? – спросил я.

– Дома всё же больше шансов найти еду и согреться, – нахмурившись сказала она.

Дети смеялись и играли с водой, Сарра спала.

– Даже после всего, мне будет жаль покидать Морис, – задумчиво сказала она. – Посмотри на них. Они здесь счастливы. Я была счастлива здесь.

Я поднял голову и посмотрел на детей, прежде грязных и измученных, а теперь мокрых и счастливых.

Там, на холодном песке, мы проспали до самого вечера. Смертельная усталость и ритмичный шум прибоя подарили нам крепкий и безмятежный сон. Проснувшись уже в темноте, мы ещё долго молча слушали море. Затем Чарли и Ари поднялись к лесу и набрали хвороста. Костёр получился большим и дымным. Джек лежал на груди у Сарры. Эвери положила голову мне на плечо, а руки запустила под куртку, рисуя мокрыми пальцами узоры на моей коже. Давид, Ари, Чарли и Валерия, хохоча, поджигали ветки и изображали сражения на саблях.

Я не представлял нашу жизнь на берегу. К голоду мы привыкли, но жить вдали от реки с пресной водой виделось мне невозможным, но в ту ночь под звёздами я не хотел пускать тревогу к нашему огню. Я опустил голову на плече Эвери и вдыхал запах дыма и леса из её) волос и молился. И впервые я молился не Богу. Я обращался просто к темноте звёздного неба. Я умолял её о том, чтобы ничто и никогда не разлучило нас с Эвери. Я мог бы выдержать любую боль, но не эту. В ту ночь я, как никогда остро, ощутил, как зыбко и непостоянно всё вокруг нас, как неумолимо стремительно всё рушится, и каким подлым и грубым может оказаться лицо ближнего.

Слёзы ручьями текли по моему лицу. Эвери видела это и, пытаясь утешить меня. Блики огня играли светом и тенью на наших лицах. В те секунды я отчетливо осознавал, что свершается некое таинство, заключается негласный договор между мной, Эвери и Вселенной, которой я молился. Будто теперь мы были связаны чем-то большим, чем обещаниями. Целую ночь мы лежали на берегу. Она что-то шептала мне на ухо, я что-то отвечал, но слова больше не значили ничего, не имели силы.

На следующее утро мы решили, что следует укрыться в пещере, которая, по словам Чарли, существовала в одиноко стоящей на берегу скале. Собрав все вещи, мы снова отправились в путь. На этот раз он был совсем близким, но отсутствие воды давало о себе знать. Дети, еле переставляя ноги, плелись позади нас. Я, с Саррой на руках, притворялся полным сил, но, в действительности, пересохшее горло и постоянное ощущение жажды создавали манящие образы горных прохладных рек перед глазами. Таким темпом путь всего в три мили мы преодолели только к заходу солнца. Подступ к пещере находился со стороны моря. Мы забирались туда по очереди и все, как один, поскальзывались и падали в воду по несколько раз, прежде, чем оказаться внутри.