Янина Волкова - Дети луны, дети солнца [litres]

Ове фырчит за его спиной, шмыгает окровавленным носом, и вот по льдинам к ним спешат еще пятеро юношей. Коротко оглянувшись через плечо, видит Олафсон, что посестра его уже на берегу, подле растрепанной Вороны, и, сильнее натянув веревку, швыряет длинный ее конец назад, крикнув:

– Тяните!

Отроки, оставшиеся на берегу, кутают воительниц в теплый мех, вручают флягу с янтарным элем и подбегают к кромке воды, выкрикивая подбадривания. Хейд устало садится на снег подле нее, принимает флягу из дрожащих рук Ренэйст и, сделав глоток, сипло произносит:

– Уж не поверю, что под светом Солнца есть хоть что-то ужаснее, чем события этой ночи…

«Каждая ночь ужасна, ибо она – вечна», – горестно думает Ренэйст.

Смакуя на языке терпкий эль, поднимает она взгляд к небесному светилу.

Проходит много времени, прежде чем удается им вытянуть тело тролля на берег. Взбудораженные юнцы кричат и хлопают Ньяла по лопаткам, и сам он, одурманенный победой, хохочет, вскидывая вверх кулак. Оборачивается и видит позади себя Ове, что стирает тканью белого плаща кровь из-под носа. Не глядит он на радующихся отроков, опустив взгляд на бусинку из бирюзы, которая, расколотая, лежит у него на ладони. Поручив остальным разделать троллью тушу, направляется Олафсон к наследнику Ока Одина и кладет ладонь на плечо его, заставляя вздрогнуть.

– Опасную игру ты затеял, Ове, сын Тове, – Ньял усмехается в рыжую бороду, сощурив лукавые зеленые глаза. – Понравилось быть приманкой для тролля?

Льдисто-серые глаза юнца, младшего среди них, смотрят на него безразлично, как вдруг тонкие губы изгибаются в усмешке. Ове бросает осколки бирюзы в потревоженное озеро и кладет ладонь свою на плечо Ньяла, что выше него на целую голову.

– Сделал я то, что до́лжно, – отвечает он. – Да если будет у меня выбор, никогда больше не повторю подобного, убереги меня Скади.

Иные воины уже успели разжечь костер. Ове присаживается по правую руку от Ренэйст и вытягивает промокшие ноги к огню. Воительница сразу же кладет голову на его плечо, прикрыв глаза. Колчан ее пуст, а пальцы нежно скользят по узорам, что вырезаны на драгоценном луке. Вздыхает Товесон, прижимается щекой к белоснежной макушке и, наблюдая за дележкой тролльих зубов, говорит:

– Не так представлял я себе, как справлюсь с испытанием. Вряд ли понравится отцу мой рассказ о том, как на щите я съезжал по снежному склону, спасаясь от преследовавшего меня тролля.

Заслышав его слова, Хейд, что сидит по другую сторону от Рены, тихо фырчит:

– Отцов и матерей наших вряд ли заботит то, как именно выполним мы задание. Сидят они в Великом Чертоге да молят богов, чтобы принесли их наследники треклятые зубы. Уж как трофей добыт – то уже не их забота.

Ренэйст усмехается, не открывая глаз. Ганнар-конунг уж точно не станет спрашивать дочь о том, какую роль сыграла она в битве. Примет он трофей из рук ее и объявит, что недаром боги послали ему в наследники дочь взамен погибшего сына. Интересно, а как прошел испытание Витарр? Всегда носит брат при себе меч, но не помнит Ренэйст, чтобы был он среди тех, кто проходил испытание в его зиму. Отец не позволил, сказал, что нечего братоубийце делать среди воинов Одина. Но ведь кто-то обучил его воинскому ремеслу?

Из плена туманных дум вырывает ее голос побратима.

– Держи, – Ньял становится перед ней на колено, протягивая на ладони зуб, похожий на костяной наконечник стрелы. – Твой трофей.

Хлопает Волчица белыми ресницами, разглядывая заботливо очищенный от черной крови зуб, и проводит большим пальцем по шершавой поверхности. На ощупь похож он на камень, отломанный от скалы, и девушка криво улыбается.

Ньял не дожидается ее благодарности.

– Давайте отогреемся, – говорит Ньял, выпрямляясь. – И вернемся в Чертог Зимы. С победой!

Отроки вторят ему криками, полными триумфа. Олафсон оглядывает тех, кто собрался у огня, и внезапно хмурит рыжие брови. В лес вошло восемнадцать отроков, однако сейчас, подле костра, их всего семнадцать. Взгляд наследника Звездного Холма скользит по каждому лицу, и тогда он задает один-единственный вопрос:

– Где Фритхов, сын Халле?

Рена отводит взгляд, сжимая в руке свой трофей. Ньял выжидающе смотрит на них, и, глубоко вдохнув, смотрит она на побратима, в звенящей тишине проговорив:

– Фритхов погиб.

Ньял вскидывает брови, а после хмурится, поджав губы. Он поднимает взгляд к небу, сжимая и разжимая кулаки, и тихо произносит:

– Мы не можем оставить его тело здесь. Поступим так – Рена покажет место, где погиб Фритхов. Ове пойдет с нами. Остальные возвращаются в Чертог Зимы.

Медленно, один за другим, поднимаются они на ноги, храня молчание. Близким другом некоторым из них был Фритхов, наследник Медвежьего Когтя, и потеря эта болезненна. Сверившись с неподвижными звездами, четырнадцать будущих воинов отправляются назад, к Чертогу Зимы, и прежде, чем уйти, Хейд и Ренэйст обмениваются крепким рукопожатием.

– Скажи им правду, – говорит Ворона. – Поступи верно.

Сказать правду – обречь род Халле-ярла на несмываемый позор. Кровь его потомков будет запятнана, а земли, принадлежавшие роду, будут поделены между ближайшими к ним ярлами. Дочь конунга, его наследница, та, кто займет место Ганнара Покорителя, должна уважать законы своих предков. Проявит мягкосердечность – и вновь взбунтуют ярлы решению Ганнара признать наследницей дочь. «Не пристало женщине править над мужами», – скажут они, и вновь пошатнут ее уверенность.

Шагает Ренэйст подле угрюмого Ньяла, накинув на голову капюшон плаща, и смотрит под ноги. Кусает губы, сжимает кулаки и уверяет себя, что поступит правильно. Выходят они на поляну, на которой все и произошло, и Рена ведет побратимов к тому месту, где покоится тело Фритхова, словно бы укрытое упавшим с дерева снегом.

– Как это произошло? – спрашивает Олафсон, снимая с плеча своего плащ.

– Тролль напал на нас после того… – Она замолкает, чувствуя, как ком встает в горле, но заставляет себя сказать: – После того, как Фритхов убил его детеныша. Он кинулся в атаку и попал под удар.

Олафсон сжимает челюсти. Ладонью стряхивает снег с черных волос погибшего товарища и кивает Ове. Они не произносят ни слова, перекладывая тело Фритхова на плащ Ньяла, и поднимают его, держа за концы с обеих сторон. Лишь Ове мрачно думает, что Ньялу нужно было взять с собой кого-то покрепче; тяжело ему нести такую ношу.

Вглядываясь в белое лицо несчастного юноши, Ренэйст снимает плащ и накрывает им Фритхова, скрывая за белым саваном. Кладет меч поверх тела его владельца и идет перед своими побратимами, неся в руках щит Фритхова, подобно знамени его рода.

Луна смотрит на них со своего пьедестала, светом прокладывая волчатам путь, и остается безучастной.