Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

След едва различимой тропы совсем пропал. Теперь мы ехали через дикие места. Я провел в горах немало времени и могу сказать, что знаю их. Но так петлять по их изломам мне еще не приходилось. Это было какое-то хаотическое нагромождение скал, и я вдруг понял, чем оно вызвано: подобно горам на юге, эти горы, должно быть, и в самом деле подверглись когда-то невообразимой встряске.

На второй день после стоянки у ручья, вечером, мы добрались до мест, где ехать верхом уже было нельзя. Пришло время оставить коней и самим взбираться на кручи.

– Почему вы остановились и слезли с коней? – спросила Каттея.

– Дальше нет пути, – ответил я.

– Стойте! – Она наклонилась к нам. – Развяжите мне руки!

Это было сказано таким тоном, что Кемок тут же подскочил к ней.

Не снимая повязки, она уверенно протянула руки к лицу Кемока и, скользнув пальцами по его бровям, закрыла ему глаза. Держа пальцы на его веках, она выждала немного, потом сказала:

– Повернись в ту сторону, куда нам предстоит двигаться.

Не убирая ее рук со своих глаз, брат медленно повернул голову налево, в сторону огромной крутой скалы.

– Да… да… я вижу!.. – возбужденно заговорила Каттея. – Вот он наш путь. Я вижу, как нам пробираться дальше.

«Допустим, это так, – подумал я. – Но как нам преодолеть эту кручу? Мы с Кемоком, может, и вскарабкаемся по ней, хотя ему с его покалеченной рукой придется тяжко. А как быть с Каттеей? Не тащить же ее на себе».

– Вам не придется делать этого, – отозвалась она на мои сомнения. – Но для того чтобы собраться с силами, мне нужно поспать. Утром решим, как быть дальше. Я превозмогу внушенный мне запрет, уверена в этом.

Меня снова поразила ее уверенность. Я отнюдь не исключал вероятности того, что наша попытка преодолеть кручу окажется безуспешной и мы будем вынуждены искать другой путь через горы.

Я не мог уснуть – хотя тело требовало отдыха. Покрутившись с боку на бок, я сбросил с себя походное одеяло и пошел к Кемоку, несшему вахту.

– Все спокойно, – упредил он мой вопрос. – Мы, должно быть, так далеко проникли на ничейную территорию, что можем не опасаться преследования.

– Интересно, кого мы встретим там, – сказал я, кивнув в сторону скал, на которые утром нам предстояло взбираться.

– Друзей или врагов? – Он чуть повернулся, и в лунном свете блеснула рукоять самострела, лежавшего у него на колене.

– Кстати… – показал я рукой на оружие, – у нас осталось в запасе всего две обоймы. Похоже, что нам придется полагаться лишь на мечи да клинки.

Кемок поднял покалеченную руку, и, когда сжал ее в кулак, три пальца так и не согнулись.

– Если тебя смущает это, брат, то напрасно. Я научился владеть левой рукой ничуть не хуже, чем правой. Завтра я подвешу клинок к своему поясу так, чтобы им можно было пользоваться.

– Не обижайся, – сказал я. – Я чувствую, что нам не избежать кровопролития.

– Возможно, ты прав, – ответил он. – Но лучше с оружием в руках бороться за себя там, – кивнул он на восток, – чем вернуться назад.

Я огляделся вокруг. Луна светила так ярко, что было не по себе. Кемок выбрал наблюдательную площадку на краю уступа, идущего по краю ущелья, где мы находились, но отсюда не прослеживалась тропа, которой мы пришли, и это не давало мне покоя.

– Пойду посмотрю, что там внизу, – сказал я.

При такой лунище над головой я без труда спустился по склону и, добравшись до его излома, заглянул вниз. Мы потратили целый день, чтобы от подножия горы подняться сюда. Здесь не было ни деревьев, ни кустов – ничто не мешало обзору. Я вытащил из поясного кармана трубку с линзами и навел ее в ту сторону, откуда мы пришли.

Вдали отдельными точками мерцали огни костров. Наши преследователи не только не старались как-то их скрыть, а, наоборот, делали все, чтобы те горели поярче, давая тем самым понять, что они ждут нашего возвращения. Я насчитал около двадцати огней и усмехнулся – сколько внимания трем беглецам! Судя по своему воинскому опыту, я заключил, что нас поджидало внизу человек сто, не меньше, – целое войско. Среди них наверняка были и те, кто хорошо знал и меня, и Кемока. Свободные от патрулирования южной границы, они могли быть теперь использованы для погони за нами.

Неужели мы и впрямь в ловушке? Я повернулся назад и поглядел на скалистую стену, преграждавшую нам путь. Внимательно осмотрев ее в трубу, от северного края до южного, я не заметил ничего такого, что могло бы подсказать, где следует взбираться по ней. И тогда я подумал о тех, кто сидел сейчас у костров: «Остановятся ли они у какой-то условной черты или же продолжат преследование?»

Я вернулся к Кемоку.

– Значит, они собрались в долине и ждут нас… – Кемок угадал увиденное мною.

– Да, – сказал я. – Судя по кострам, там целый отряд.

– Должно быть, они обещали Владычицам, что не вернутся без нас. Но я сомневаюсь, что они способны добраться сюда.

– Ты знаешь, я не смог высмотреть еще какого-нибудь пути наверх, кроме как по скале, – сказал я, давая понять, что меня беспокоит, как быть с Каттеей.

– Не волнуйся, Килан. Каттея сможет подняться по скале, – ответил он.

– Ты считаешь, что она способна карабкаться по ней вслепую? – удивился я.

– Не совсем так. С ней буду я – в связке, и мысленный контакт со мной заменит ей зрение. Ты же будешь прокладывать путь – как сам уже догадался.

Я рассмеялся:

– Кемок, может, нам вообще обходиться без слов? Ты улавливаешь каждую мою мысль…

– Ты уверен? – спросил он. – Ты что, знаешь все мои мысли?

Я задумался. Он был прав – во всяком случае, в том, что касалось меня. Я мог вступать в мысленный контакт и с ним, и с Каттеей, но этот контакт возникал как будто сам по себе и так же, независимо от моей воли, пропадал. Обычно он устанавливался, когда мы сосредоточивались на чем-то, касающемся нас троих. Но когда Кемок не хотел того, я не мог угадать его мыслей.

– Так же как и я твоих, – мгновенно отозвался он. – Мы можем быть едины волей, если того требует случай, но всегда каждый из нас будет оставаться отдельной личностью – со своими мыслями, со своими нуждами и со своей судьбой.

– И это прекрасно! – сказал я, не задумываясь.

– А иначе и быть не может. В противном случае мы были бы подобны тем, кого кольдеры использовали как рабов, – ходячим мертвецам, лишенным души и разума. Достаточно того, что мы можем приоткрыть свои мысли друг другу, когда это необходимо. Разум – это сокровенное.

– Завтра, когда я буду прокладывать вам путь, я постараюсь быть сосредоточенным и запоминать каждый выступ и каждую выщербинку, – пообещал я. – Быть может, это позволит Каттее видеть путь с завязанными глазами.

– Будем надеяться. Но поскольку это требует большого напряжения воли, нам придется делать это по очереди. И еще… – Он снова вытянул покалеченную руку и попытался сжать ее в кулак. – Прошу, не считай меня калекой. Пусть эти пальцы и не гнутся, но все другие хорошо подчиняются мне.