Джоан Хэ - Те, кого нам суждено найти [litres]

– Не выбирай ее или меня. Выбирай себя.

Он прыгает.

СМЕРТЬ ОПЕРАЦИИ «ПЕРЕЗАГРУЗКА» наступила тихо в день истечения срока.

Только двадцать девять процентов делегатов взяли на себя обязательства. Мир не смог объединиться.

За кулисами два великих ума переживали горькое разочарование от крушения своих идей.

Однако в отличие от мегаземлетрясения ревербераций не было. По крайней мере, в экогородах.

В это воскресенье жизнь текла как обычно. Жители экогорода 3 бродили по торговому центру Стратума-25, переходя из магазина в магазин, совершая покупки первой необходимости.

Мало кто заметил, что в воздухе в центре площади материализовалась эмблема К2П. Через несколько мгновений появилась девушка. Черный школьный блейзер, аккуратное каре, прямая челка. Ее голограф родился как игровой аватар не только в сердце Стратума-25, но и на каждом уровне каждого экогорода.

Последний раз лицо девушки, распухшее и окровавленное, мелькало в вирусном клипе. Теперь она стояла перед собравшейся толпой, чистая и свежая, глубоко запрятав свои чувства. Тем лучше, потому что Кейси все еще была охвачена гневом. Каждый жил за счет другого. Данный факт отказывались признать те, кто мог себе это позволить. Решение отвергали те, кому оно доставляло неудобства… Может, Актиниум прав: люди не заслуживают спасения в этом ограниченном, материальном мире, где сделать больше для одного означало получить меньше для другого.

Только наука бесконечна. Науке не ведомы ни месть, ни эмоции. Она выше грубых вопросов – кто вправе жить за посягательство на чужую жизнь, а кто обязан умереть. Только благодаря науке Кейси чувствовала себя живой. И после пятилетнего запрета они снова вместе.

Девушка глубоко вздохнула. После краха Территории 4 ей не позволили произнести посмертную речь, пришлось выступать с текстом, написанным для нее К2П. Что ж, это было разумно. Позже она осудила территории, которые отвергли операцию «Перезагрузка». Раскрыла название компании, убившую Силию, и тем самым заложила бомбу.

В этом раз Кейси не выбирала ни то, ни другое. Она приложила руку к груди, почувствовала сердцебиение.

– Посвящается моей сестре.

В доме на Материке-660 проекция девушки появилась в гостиной Леоны.

– Ты умерла четыре месяца назад.

В госпитале Территории 4 ее голограф высветился из старого монитора.

– У каждого своя версия того, что случилось.

В модулях восьми экогородов ее слова прокатились эхом в Интрафейсах жителей.

В мастерской тела Стратума-22 темноволосый, темноглазый юноша приостановил работу, чтобы ее послушать.

– Правда в том, что ты мертва для этого мира, который отравил тебя и продолжает отравлять других.

Были бы выселены виновные утечки, если бы Дэвид Мизухара не покрывал их? Было бы это правильным решением? Как волновой эффект их выселения мог оказать влияние на других, полагающихся на ДОМ как на средство приема в экогород? Например, на большую семью Меридиан? Кейси не знала. Она не Дженева и не Коулы. Она плохо разбиралась в людях и не умела предсказывать иррациональные предрассудки или дискриминацию.

Однако одно ей было известно точно:

– Никто из нас не живет без последствий. Наши личные предпочтения не являются по-настоящему личными. Потребности одного человека будут отрицать потребности другого. Наши привилегии могут навредить как себе, так и другим.

Кейси умолчала об их с сестрой вылазках на остров на арендованной из пляжного магазина лодке. Некоторые тайны лучше оставить в море.

Девушка посмотрела на лица, устремленные на нее из Стратума-25, и увидела Силию. Это был не побочный эффект, не галлюциногенный дым и не результат взлома, испортивший ей зрительные накладки. Это был мираж разума, настолько реальный, насколько хотело сердце Кейси.

– Ты стала жертвой чужого заработка, – обратилась она к сестре. – Заплатила своей жизнью за жизнь других. Ты разделяла веру многих в то, что свобода жить так, как мы хотим, и есть право.

Кейси прижимала руку к сердцу до тех пор, пока не перестала чувствовать сердцебиение.

– Я не согласна, – продолжила она, глядя прямо в лицо сестре. – В наше время свобода – это привилегия, а жизнь – наше право. В первую очередь мы должны защищать жизнь. Платить цену вместе. Тогда в конце концов мы сможем создать мир, о котором ты мечтала. Где ни жизнь, ни свобода не будут ограничены. Ты всегда верила, что такое возможно.

При этих словах Силия улыбнулась, а в горле Кейси появился комок.

– И я тоже.

Девушка вышла из системы, вернулась в неподвижную камеру в модуле Мизухара. Ее глаза открылись для проверки жизненных показателей. Все в нормальном диапазоне.

Пришло время для нового старта.

Я ДУМАЛА, ЧТО встречу конец жизни в море. Однако он здесь, на гребне хребта, смотрит на то место, где стоял Герой мгновение назад. Что бы ни выбрала, я потеряю частичку себя. Здесь победителей нет.

Да пошло все к черту! К черту слезы, что мешают видеть, легкие, что мешают дышать. Я спускаюсь. Колени больно трутся о камни. Эта боль тоже запрограммирована. Я проклинаю. Проклинаю Героя, который все предусмотрел. Даже прыгнул со стороны лугов, чтобы я не видела его тела, возвращаясь домой.

Мне очень жаль. Что бы ни решила, я не оставлю его. Сцепив зубы, продолжаю спускаться. Туман расходится. Постепенно глаза различают булыжники подо мной и…

Кровь.

Кровь на коже. Кровь на костях. Кровь на чем-то белом, не похожем на кости. Веретенообразные трубочки разрывают его туловище в том месте, где должна быть грудная клетка. Они сгибаются и танцуют, как паучьи ножки. Тело начинает восстановление.

Чувствуя внезапную слабость, бросаю взгляд на небо. Отрицание вспыхивает снова.

«Мне кажется, что это не он».

Не могу продолжать спуск. Жизнь должна кричать, плакать, смеяться. Смерть должна молчать. Однако тело Героя щелкает и клацает, собирая себя по кусочкам. От странных звуков подступает тошнота. Желчь обжигает горло.

«Я хотел дать тебе возможность решить самой. Дать время».

– Дурак, дурак, дурак.

И все же как все продумал. Мертвым он не сможет убить меня, но и обнять тоже не сможет. А еще сказать, чтобы я осталась с ним.

Пока он не очнулся, у меня есть время принять решение.

Вишу на канате, не двигаясь. Веревка кусает руки. Проходят минуты, а может, часы. На этом острове время всегда искажает форму. Теперь оно как измерение вовсе исчезло.

Прости. Начинаю восхождение. Достигаю вершины. Не дав мышцам отдохнуть, спускаюсь с другой стороны скалы, едва различая предметы сквозь слезы. Прости.

Я решила солгать ему. Я решила остаться.