Мария Саванна - Арабелла [litres]

– Пойду за ним, пойду вместе с ним, – как мог спокойно ответил Мартин. – Мы не перестанем искать, что-то придумаем. Не знаю что. Но я не смогу остановиться, веришь?

– Что же она с тобой сделала, – протянул Смотритель.

– Кто?

– Твоя любовь. Ты ведь обезумел. Михаил думает, ты попал под влияние Симона, но я то вижу, это всё она, – ответил Лев.

Мартин хотел поспорить, но, подумав, решил, что так и есть.

– Так и есть. Я не знаю, как тебе объяснить, Лев, это как болезнь. Ты не поймёшь, – отозвался он после затянувшегося молчания.

– Попробуй. Объясни. Может быть хотя бы так я буду знать, что отпускаю тебя не напрасно. Ты слишком много просишь, мне нужно какое-то оправдание, – неожиданно оживлённо попросил Лев.

Они сидели в полуметре друг от друга, и Мартину даже показалось, что он разглядел в глазах Смотрителя огонь любопытства.

– Без неё нет меня, вот и всё. Она часть меня, самая необходимая, самая светлая. Тот день, когда ты оставил меня в Морисе, стал роковым. Он был прописан где-то там, в небесной карте, и никак не мог не случиться.

Мартин и хотел бы говорить о ней больше, но не мог, невидимые прутья сдавливали горло, и он не мог сказать больше ни слова.

Мартин опустил голову на согнутые колени и погрузился в полную темноту и изо всех сил пытался осознать и принять всё, что произошло за последние часы. Он был напуган открывшимися обстоятельствами, но видел, что они показали ему нечто неизбежное.

– Мне нужен Симон, – сказал Мартин, снова прервав тишину, но не был уверен, что Лев всё ещё в комнате. Он замолчал и прислушался: ответа не последовало, но Мартин расслышал его шумное дыхание.

– Ты поможешь нам или нет? – повторил он, поднявшись на ноги, и увидел Льва, который суетливо стал перекладывать книги с одного края стола на противоположный.

– Дай мне эту ночь, я что-нибудь придумаю, – еле слышно ответил Смотритель.

Тогда Мартин вышел из кабинета и лёг спать на полу между Чарли и Давидом, потому что на его кровати спала Кудряшка. Он был взволнован, сердце билось часто и громко, но впервые за долгое время он точно знал, что начинает движение в правильном направлении. Эта мысль успокоила его и проводила в глубокий сон.

– Это всё, что я могу вам предложить, – сказал Лев на закате следующего дня.

В его тоне явно читалось: «Скажите спасибо, что я хоть что-то делаю». И Мартин его хорошо понимал. Пытаясь помочь в поисках Симона, Лев способствовал самому страшному, что он мог себе представить. При том, что сам Смотритель не верил в то, что поиск Смерти увенчается успехом, любые действия, способные привести людей к Смерти, противоречили его естеству и он этого не скрывал. Его лицо приняло необычную форму, губы были напряжённо поджаты, а толстые щёки тряслись от напряжения. Мартин в свою очередь смотрел на него и сам себе не верил, как он мог не понять за два года иллюзорных рывков к цели, что этот добродушный толстяк только играет в помощь. Он ужасался при мысли о том, что было бы, если бы дети не пришли к ним, ведь чтобы до конца исследовать архивы Лимбо им потребовался бы ещё ни один год.

Все шестеро выбежали на улицу из дома, когда Смотритель сказал, что у него есть идея, и теперь стояли толпясь вокруг низкого деревянно столика, который покосился на левую сторону.

– Вау! Что это? Кто это? – воскликнула Кудряшка, когда увидела то, что Лев держал в руках.

Давид завизжал от восторга и потянулся руками к Смотрителю, но тот их остановил. Ари постарался подойти как можно ближе и, облокотившись на стол, который от этого накренился ещё сильнее, стал с интересом рассматривать невиданное им ранее чудо. Только Чарли был серьёзен и смотрел на самого Льва, а не на его руки. Все притихли в ожидании объяснений. Лев прокашлялся и тихо заговорил, будто чем тише он произносил слова, тем менее реальным становилось происходящее.

– Это Айраво. Ещё лет десять назад их было всего несколько в Арабелле. Не удивлюсь, если эта – последняя, – сказал он.

На столе сидела огромного размера птица с длинным острым клювом чёрного цвета, тёмно-синими глазами и пушистыми перьями цвета крепкого вина.

– Она такая большая, – влюблённо протянул Давид.

Айраво на самом деле была больше любой птицы, которую можно было встретить в Морисе или в Арабелле. Птица несильно уколола длинным чёрным клювом любопытного Давида в руку, которую он потянул к ней. Тот пискнул от неожиданности.

– Это не самое нежное создание, надо сказать, – заметил Лев. Больше ему повторять не прошлось.

– Лев, чем она нам поможет? – строго спросил Мартин, хотя и сам был восхищён величественной Айраво. Она, как ему казалось, воплощала собой саму Арабеллу.

– Так, ладно, не буду много говорить, – сказал Лев. – Она может отнести Симону письмо, в котором вы назначите ему встречу в определённом и месте, в определённое время. Все молчали, переводя взгляды с птицы на Льва.

– Письмо? А если она его потеряет? Или он не захочет приходить? Или просто не успеет? Это ненадежный способ, – сказал Мартин.

– Ничего другого предложить не могу. Да и то, что она прилетела на мой зов – большая удача, такие, как она, редко общаются с людьми, – Лев благодарно коснулся крыла птицы. – Ваша задача написать письмо так, чтобы Симон точно пришёл туда, куда надо.

Мартин обернулся к Чарли, ожидая его скептической реакции, но тот тут же подорвался с места.

– Надо идти писать письмо! Сейчас же! – позвал он и побежал в дом.

Остальные, чуть помедлив, пошли за ним.

– Спасибо, Лев, отличная идея, – крикнула Кудряшка с крыльца дома.

– Просто гениально! – согласился Ари, и дверь за ними закрылась.

– Спасибо, – не смотря на толстяка сказал Мартин и ушёл в сторону моря.

Теперь общение со Смотрителем будило в нем странные ощущения. Мартин ни в чём не винил Льва и, безусловно, всё ещё считал добрым другом, но одна мысль не давала ему покоя. Мартин всё думал о том, что и со Смотрителем они однажды окажутся по разные стороны поля боя. Часто во снах он отчётливо видел перед собой картину, как он, склонившись над чьим-то мертвый телом, кричит и плачет, затем поднимает глаза и видит Льва, вальяжно развалившегося на кресле, с лицом, полным равнодушия.

В этом сне Мартин знал уже каждую деталь, которую мог видеть со своей позиции. Лев выглядел куда старше своих нынешних лет, а умерший человек лежал на животе, так что Мартин не как не мог понять, кто же перед ним. Помещение тоже было незнакомым, с чистыми белыми стенами и высокими потолками. Мартин старался не придавать значения этим повторяющимся видениям, но вспомнил о них теперь, когда впервые почувствовал ко Льву то же, что всегда отчетливо чувствовал к Смотрителю из снов – разочарование.

Дети, окружив обеденный стол, дописывали письмо отцу. Мартин вошёл в дом и наклонился, чтобы его прочитать.