Мария Семенова - Зимняя жертва [litres]

– Итак, сестры Найи готовы поддержать мои начинания… – с расстановкой произнес саар, наблюдая за вдовой. – И ты утверждаешь, что можешь мне в них помочь… Что ты умеешь?

– Что угодно саару, – проскрипела старуха.

– Ха! Саару может быть угодно многое.

– Я могу сделать многое.

Аршаг оглядел ветхую посланницу с головы до ног, и по спине скользнул холодок. В том, что найины способны на все, что угодно, он даже не сомневался. Что за искусница прибыла в его крепость?

Аршаг припомнил давнюю беседу со Старшей сестрой главного храма Найи, что возле Старого Накхарана. Тогда, после воцарения Ширама, он был так раздосадован, что во время праздничного пира наговорил много лишнего, да еще поминая богов и призывая их сказать свое слово! Ведь если Отец и Мать Змеи избрали нового государя, во всеуслышание рассуждал он тогда, то могут и низвергнуть его, буде он окажется негодным и не оправдает их доверия. Как же он был ошеломлен, когда все его воины вдруг уснули, а он оказался у костра наедине с женщиной с властным взглядом и лицом, покрытым шрамами…

Из последовавшего разговора он уяснил для себя одно, самое главное. Хоть Старшая сестра и даровала Шираму священный поцелуй Найи во время обряда в Старом Накхаране, она, точно так же как он, считает, что на престоле ему не место. И теперь она прислала эту зловещую бабку… Так, значит, время пришло?

– Что ж, – заговорил он без обиняков, – давай подумаем, что мы можем сделать ради славы Матери Найи и спасения Накхарана, который нынешний саарсан увлекает прямо в пропасть. Сама видишь – Ширам привел с собой большой отряд. Сейчас у него воинов немного меньше, чем у меня, но это ничего не решает. Что особенно неприятно, при нем воины не только из Афайя, но и из других союзных родов, а я не хочу оказаться в кровниках у половины Накхарана…

– Ширам допустил одну ошибку, которая погубит его, сколько бы воинов он ни привез, – бесстрастно отозвалась старуха. – Он приехал. Судьба его решена.

Аршаг опять поежился:

– Тогда как он умрет? Я не собираюсь устраивать кровавую резню под своей крышей, имей в виду! Иначе меня не изберут новым саарсаном, даже с вашей поддержкой…

– Резать гостей – скверное решение, – согласилась старуха.

Саар принялся прогуливаться по залу, сжимая внезапно вспотевшие ладони.

– Но и травить его нельзя! – воскликнул он, останавливаясь. – Если Ширам внезапно помрет от несварения за моим столом, найдется ли в Накхаране хоть один человек, который не обвинит меня?! Что же делать?

– Сделать так, чтобы никому не пришло на ум обвинить тебя.

– Но как?! А что, если Ширам не умрет, а заболеет? – оживился саар. – Долгой, мучительной болезнью, чтоб все его внутренности вытекли наружу с дерьмом и кровью! А умрет потом, когда уже вернется в свои земли…

Старуха ничего не ответила – лишь посмотрела на Аршага так, что он почувствовал себя круглым дураком.

– Да, я знаю, что вы хотите не этого, – зло сказал он. – Вы могли бы избавиться от него в любой миг, если бы пожелали, хоть в его собственной твердыне! Вы затеваете нечто иное. Так скажи – что?

– Все должно иметь смысл – особенно смерть саарсана. Давай подумаем вместе, мой господин, – смиренно произнесла старушка, склонив голову к плечу. – Ты не хочешь, чтобы люди рода Зериг были замешаны в гибели Ширама. Это понятно и разумно. Кто же будет тем злодеем, от руки которого падет наш государь?

Аршаг нахмурился. Вдруг его лицо просияло.

– Чужак! Ну конечно! Мы обвиним чужака. Например, этого Даргаша, сидящего у меня в печенках…

– Мысль вроде бы и неплоха, господин, но в ней нет ни смысла, ни пользы. Даргаш – никто, обычный дозорщик с лесного пограничья. Мы не сможем посеять смуту в роду Афайя и не развеем подозрений, которые неизбежно возникнут в отношении тебя. Да и с чего бы ему убивать Ширама? Ведь он не метит на его место!

– Тогда… – Аршаг так напряженно думал, что пропустил этот укол мимо ушей. – Служанка царевны! Белобрысая тихоня, которая вертится повсюду, вынюхивая наши тайны… Судя по всему, царевна привезла ее с собой из столицы… О! Я объявлю ее лазутчицей Кирана! Скажем людям, что она тайная убийца, которую блюститель престола включил в свиту царевны, чтобы она подобралась поближе к Шираму и прикончила его!

Старушка еле заметно вздрогнула. Саар радостно потер ладони:

– Так и сделаем! А мои люди уж постараются, чтобы она во всем призналась…

– Эта мысль значительно лучше, – склонила голову посланница. – Она не лишена остроумия, и в нее могут поверить. Однако сомнения все равно останутся. Признания, выбитые плетью, не многого стоят… Скажи, Аршаг, сын Ашгарана, как ты относишься к царевне Аюне?

Саар удивленно поглядел на старую женщину:

– К царевне? Мне нет дела до желтоволосой долговязой зазнайки. И что Ширам в ней нашел? Впрочем, она смелая охотница и у нее милая улыбка. Я, пожалуй, сделал бы ее своей наложницей на какое-то время, просто из любопытства…

– То есть ты не будешь сильно страдать, если тебе придется ее казнить?

– Казнить?! – остолбенел Аршаг. – За что?

– За убийство ее жениха Ширама…

– Сперва восславим, братья, вечную, милостивую и грозную Мать Найю! – провозгласил Аршаг.

Саар стоял на возвышении под ковром, на котором была выткана огромная, свившаяся в кольцо черно-рыжая горная гадюка – предок-прародитель рода Зериг. Неподалеку на почетном месте сидел Ширам, чуть ниже на скамьях расположились самые именитые из воинов Зериг, Афайя и других родов.

Главный зал крепости, битком набитый народом, замер в глубоком молчании, лишь потрескивали горящие факелы.

– Арьи, что согнули шеи наших предков и на долгие века лишили нас царства, памяти и наших богов, как они поступают со всеми подвластными им народами, все же не посмели поднять руку на нашу Мать Найю! Она осталась с нами – в утешение и как обет грядущих перемен! Взгляд ее согревает любовью и испепеляет гневом, руки ласкают и отнимают жизнь…

Аршаг повернулся к изваянию двенадцатиголовой Матери Найи слева от возвышения и поклонился ей. Все присутствующие в зале встали, поклонились статуе и снова затаили дыхание, слушая слова саара. Умение красиво говорить они ценили почти так же высоко, как умение красиво убивать.

– Но затем арьи, неразумно и слепо признающие богом лишь Господа Солнце, возревновали к истинному Отцу мира, господину вод и Надзвездной Тьмы, Предвечному Змею…

Накхи вновь единым движением склонили голову и прижали правую руку к груди.

– Захватчики разрушили его храмы и алтари. Они стерли его образы со стен наших домов и разбили его статуи. Они даже запретили упоминать вслух его имя! Однако верные сохранили Отца-Змея в своих сердцах. Наследие его – в нашей крови, память о нем – на нашей коже…