Павел Химченко - Дитя Зла

— Записки коменданта форта?

— Именно. Бумаги к ночи оказались в руках у регента и он вызвал твоего начальника к себе. Догадаешься зачем?

— Не может быть!

— Вас всех предали. Известно мне и то, что служивый князя южного, — тот самый комендант, — уже в темнице регента сидит. Его доставили во дворец ночью. Тебя ждёт та же участь.

— Я не верю, что Первый Мастер отдаст меня в руки этому козлу Всеволоду.

— Решать тебе, но гонец уже в пути. В руке своей несёт приказ от господина твоего.

— Что?! Я не верю! — Алистер посмотрел на своего оруженосца и всё ещё болтающиеся ремешки по бокам. — Быстрее, собака! Быстрее! Мови, я не верю в это! Но почему ты сразу мне не сказала об этом?!

— Я не сказала? Или ты не дал сказать?

— Но ведь ты могла меня урезонить. Почему сразу не сказала?!

— Мои попытки о твою глупость рассеклись. По голове грозился настучать мне. — осуждающий тон ударил паладина в самое нутро.

— А… Я… Прости, но что теперь делать?

— Торопиться. Гонец уже въехал в наружные ворота.

— Чёрт возьми! Тогда хрен на эти застёжки! Стасик, ты налегке, беги вперёд и готовь мне свежего коня!

— Слушаюсь. — оруженосец рванул к двери, но Мовиграна схватила его за рукав.

— Не думаешь ли ты, — женщина смотрела на Алистера, — что про него забудут, если ты уйдёшь?

— Да что б их всех! Стасик, себе тоже приготовь коня!

— Слушаюсь! — прозвучало из–за закрывающейся двери.

Алистер подхватил свой подшлемник и шлем. Накинув всё это дело на голову, он закрепил забрало в раскрытом состоянии и надел перчатки, которые уже не стал застёгивать.

— Идём! Раз уж гонец прибыл, то у нас и вправду мало времени! — взволнованно скомандовал паладин.

Мовиграна не ответила.

Паладин суетливо оглядел самого себя, схватил ножны с двуручным мечом, которые оруженосец оставил возле двери, и первым вышел из оружейной, стараясь вести себя максимально непринуждённо.

В Ружанском замке никто не удивлялся виду мужчины, полностью закованного в небесную броню, а вот его спутница остро привлекала внимание; окружающие пялились на неё, а напрягался он.

Стараясь держаться естественно, Алистер широко шагал к первым из трёх ворот, напрямую пересекая внутренний двор замка. Мовиграна не могла похвастаться таким же широким шагом, время от времени догоняя его короткими перебежками.

Пройдя первые ворота, Алистер увидел того самого гонца, бегущего на встречу с кожаным подсумком на поясе, в котором и должно было находиться письмо. На момент отсутствия в замке Первого Мастера, исполняющим его обязанностей является назначенный мастер–паладин, которых «в народе» называли «палмасы». В ордене каждый мастер–паладин возглавляет сотню простых паладинов, опираясь на десять сержантов ‒ старших паладинов.

Алистер знал, что Первого Мастера в замке нет, значит гонец несёт послание мастер–паладину Горде́ю. Он решил попытаться запутать гонца, чтобы выиграть время.

— Гонец! — выкрикнул бегущему Алистер. — Кому послание?

Мужчина не ответил, трусцой сближаясь с паладином.

— Постой, ответь! — Алистер вытянул руку, чтобы задержать гонца.

— Простите, господин, у меня срочное послание! — бегун увернулся от руки, продолжая бег.

— Первого Мастера нет в замке! — паладин крикнул в спину гонцу.

— Я знаю!

— Мастер–паладин Гордей сейчас у кузнецов! Тебе придётся подождать!

Гонец ничего не ответил, целеустремлённо пробежав во внутренний двор и повернув налево, как раз в сторону кузниц Сварога. Уловка удалась.

Паладин продолжил спешный ход в сторону вторых ворот, за которыми располагались конюшни.

Они подошли к входу конюшен и обнаружили, как несколько конюхов во главе с конюшим издевались над Станиславом, называя его рабом рогоносца и евнуха. Один из конюхов стоял поодаль и держал за узду лошадь гонца, готовясь обслужить её.

— Что здесь происходит?! — грубо и громко начал паладин. — Ты подготовил нам лошадей?!

— Нет, господин, — начал лепетать оруженосец, склоняя голову перед своим мастером. — Эти негодники отказываются выполнять мои требования и смеются над вами!

Алистер кинул суровый взгляд на конюшего, что в любое другое время бросило бы того в холодный пот, заставив его поджилки трястись. Но сейчас этот конюший, человек из числа черни, гордо и надменно держал свою голову, выказывая презрение к паладину вот как есть.

— А вама, милесдарь господин, чего надобоно? Лошадку белую али, может, в ружовый перакрасить?

— Что за нахальная дерзость? Ты кто такой, холоп?! — Алистер угрожающе повышал громкость голоса. — Трёх резвых жеребцов мне подготовил, быстро!

— Чегось это вы разгорлопанились–то? Вама ли на меня кричать? Аль, может, бабёнка ваша словечко–то смолвит да всех нас с ног посшибает? — глупая шутка рассмешила конюхов. Конюший с ухмылкой посмотрел на женщину. — А мабыть, сама постелишься под нами?

Алистер понимал, что времени катастрофически мало, в противном случае он бы лично каждого из них запорол до смерти. Мовиграна никак не реагировала на оскорбления, сохраняя каменное лицо, а Станислав метался глазами от конюшего до паладина и обратно.

— Сучья падаль, ты что себе позволяешь? И тебя, и твоих щенков запорю до смерти, когда вернусь! Быстро мне коня, сволочь драная!

— Эль вы тут, господин хозяин барин, перия–то свои не распушайте, знаете ли, да? У наса тута ревизия, да! Коняшек моем да считаем. Абождите, милесдарь господин начальник, а поты́м и обговоры́м.

Паладин понял, что, если только конюший не отбитый дурак и самоубийца, значит он что–то заподозрил и специально тянет время.

Конюший видел гонца на взмыленном коне, что в замок убежал, теперь видит нервного оруженосца и его мастера ‒ паладина, ещё и совсем недавно прибыла женщина, которая этого же паладина заткнула за пояс; и вот, она тоже здесь.

«Что–то, падла, понял, раз такой смелый стал.» — сказал в себе паладин.

— Стасик, стрелой к коням! — рявкнул оруженосцу Алистер и тот сразу дёрнулся в сторону стойл, но конюший схватил его за локоть.

— Ня положоно! — грубо выдавил через зубы низенький мужичок лет сорока. — Ревизия, понл?

Алистер не стал больше церемониться и с наскока ударил конюшего в грудь, от чего тот упал на спину, схватившись за сердце. Паладин вскипел от злобы и ударил лежачего мужчину пяткой в солнечное сплетение. Дыхание конюшего превратилось в короткие, прерывистые вздохи, он хватал ртом воздух, дёргаясь в конвульсиях.

Войдя в раж, Алистер засадил своими латными кулаками нескольким конюхам, что стояли ближе всех, опешившие от увиденного. Остальные зрители бросились врассыпную, избегая гнева небесного воина.