Ирина Сыромятникова - Да здравствует Король! [litres]

– Ваши соотечественники согласятся исполнять полицейские функции? – поднял бровь Ге’Кинои.

– Морды бить они и бесплатно согласятся. Вам же не постовые требуются, а спецназ!

Не зря же в Ингернике черных магов стыдливо именуют «боевыми».

– Тут есть одна особенность, – мерзко улыбнулся главжандарм. – Для чужеземца не очевидная. Мои печатные не позволят вмешиваться в свою работу кому-то, не упомянутому в Уложении.

Са-ориотцы резко помрачнели.

– А как же пайса? – не утерпел жрец.

– Ее действие ограничено территориально, – рассеянно отозвался предыдущий хозяин города. – В Кунг-Харне она позволяет все, прииски – уже спорная территория.

– А ларешские беженцы, – сокрушенно вздохнул нынешний, – в данный момент живут за пределами городской черты. Можно, конечно, перенести границу, но…

Это был не вариант. Что мешает черным переехать на пару километров дальше? У Питера имелось несколько вариантов решения проблемы, но он промолчал (может, ему еще и пожевать за них?!!). К тому же куратор подозревал, что Ге’Кинои есть что предложить. И не ошибся.

Убедившись, что гражданские штафирки не владеют способностью гибко толковать законодательство, страж порядка довольно улыбнулся:

– Единственным чиновником, чья воля без ограничений распространяется на все Ожерелье, является Главный смотритель Харанских гор.

– …место которого пустует уже полгода, – поморщился жрец.

– …что позволяет нам воспользоваться параграфом о небрежении.

Градоправители (нынешний и прежний) серьезно задумались, а жрец обиженно надулся. Надо изучать законы родной страны!

– Не получится, – констатировал бывший императорский чиновник. – Я тоже клятвы давал, а мы тут такого наворотили – только вешаться. Меня обетами на месте прибьет!

– А при чем тут ты? – усмехнулся жандарм. – В отсутствие воли вышестоящих нижестоящие вправе выдвинуть на должность только старшего по званию, а им на данный момент является другой человек.

Взгляды саориотцев скрестились на градоправителе. На лице белого отразился священный ужас:

– Нет, я не смогу…

– Мы поможем, господин! – немедленно сориентировался чиновник. – Назначите себе заместителей, я могу взять на себя город, Ге’Кинои – шахты, а в Ожерелье сейчас не так много дел. Вы – наша единственная надежда!

– Да, – кивнул жандарм. – Уникальная возможность поставить Главным смотрителем «чистого» человека.

Настала очередь Питера вежливо промолчать. Что поделаешь, если в Кунг-Харне только у пожилого белого руки в нужном месте к телу приставлены.

Следующие четверть часа саориотцы делили власть, причем так и так получалось, что последнее слово будет оставаться за досточтимым господином Номори (беднягу повысили в статусе авансом).

К белому дар речи еще не вернулся, поэтому вести собрание взялся чиновник:

– Итак, допустим, мы проделали все вами предложенное. Что дальше?

– А потом вы сделаете над собой еще одно усилие и адаптируете для Кунг-Харна работу ингернийских надзорных органов. Шорох перепишет методички, с переводом сами справитесь. – Восстанавливать текст законов по памяти Питер не собирался. – Для получения оригинала мне нужно двадцать листов меди. Ознакомитесь с текстом – можете задать вопросы.

На этом, собственно, содержательная часть встречи и закончилась, но жандарм не был бы жандармом, если бы не попытался надавить на собеседника хотя бы в мелочах.

– Возможно, вам стоит убедить проклятого дать своему созданию менее вызывающую кличку? – поморщился он.

Куратор отчетливо понял, что ощущает отрядный алхимик, в очередной раз подловивший клиентов на знании основ:

– Какая такая кличка, когда это Шорох и есть?

Белого объявили владыкой Алмазного Ожерелья и всех Харанских гор следующим утром, при большом стечении народа.

Людям идея, как ни странно, понравилась. Горожане шепотом перемывали кости покойному императорскому родичу, удивляясь, как Хищное Эхо вообще за него взялось, ибо от ночных гостей он по жизни мало чем отличался. А вот господин Номори – ответственный, внимательный к людям, опять же, предприимчивый как не всякому дано. Прииски с ним только прирастают! И приезжих всяких… экзотических он тоже к ногтю прижмет.

На фоне прочих горожан выделялась группа черных – суровых вождей, держащих своих разношерстных подданных в ежовых рукавицах. Эти по отношению к новому Смотрителю были полны скепсиса.

Питер Мерсинг стоял в стороне, демонстрируя полагающуюся армейскому куратору невозмутимость и нейтралитет. Он был уверен, что его финансовым интересам больше ничего не угрожает. А черные… Что – черные? Скоро им будет чем заняться.

Толпа изгоняющих, ошалевших от простора, вольготно расплескалась по склону – даже размеченные в точном соответствии с планом, участки под домовладения оказывались втрое, если не вчетверо больше ларешских. На них спокойно размещались повозки, палатки и очаги, разве что лошадей пришлось вытурить за город (пусть пасутся!). Свежая память о путешествии позволяла наслаждаться мелочами вроде чистой одежды и сладкого чая, однако снова впасть в темное забытье колдунам не удалось – на границе нового квартала немым укором возвышался Храм. Умеют же некоторые аппетит испортить…

Две недели черные врастали в землю Кунг-Харна, обустраивали быт, утрясали отношения с соседями и властями, наново пытались вспомнить, что именно рассчитывали получить от обретенной свободы.

А потом Коси откололся от общества!!!

Старик сходил в ратушу, дал кому-то денег, и толпа улыбчивых каторжан за три дня возвела вокруг его владений аккуратную ограду пяти локтей высотой (точно по Уложению!). Легкость и быстрота достижения результата совершенно ошеломили изгоняющих – к огораживанию участков никто еще не приступал, а уж сколько времени должно было занять это дело, думать вообще не хотелось. И вдруг – удар.

Все ходили, бухтели о традициях, но на самом деле вопросов было два: «Во сколько обошлось?» и «Где раздобыть столько денег?». Первое Коси ни от кого не скрывал, а о втором молчал намертво.

Никар тоже полюбопытствовал – забор ему самому не помешал бы, а заодно и дом, и большая ондоль на полкомнаты (ночами в Ожерелье было прохладно). Обращаться с деньгами он умел, но порядок цифр получался какой-то совершенно безумный – не то шесть, не то восемь золотых. Где только законопослушный с виду наставник умудрился столько натырить?

Так бы и остался новый забор Коси забавным курьезом, если бы не странные мелочи, начавшие происходить в квартале. Ну, допустим, большую голову сыра Чатах мог у кого-то отнять, а сушащиеся перед стоянкой Тарки матрасы были незаметно извлечены из багажа. Но когда на улице среди бела дня появился Джочу в почти новой ярко-красной рубахе, выгодно выделявшейся среди серых, черных и коричневых тряпок, Никар осознал, что дело не чисто.