Саймон Хоук - Заговор Алого Первоцвета [litres]

– А что потом?

– Можно только гадать, – сказал Кобра. – Самой большой их ошибкой было то, что они восстановили его лицо и тело, но забыли поколдовать с его мозгами. Я не утверждаю, что он окончательно свихнулся, но нет сомнений, что он позволяет своему неврозу себя контролировать. Он рационален, но его рациональность искажена. Фицрой утверждает, что если мы не поймаем его в ближайшее время, то никто не скажет, что он может сделать. Возможно, он даже решит присоединиться к подполью, или же отправиться в плюсовое время и продолжить там играть с нами в прятки. Есть, конечно, и другая возможность, заключающаяся в том, что он может быть восстановлен.

– Ты шутишь.

– Зачем мне шутить? Лично я хотел бы, чтобы это произошло. Мы не можем позволить себе разбрасываться подобными талантами. Курс перевоспитания, и я уверен, что Дарроу в конце концов восстановил бы его.

– Это плохо согласуется с тем, что мне известно, – сказал Финн.

– Ну, возможно, и нет. Мангуст подставил Дарроу. Тем не менее, ему можно помочь, в подобных вещах не всегда последнее слово остается за директором.

– Нет? А за кем?

– Боюсь, я не могу сказать, – ответил агент. – Видишь ли, агентство организовано не так, как корпус времени или наблюдатели. Мы не можем так работать. У директора всегда есть определенный объем полномочий, но есть предел того, к чему имеет доступ даже директор. Нельзя позволить одному человеку знать все, что происходит в организации. Это было бы очень плохо для безопасности. Кроме того, это полезно, когда кто-то, например, Дарроу, может взять вину на себя, если это необходимо.

– Ты хочешь сказать, что Дарроу ушел в отставку, чтобы прикрыть кого-то другого? – сказал Финн.

– Разве я это сказал? Возможно, ты меня неправильно понял. В любом случае, теперь, когда мы перешли под непосредственный контроль корпуса наблюдателей, появился новый директор и определенная степень реорганизационной нестабильности…

– Ты имеешь в виду борьбу за власть.

– …и в результате в этом задании моя команда агентов и я подчиняемся наблюдателю. Это значит, что я буду выполнять приказы Фицроя, по крайней мере, какое-то время. А ему приказано направить меня на задержание Мангуста и убедиться, что он не поставит под угрозу эту миссию, но, как я уже сказал, я не верю, что он это сделает. По крайней мере, не умышленно.

– Нет, конечно нет, – сказал Финн сухо. – И что же могло бы меня заставить о таком подумать?

– Расслабься, Финн, ладно? Я на твоей стороне, поверь мне. В сложившейся ситуации у меня есть возможность сотрудничать с тобой, и я бы очень хотел, чтобы так оно и было. Однако для того, чтобы мы могли работать вместе, есть определенные вещи, которые ты должен уяснить. Именно это я пытался тебе втолковать. Ты мне очень помог на последнем задании, и я пытаюсь отплатить за услугу. Ты не очень нравишься Фицрою. Он считает тебя непокорным бродягой. И он против того, чтобы я с тобой что-либо обсуждал.

– Так почему же ты не подчиняешься приказам?

– Потому что хочу тебе помочь. И потому что мне нужна твоя помощь. Помнишь, я упоминал реорганизационную нестабильность? Ситуация может начать развиваться в любую сторону. В одном случае преобладают определенные условия, которые приведут к тому, что мне придется продолжить подчиняться Фицрою. Если же все пойдет иначе, то, скажем так, агентство вернется к привычному укладу. Можешь сделать из этого выводы. Я скажу тебе, что это реально означает для нас с тобой.

– Уж будь так любезен, – сказал Финн, – я уже заблудился в этой семантике.

– Тогда я постараюсь выражаться как можно более прозрачно. Если нынешние условия изменятся, то… «старое руководство» вернется к власти. Я смогу действовать независимо от Фицроя и доставить Мангуста на допрос и перевоспитание. Ему можно помочь и сделать его снова полезным и продуктивным. Я бы очень хотел, чтобы это произошло.

– Какова альтернатива? – спросил Финн.

– Альтернативой является то, что «новое руководство» станет превалирующим и с кровной заинтересованностью в том, чтобы никакой дальнейшей реорганизационной нестабильности не предвиделось, понимаешь, о чем я?

– Полагаю, что да, – сказал Финн, – но что это изменит в отношении…

– Мне все равно придется оприходовать Мангуста и доставить его на перевоспитание, – сказал Кобра, – только в этом случае я доставлю его другим людям . Вспомни, раньше он был старшим полевым оперативником.

– И как старший полевой оперативник, он знал, кто…

– Именно так.

– Ты хочешь сказать, что они убьют его, чтобы он не заговорил во время перевоспитания? Чтобы новый директор не узнал, кто на самом деле отдавал приказы?

Кобра кивнул.

– Я понятия не имею, кого они могут послать сделать эту работу. Я человек конторы, Финн. И я выполняю приказы руководства конторы.

– Но есть другие, кто не выполняет, – сказал Финн, – кто сохранил верность старому руководству, как ты выразился.

– Все верно. Они связались со мной незадолго до того, как я переместился выполнять это задание, и сообщили о раскладе. Я сказал им то, что сказал тебе, что я выполняю приказы руководства конторы. Не думаю, что я смог бы изъясниться более понятно. Моя работа – вернуть Мангуста, и я намерен это сделать.

– Но если скрытные мальчики проиграют в борьбе за власть, они ликвидируют Мангуста. Если ты ясно дал понять, что следуешь инструкциям, то ты тоже должен быть ликвидирован.

– Все верно, – сказал Кобра. – Есть все основания полагать, что хотя бы один член моей команды ждет соответствующих приказов.

– Иисусе, – сказал Финн, – у тебя проблема. Во что влипли твои люди, что они так напуганы?

– Честно говоря, я не знаю, – сказал Кобра. – Если по ходу моей работы понадобится это узнать, – я узнаю, иначе я предпочту остаться в неведении. Так безопаснее.

– Ну и какого черта ты ждешь от меня?

– Моя проблема – это моя проблема, – сказал агент. – При небольшом везении и некоторой кооперации с твоей стороны, она не станет еще и вашей проблемой. Я не хочу подталкивать Мангуста к глупым поступкам. Если мне удастся найти его и поговорить с ним, я смогу заставить его понять, в какой ситуации он находится. Возможно, даже получится убедить его залечь на дно и воздержаться от дальнейшего вмешательства в вашу корректировку, пока она не закончится, – я не знаю. Поэтому я прошу тебя отступить.

– Что значит «отступить»? – сказал Финн.

– Именно то, что я сказал. Дай ему пространство. Не пытайся его преследовать. Я знаю, какие чувства ты к нему испытываешь, но прошу оставить его в покое, если он только не будет активно подвергать опасности корректировку.

– И как я смогу это определить? – сказал Финн.