Татьяна Коростышевская - Сыскарь чародейского приказа [litres]

– Да какие руны, – Мамаев отодвинул от меня карточку. – Там фонит просто, в этой церкви. Местные, дурилки, вокруг оберегов понаставили, вот за полгода и накопилось без выхода. Зорин там все почистит, это его парафия.

– Нам эта находка ничего не дает, – сказал Крестовский, в задумчивости закусив нижнюю губу. – У нас нет тел, соответственно, доказательств, что подобные убийства в Мокошь-граде происходили раньше.

– А что, – спросила я осторожненько, – колдовство совсем вам незнакомое? Может, надо в каком вашем тайном чардейском архиве спросить?

Крестовский посмотрел на меня с отвращением.

– У нас, Попович, у чардеев, все происходит таким образом, что для получения некоей информации нам приходится уединяться в подземных помещениях и впадать в состояние, некоторым образом схожее со сном. И нам очень трудно это состояние поддерживать, когда на нас сверху ложатся женщины!

Мне стало стыдно; чтоб скрыть свое состояние, я зыркнула в документы, на начальственном столе разложенные, а на начальство постаралась не смотреть.

Анна Штольц, двадцати семи лет, невинно убиенная… Какая же она при жизни хорошенькая была! Просто картинка!

– Кхм… – сказал Мамаев, – я в этом диалоге не понял ничего, но, кажется, и понимать не хочу. Давайте, Семен Аристархович, вы велите Зорину в этой церкви все почистить, а мы с Евангелиной Романовной жителей допросим.

– А Попович в город выпускать нельзя, – мстительно сообщило начальство. – Она для мирного населения опасность представляет! Давеча вот отпрыска благородной гнумской фамилии побила и в наручниках ко мне привела… Кстати, Попович, что там с договорами?

– Подписали. Будут нам гнумские оковы наиновейшей модели, – пробормотала я.

Хоть какая-то с меня польза все-таки есть? Ну скажи, шеф!

– Ну так я самостоятельно… – уже очень осторожно предложил Мамаев.

– А вы, Эльдар Давидович, по специальному поручению в Вольскую губернию отправляетесь.

Я обрадовалась. Можно будет с Эльдаром деньги для матушки передать. Перфектно! Одно к одному – и жалованье я получила, и гонца для транспортировки оного.

– А что за поручение? – почему-то зло спросил Мамаев и резко поднялся с места.

– Я потом вам объясню.

– Извольте немедленно!

– Попович, подождите в приемной.

– Геля, никуда не уходи. У меня от коллег тайн нет!

От глубочайшего служебного конфуза меня спас явившийся в кабинет Зорин. Потому что ослушаться шефа я не могла, но и ослушаться Мамаева не могла тоже, потому что и он тоже начальство, коли выше меня по рангу, и его приказ поступил вторым, таким образом приобретая приоритет… Вот если бы Крестовский еще раз сказал: «Подите!..»

– Что за шум, а драки нет? – весело спросил Зорин, свежий, отдохнувший, в элегантном темно-сером костюме и с мягкой шляпой, которую Иван Иванович держал в руке слегка наотлет.

И тревога в кабинете растворилась, исчезла, сменившись спокойствием. У спокойствия этого был отчетливый запах скошенной травы и молока, из чего я заключила, что Зорин слегка подколдовал.

– Да Семушка все думает, что я до сих пор дитя неразумное, – махнул рукой Мамаев и сел на место. – Думает, меня за ручку водить надобно.

– Ну так, может, он и не так уж не прав? – Иван Иванович по-простому, без колдовства пододвинул себе кресло и с удобством в нем обустроился.

Теперь мы все трое полукругом сидели перед шефом.

– Я боюсь, что с тобой то же будет, что с Митькой, – быстро сказал Крестовский. – Я специально допросил всех чардеев высокого ранга, которые находились в городе в день убийства Анны Штольц. У всех есть алиби, Эльдар, кроме тебя.

Зорин неодобрительно покачал головой, потом счел нужным пояснить мне:

– Наш Эльдар Давидович в свое время с убиенной Штольц близкую дружбу водил. А Семен Аристархович ко всему тревожится, что Эльдар Давидович мог с ума сойти непосредственно перед убийством. У чардеев, Гелюшка, бывает такое – магический перехлест называется, когда волшебство тебя контролировать начинает. С Митькой, про которого здесь упоминалось, Дмитрием Уваровым, – именно это и произошло.

Он назвал меня Гелюшкой при Крестовском, из чего я заключила, что только что была допущена в узкий профессиональный круг чародейского приказа. Уваров! Конечно! Пресса этот случай подробно освещала. Мокошь-градский давитель!

– Я не могу сказать, с кем у меня свидание было, – сказал Мамаев, и сразу стало понятно, что решения своего он не изменит. – И клянусь, что нахожусь в добром состоянии тела и духа.

– Ну вишь, Семен Аристархович, – Зорин говорил с отеческими интонациями. – Не он это. Стало быть, другого татя искать нужно.

– Случаи подобных убийств были и до этого, – Мамаев сунул Зорину под нос фотографическую карточку. – И я нашел место, где эту тварь призывали.

– А что за тварь? – Иван Иванович карточку рассмотрел и положил на край стола.

– Я с того самого дня узнать пытаюсь, – сказал Крестовский, – но, видимо, сил недостает. После сражения с Митькой я никак в норму не войду, здорово он меня потрепал.

– Тебе бы, Семен Аристархович, в деревню дней на десять, к парному молочку…

– А почему именно призвали? – перебила я Зоринскую пастораль. – Может, это, наоборот, капище, заклинали там кого?

– Место моления и место призыва отличаются по видам чародейства, – ответил Мамаев. – Это призыв был, букашечка, я точно говорю. Какой-то сильный чардей призвал тварь из… ну, не знаю, из бездны неизведанной и натравливает ее на людей. И к тому же пауки в большинстве верований – существа скорее положительные, нити судеб сплетающие или соединяющие наш мир с тонким своей паутиной.

– Не во всех, – возразил Зорин.

– Ванечка у нас попович, – пояснил Эльдар. – То есть поповский сын. Недаром же на него родитель розги переводил, к священным текстам приучая, он со своей стороны сейчас расскажет.

– А чего рассказывать? Простая у пауков в вероучении символика: алчность, хитрость, плутовство.

– Душегубство посредством отравления, – кивнула я, дополняя. – Но это все одно не указывает нам на связь с великим чардеем, о котором шеф говорил.

Крестовский положил руки на столешницу.

– Значит, так. Ваня, иди в эту церковь, посмотри, что к чему, потом высветли до благодати. Эльдар говорит, местные жители боятся какой-то нечисти. Так успокой их, как сможешь, скажи, что отныне опасаться нечего. Попович, берите самописец, вы мне понадобитесь. Поедем к купцу Жихареву, у коего на содержании долгое время была покойная Штольц.

– А я? – спросил Мамаев.

– А ты останешься мой кабинет сторожить. С телефонным аппаратом не баловаться, Ольгу Петровну за чаем не гонять, на звонки отвечать быстро и без глупостей.