Алан Чароит - Эльфийский подменыш

Розмари через силу улыбнулась, поправляя волосы:

–

Да, теперь вижу, что не подменили-то…

– Я ни за что не выйду! – Голос леди Эллифлор звучал гулко, как со дна бочки. – Не в таком виде! Это совершенно неприлично.

Элмерик уже битый час пытался убедить призрака показаться, но тщетно. Леди никак не могла пережить, что бард увидел её истинный облик. Элмерик уже готов был поклясться самыми страшными клятвами, что никогда больше не посмотрит истинным взором в её сторону, но все уговоры разбивались об упрямство Эллифлор.

– Может, сейчас и другие времена, юноша. – Сухой голос призрака был похож на шелест книжных страниц. – Но я к другому привыкла. Леди должна появляться на людях в самом безупречном виде. Даже пылинка на перчатке может стать поводом для пересудов, а маленькое пятнышко – причиной несмываемого позора.

– Но я никому не сказал, что видел. – Элмерик кусал губы от досады. – И не скажу. Это будет наш секрет. Мы замыслили одно очень опасное дело, и мне бы сейчас пригодился бы ваш совет. Явитесь хотя бы на минутку, очень вас прошу!

– Это никак невозможно. – Воздух в библиотеке вдруг стал затхлым, как в подземелье. – Нет, нет, и ещё раз нет!

– Может, мне позвать Джеримэйна? – Бард шагнул поближе к раскрытому окну, но дышать легче не стало. – Он вас не видел и сможет задать вопрос от моего имени.

– Я его не люблю, – капризно заявила Эллифлор. – Способный юноша, но слишком самонадеянный. И вообще, у меня нет настроения разговаривать с вами обоими. Я огорчена. Смущена. Моя честь задета. Оставьте меня в покое!

Элмерик вздохнул, невольно размышляя: а была ли леди-призрак такой же несговорчивой и при жизни, или же смерть меняет людей до неузнаваемости? Жаль, спросить было не у кого. Не идти же с этим к мастеру Флориану! А мастер Дэррек – единственный, кто охотно отвечал на все вопросы учеников, – опять, как назло, куда-то уехал с мельницы.

– Леди Эллифлор, я, кажется, нашёл эльфийского подменыша… – начал бард и замолчал, прислушиваясь.

Призрак не отзывалась. Впору было подумать, что её вообще здесь нет, но, возможно, тишина была проявлением возникшего любопытства, и Элмерик, переведя дух, продолжил:

– На самом деле это даже не подменыш по сути. Есть один человек… мы думаем, что он работает на эльфов. Но если он сам не эльф, то истинным зрением это не разглядеть, так ведь?

Эллифлор по-прежнему молчала. Лишь внезапный порыв ветра, которому просто неоткуда было взяться в библиотеке, перевернул пожелтевшие страницы книги. Воздух вдруг стал колючим и звонким, как зимой.

– Вот и я так думаю, – приободрился Элмерик, надеясь, что правильно понял призрачную наставницу. – Но есть одна мысль, как можно вывести негодяя на чистую воду… Если, скажем, соединить истинное зрение и мелодические чары. Это ведь возможно? Они совместимы друг с другом?

Он постоял немного, послушал тишину. Ответа не было, и Элмерик со вздохом направился было к выходу, как вдруг призрачная рука ухватила его за запястье и резко развернула к себе.

Бард вскрикнул, ожидая увидеть Эллифлор вплотную лицом к лицу, но обнаружил перед собой лишь пустоту и ни следа стеснительного призрака. Оглядевшись, Элмерик понял, в чём дело: леди всё-таки покинула книгу, но теперь пряталась за столом.

– Так ты чаропевец? – Не давая барду вставить ни слова, она принялась распекать его, крича всё громче и громче. – И почему раньше молчал? Надо было сразу сказать об этом. Подумать только! Утаить такое! И от кого – от меня!!! Что за молодёжь – никакого уважения! И понимания тоже… И как только вас здесь до сих пор держат? Каллахан что, совсем в отчаянии?

– П-простите, – выдавил из себя Элмерик, заикаясь, почти как Орсон. – Я не думал, что это может быть так важно.

– Это всё меняет! – Эллифлор поднялась из-за стола в полный рост, и бард поспешно отвёл глаза, хотя видел перед собой лишь красивую, но очень разъярённую женщину. – На чём ты играешь?

– Чаще всего на флейте.

– Выходит, слова в чарах ты не используешь, только мелодии?

– Мне пока и не нужны слова. – Элмерик сверлил взором доски под ногами. – Я не настолько хороший чаропевец – лишь учусь. Когда слова начнут подчиняться мне, буду играть на арфе. Леди, а вы что же, знакомы с чаропением?

Над ухом раздалось презрительное «пфе».

– Я ненавижу это твоё чаропение, если хочешь знать. Легкомысленное занятие и недостойное. Хотя… в нынешней ситуации это может оказаться весьма полезным.

– Так значит, чары всё-таки сочетаются? – Бард попытался было поднять голову, но Эллифлор хлопнула его по макушке одним из свитков; пришлось снова опустить глаза.

– Даже более чем. Удачное совпадение. Вот ведь повезло Каллахану, а! Небось, он там прыгает от счастья? – Радости в голосе призрака не слышалось вовсе, зато ядом сочилось почти каждое слово. – Да они с тебя должны пылинки сдувать, понимаешь? Хотя ты пока неогранённый алмаз. Тусклый, пыльный, непрозрачный. Но будешь развивать умения – и цены тебе не будет… Если, конечно, не зазнаешься раньше времени.

– Я не зазнаюсь.

Элмерик не знал, что и думать. Он перестал отличать искренность от иронии, а ещё чувствовал, что в словах леди Эллифлор слишком много горечи, – почти ощущал этот вкус.

– А за что вы так ненавидите чаропевцев, леди?

А вот это было ошибкой. Призрак взвилась, словно её окатили кипятком, с разгону влетела в книгу и оттуда пророкотала:

– Какая бестактность! А казалось, такой воспитанный юноша… О, как я ошибалась!

– Простите, леди! – проорал Элмерик прямо в книгу, но та захлопнулась у него перед носом, подняв клубы едкой пыли, от которой немедленно захотелось чихать.

– Уходите! – донеслось из-под обложки. – Отныне я не желаю вас видеть! Забудьте моё имя и что мы когда-либо встречались!

Всё это напоминало уличные трагедии, в которых актёры всегда играли нарочито ярко, выкрикивая каждую реплику. Элмерик поморщился.

– А как же чары? Подменыш? Что мне делать, леди Эллифлор?

Ответом ему было молчание.

– Болотные бесы! – в сердцах выругался бард и всё-таки чихнул.

Он едва удержался, чтобы не схватить книгу и не потрясти ею в воздухе. Остановился лишь потому, что боялся ещё больше всё испортить.

Толку от разговора с призраком оказалось… призрачно мало. Что ж – значит, придётся всё делать самому, полагаясь на скудные знания о чарах и, может быть, на семейное чутьё Лавернов, потомственных чаропевцев.

Жаль, что бард пока понятия не имел, с какой стороны подступиться к делу…

– Что, не везёт сегодня с бабами? – усмехнулся Джеримэйн, всё это время торчавший под дверью библиотеки.

Странно, но в его голосе слышалось больше сочувствия, чем издёвки.