Энджи Сэйдж - Эликсир жизни [litres]

Септимус затаил дыхание. Ну и что на это скажет королева?

Королева Этельдредда долго молчала. А потом наклонилась к Септимусу, и он почувствовал на щеке ее ледяное дыхание, когда она зашептала ему на ухо:

– Марцеллий Пай, в Змеиной лазейке, в полночь. Будь там.

С этими словами королева встала с таким царственным видом, будто только что сидела не на простой скамье, а на троне, поправила шлейф платья и с высоко поднятой головой вошла в камин – и исчезла.

– Что ж, – пробормотал Альтер, – и стоило так нервничать…

– Марцеллий Пай? – прошептал Септимус, ощущая странное волнение.

Рядом с ним на место Этельдредды присели две монашки. Одна из них вопросительно взглянула на Септимуса.

– Нельзя так просто произносить это имя, дитя мое, – прошептала она.

Мальчик ничего не сказал. У него в голове жужжал рой мыслей. Почему призрак Марцеллия Пая хочет встретиться с ним, низкородным учеником? Раньше никто этого призрака не видел. А может…

Септимус вздрогнул от мысли… Может, призрак наблюдал, как Септимус читал его записи сегодня днем, и теперь решил явиться ему? Но почему в Змеиной лазейке? И почему в полночь?

Альтер заметил, что Септимус чем-то очень озадачен.

– Что она сказала? – прошептал он.

Септимус покачал головой, чтобы снова не расстраивать монахинь.

Альтеру вдруг стало скучно.

– Ладно, тогда пошли отсюда, Септимус, – вздохнул он.

Призрак встал, и мальчик последовал за ним, осторожно протиснувшись мимо монахинь. Альтеру было не по себе от внезапного появления королевы Этельдредды. Раньше ее в окрестностях Дворца не видели. Призраки обычно так вдруг не появляются и не исчезают. Альтер не знал еще ни одного призрака, который внезапно появился бы спустя столько лет после ухода в мир иной, – если не считать нескольких самых старых, проспавших много лет в удобном кресле. Это все было очень странно, да и в самой Этельдредде Альтеру чудилось нечто странное. Может, не стоило приводить к ней Септимуса?

Мальчик осторожно пробирался следом за Альтером. Выход, в полном соответствии с названием таверны, представлял собой дыру в стене, через которую лился лунный свет. Призраки на секунду замолчали, когда живой ученик Архиволшебника проскользнул сквозь разношерстную толпу. Одни расступались, чтобы пропустить Септимуса, а затем снова возвращались к беседе; другие замолкали на полуслове и провожали мальчика тусклыми глазами. Одни смотрели с тоской, вспоминая, как хорошо быть живым, полным сил одиннадцатилетним мальчиком. Другие – с недоумением, поскольку так привыкли к своему потустороннему состоянию, что живые казались им выходцами из другого мира. Но ни одного из них Септимус не задел, потому что аккуратно обходил всех стороной. Наконец мальчик пролез через куст и с облегчением выбрался наружу.

– Так что она сказала? – снова спросил Альтер.

Они с Септимусом пошли короткой дорогой через Текстильный двор – маленькую площадь, окруженную сгрудившимися домиками, где жили семьи ткачей. В нескольких окнах горели свечи, и эти окна были завешаны чудным разнообразием тканей и лоскутков, а двери были заперты на замки и засовы. Вокруг было так тихо, что Септимус слышал тиканье Главных текстильных часов на башне центрального дома.

– Она сказала, я должен встретиться с Марцеллием Паем в Змеиной лазейке. Сегодня ночью, – пояснил Септимус, когда часы начали бить десять и крошечный колокольчик зазвенел на весь двор: «Динь, динь, динь»…

– Надеюсь, ты не собираешься этого делать, – заявил Альтер, как только звон прекратился, а забавные оловянные фигурки отплясали свой танец и скрылись в часах. – Она же сумасшедшая, Септимус, совершенно сумасшедшая. Я никогда не видел дух Марцеллия Пая. Дело в том, что некоторые призраки время от времени начинают страдать манией величия. Особенно призраки королевских особ. Вбивают себе в голову, будто могут повлиять на судьбы живых. Пытаются творить историю, как во время своей жизни. Но только выставляют себя полными дураками. Иногда от них невозможно избавиться. Лучше всего их просто игнорировать, и тогда они сами уйдут. Именно так ты и должен поступить, парень. Кажется, ты знаешь, кто такой этот Пай?

– Да.

– Так я и думал. – Альтер одобрительно кивнул. – Об этой науке нелишне почитать. Но Марсии лучше не знать об этом. У нее аллергия на алхимию.

– Я уже понял, – вздохнул Септимус.

– Марцеллий был не просто алхимиком, он был искусным знахарем, – сказал Альтер. – Некоторые из его трудов нам бы очень сейчас пригодились. Жаль, что они утеряны.

Они торопливо шли по Пестрому закоулку к Пути Волшебника. Пестрым закоулком называлась улочка, вдоль которой по обеим сторонам тянулись высокие сушильни для пряжи и тканей. В это время ночи в сушильнях было темно и тихо, и в воздухе висел до невозможности неприятный запах краски. Септимус так усердно зажимал нос и пытался дышать через рот, что не услышал скрежета когтей и щелчка, с которым острый, как игла, зуб выдвинулся наружу, когда затаившийся впереди зверь изготовился к атаке.

Ни Септимус, ни даже Альтер не заметили пары красных глаз, мелькнувших в сточной канаве. Впереди возле дома номер тринадцать по Пути Волшебника горел яркий серебряный факел, из-за которого хищник моргал и щурился. Но другой звук, гораздо более громкий и отчетливый, заставил призрака и мальчика насторожиться: эхо торопливых шагов отдавалось от стен закоулка – кто-то приближался.

Альтер глянул на Септимуса и махнул рукой в сторону узкой щели между двумя сушильнями. В одну секунду оба спрятались в тени и прислушались к быстрым шагам.

– Какому-нибудь карманнику не спится, – прошептал Альтер. – Пусть только сунется. Я сегодня злой.

Септимус не ответил. Шаги замедлились: кто-то нерешительно приблизился к месту, где притаились призрак с мальчиком, – и застыл.

Вдруг, к ужасу Альтера, Септимус выпрыгнул из укрытия.

Сара Хип пронзительно вскрикнула и уронила корзинку, которая с треском упала на землю. Из корзинки вывалились и раскатились в разные стороны многочисленные бутылки и баночки.

– Мама! Мам, это всего лишь мы с Альтером!

Сара Хип удивленно уставилась на них:

– Что вы тут забыли? Септимус, у меня чуть сердце не остановилось! И с какой стати Альтер водит тебя по этим трущобам среди ночи?

– Да все нормально, мам. Мы уже идем домой. Мы просто ходили в таверну «Дыра в стене», – объяснил Септимус, собирая по всей улице бутылки и баночки.

– В таверну?! – Сара Хип пришла в ужас. – Альтер водил тебя в таверну? Ночью? Альтер! – накинулась она на призрака, который только что вылетел из укрытия, почти примирившись с тем, что вечер оказался безнадежно испорчен. – Альтер, ты что себе позволяешь? Разве ты не знаешь про Хворь?