Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

Он махнул рукой куда-то в сторону, за помост, но я не могла повернуть головы – верхняя часть тела была по-прежнему скована – и смогла разглядеть лишь краешек плаща, однако не сомневалась, что там была Айлия. Она не двигалась, и я подумала, что, наверное, ее держат сейчас в таком же панцире, как и меня.

– Так, – теперь он повернулся к пленнику, – значит, ты задумал воспользоваться ее помощью. Почему же с той, другой, ты этого не хотел. В чем же между ними различие?

Пленник в кристалле даже не поднял глаза на вопрошающего, я лишь почувствовала, как огромная волна ненависти захлестнула его, рванулась через хрустальную колонну, в которой он был заключен, ненависть, которая не сжигает, а замораживает, ненависть, которую я когда-то чувствовала к своим братьям, и никогда еще я не видела, чтобы ненависть была такой яростной и неистовой.

Человек в сером обошел вокруг меня, в то время как я даже не могла повернуть головы, чтобы взглянуть на него. Я чувствовала, что он не может признать во мне колдунью, как сразу определил это его пленник. И эта мысль пробудила во мне надежду… Впрочем, глядя на беспомощного пленника, я не смела надеяться на многое… Потому что если он признал во мне колдунью, то я признала в нем заклинателя, одного из тех, которых уже нет в Эскоре и которые никогда не были известны в Эсткарпе, где колдуньи тщательно контролировали все познания, чтобы какой-нибудь самонадеянный наглец не обрел этот запретный опыт и не возвысился.

– Женщина, – повторил незнакомец в третий раз. – Однако ты хотел передать ей что-то. Значит, она не та, за кого себя выдает, она гораздо выше, хотя по ее виду этого не скажешь. И если она хотя бы совсем немного похожа на тебя, мой недруг, значит этой ночью фортуна действительно улыбнулась мне. Теперь, – он кивнул моим охранникам, и те сгрудились вокруг меня, причем, казалось, существовал какой-то барьер, препятствие, и они почему-то не могли прикоснуться ко мне, – теперь мы передадим тебя в надежные руки, девочка, пока у нас не появится больше свободного времени, чтобы разрешить эту загадку.

Охранники повели меня к противоположной от входа части комнаты, позади узника в кристаллической колонне, и он больше не мог видеть меня, да и вряд ли ему было нужно это – он так же все знал обо мне, как и я о нем. Охранники ушли, а с четырех сторон из пола поднялись металлические столбы шириной с мое запястье; они заскользили вверх, вытягиваясь надо мной, а потом начали светиться, и сразу путы, сковывающие меня, исчезли, словно свалился панцирь. Однако, попробовав протянуть руку чуть больше вперед, я обнаружила, что меня окружили невидимой стеной, идущей от одного столба до другого, и я тоже оказалась заключена в прозрачной клетке.

Теперь у меня было нечто вроде квадратной комнаты с невидимыми стенами, здесь можно было сесть, что я и сделала и немедленно начала осматриваться, словно хотела как можно лучше узнать все о месте, где нахожусь, – хотя зачем мне это надо, пока было непонятно, никаких планов я не строила.

Отсюда я могла видеть Айлию. Она полулежала в бессознательном или сонном состоянии на второй ступени помоста, голова ее была повернута в мою сторону. Я могла видеть, как вздымается и опускается ее грудь, значит она жива.

Мне тоже было необходимо уснуть. За часы, проведенные в этом мире, что закрылся за мной, как будто опустился занавес, накопилось столько напряжения и усталости, что разум и тело требовали отдыха. Мне нужно было сосредоточиться и по мере сил обезопасить себя, чтобы тот, кто стоял сейчас в кристаллической колонне, не мог застать меня врасплох и заставить выполнять свои приказания. Сделав все необходимое, я опустила голову на колени.

В руке моей, спрятанной от света, был зажат колдовской жезл, который я принесла из Эскора. Может быть, он принадлежал этому колдуну-пленнику? Если да, значит он сразу же при моем появлении почувствовал, что он здесь, и, наверное, захотел получить обратно. Но как он рассчитывал заполучить его сквозь стены кристалла? То, что пленник обладает большой ценностью для человека в сером, совершенно очевидно. А может быть, и меня заключат в такой столб? Я гнала эту мысль прочь, мне просто необходимо было уснуть, ведь завтра я должна была быть решительной и бодрой.

Я заснула и увидела сон. Но это было не то сновидение, что грубо вторгается в разум и парализует волю. Мне словно кто-то протянул руку, чтобы отвести в безопасное место, туда, где можно устанавливать мысленный контакт, не опасаясь, что тебя подслушают. Я стояла лицом к лицу с пленником из хрустальной колонны, но происходило все это не там, где мы наяву встретились с ним, а в каком-то другом, незнакомом месте. Он выглядел почему-то гораздо моложе и как-то уязвимей. Не полыхала в глазах ненависть и решимость сломать оковы и взорвать мир, чтобы удовлетворить месть, которой жаждал его дух, и весь он казался совсем не таким, каким я видела его накануне.

То, что он был заклинателем, я уже знала; и он был настолько могущественнее Владычицы Эсткарпа, насколько я сама была могущественнее Айлии. И теперь во сне я узнала его имя, вернее, то имя, которым его называли, ведь в нашем мире существовал древний закон, согласно которому настоящие имена подлежат забвению, их нельзя произносить, ибо, став известным врагу, оно давало ему ключ к силе владельца. Его звали Илэриэн, и обитал он когда-то в той самой крепости, где мы нашли Ворота.

Он сам и создал эти Ворота, потому что его ищущий дух всегда стремился к новым познаниям. Открыв Ворота, он прошел через них, намереваясь исследовать то, что находилось по эту сторону. Он пришел сюда, надменный и властный, уверенный в своей Силе; это высокомерие и погубило его, так как он пренебрег мерами предосторожности.

Он угодил в паутину, против которой бессильны были все его познания, стал беспомощным и слабым, и никакие заклинания не могли спасти его. Ведь сила здесь исходила от машины – механизма, который противоположен самой природе Дара, и заклинатель не сумел оказать ей сопротивление: он встретил то, что смогло сломить его.

Между башнями и этой подземной норой издавна велась война. Нынешние обитатели башни сами не нападали на подземелье, в то время как серые существа под командованием того человека, что говорил со мной накануне, совершали набеги на город, воруя запасы пищи и воды. И война эта продолжалась с незапамятных времен, Илэриэн не мог сказать, когда она началась, во всяком случае задолго до того, как сам он попал в ловушку, а это случилось много веков назад. Это я понимала и сама, потому что времена заклинателей из Эскора миновали уже давным-давно.

И машины, которые я видела в комнате, тоже были установлены целое тысячелетие назад именно для того, чтобы вести войну; они продолжали работать и теперь, хотя мир на поверхности был разрушен и не уцелело ничего, кроме нескольких башен. Когда сюда попал Илэриэн, механизмы уже были на пределе возможностей, но захват пленника даровал им вторую жизнь. Сила Илэриэна была передана им, он в известной степени регулировал их и управлял ими, хотя сам, в свою очередь, находился под контролем Зандура, хозяина этого подземелья. Говорили, Зандур всегда был здесь хозяином, но трудно было поверить, что человек может жить так долго.