Алан Чароит - Эльфийский подменыш

– Знаю, зачем ты пришёл сюда, – заявил он. – И, поверь, ты в большой беде.

– Какое тебе до этого дело? – хмуро спросил разбойник.

Человек в чёрном покачал головой и сказал так:

– Многих славных рыцарей заманила в свои сети королева Медб. Но никому из них это не принесло счастья.

– Искушение велико, – не стал отпираться Мартин Мэй. – Но и я не промах. Ни за что не поддамся на её уговоры!

– Этого и не надобно, – пояснил чёрный рыцарь. – В тот миг, когда ты так неосмотрительно подтвердил её притязания и испил вина из её чаши, Медб уже получила над тобой власть. Хочешь – не хочешь, а паутина уже крепка, и не хватает лишь последнего узелка.

– Выходит, её дары и моё слово ничего не значили? – опешил Мартин Мэй.

Незнакомец кивнул.

– Эльфы Благого двора обожают играть в игры со смертными и не любят применять силу там, где можно договориться добром. Но и своего не упустят, даже не надейся! Мой срок службы подходит к концу, я скоро покину эти края. Медб, зная о том, давно подыскивает кого-нибудь на моё место. Она желает, чтобы его занял ты, став девятым из двенадцати – рыцарем Сентября. Но, если желаешь, я научу тебя, как избежать этой печальной участи.

– Зачем тебе помогать мне? – недоверчиво уточнил разбойник. – И что значит, что твоя служба заканчивается? Разве этот срок не равняется вечности?

– Для обычных смертных так и есть, – подтвердил чёрный рыцарь. – Но я человек лишь наполовину, поэтому наш уговор был заключён всего на сотню лет. Для тебя же никакой поблажки не будет. Помочь же я хочу потому, что лишь самые весомые причины могут заставить человека отказаться от даров Медб. На моей памяти одни соглашались сразу, прельстившись её красотой, другие – после дара магии, третьи – после того, как обрели неуязвимость. Но, как я вижу, ты полон решимости ответить отказом и ныне. Значит, то, что удерживает тебя среди людей, важнее, чем красота и сила. Важнее, чем бессмертие. Это заслуживает уважения. Но я хотел бы понять, что это. Скажи мне – и я научу тебя, как побороть Медб.

Тогда Мартин Мэй рассмеялся и ответил без утайки:

– Мне нечего скрывать. Бесспорно, королева весьма хороша собой, а дары её воистину бесценны. Но есть вещи, которые не продаются и не покупаются. Верность моих друзей, любовь моего единственного брата и моя свобода. Я не продал всё это королю людей, когда тот решил, что может распоряжаться моей судьбой, и королева эльфов тоже ничего не получит!

– Хорошо сказано! – похвалил незнакомец. – Думаю, ты прав: есть в мире вещи, которые не покупаются и не продаются. Теперь послушай, как можно обхитрить Медб.

И чёрный рыцарь рассказал всё, что знал.

Когда же он собрался уходить, Мартин Мэй окликнул его и спросил:

– Скажи: как тебя зовут?

– К чему тебе моё имя? – удивился рыцарь. – Может, ты хочешь получить надо мной власть, узнав его?

– Нет, этого мне не нужно. Просто хотел бы знать, кому я буду обязан по гроб жизни. И когда-нибудь отплатить той же монетой.

– Ты мне ничего не должен. И называть можешь, как тебе заблагорассудится.

Сказав так, рыцарь Сентября развернулся и зашагал прочь.

Солнце вскоре зашло, сумерки сгустились, и тут появилась королева.

– И как, понравилось тебе быть неуязвимым? – вопросила Медб, выходя из тени деревьев.

В этот раз платье на ней было почти чёрным, как болотная вода, а голову украшал венок из терновника.

– Очень понравилось, – признался разбойник. – Я благодарен тебе за этот дар. Но готов его вернуть, как и предыдущий, потому что слово моё остаётся прежним.

– Я дала тебе вечную молодость и бессмертие. Я сделала тебя одним из лучших чародеев среди людей. Почему же ты отвергаешь меня? – Возмущению королевы не было предела. – Откуда тебе знать: вдруг дары, которые я припасла, много лучше тех, что ты уже получил?

– Об этом я как-то не подумал, – с сомнением сказал Мартин Мэй. – В самом деле, ни разу я не видел от тебя зла. И всё, чем ты наделила меня, пришлось мне по нраву. Но более прочего – то вино, что мне довелось испробовать в нашу первую встречу.

Медб рассмеялась, лицо её посветлело.

– Соглашайся, и будешь пить его хоть каждый день, – посулила она.

– Быть может, стоит начать прямо сейчас? – Мартин Мэй первым шагнул на мост, и брёвна скрипнули под его ногами. – В знак того, что не осталось меж нами недомолвок и затаённой вражды.

Медб просияла от радости, в её руках появилась серебряная чаша, которая мгновенно наполнилась напитком цвета янтаря. Мартин Мэй отпил глоток и, возвращая чашу, незаметно бросил туда три сухих осенних листка, что дал ему ранее рыцарь Сентября.

– Испей и ты, – предложил он. – И будь что будет.

Королева пригубила вино – и в тот же миг всё поняла. Чаша упала из её рук, остатки напитка пролились и впитались в землю, а листья исчезли.

– Возвращаю глоток за глоток, слово за слово, дар за дар. Сделка разорвана, граница крепка, – быстро произнёс Мартин Мэй, как научил его рыцарь Сентября.

Королева шагнула к нему, но невидимая преграда не пустила её на мост, заставляя бесноваться от ярости на том берегу ручья.

– Этот негодяй всё-таки помог тебе! – вскричала она. – Он уже проклят, и ты будь навеки проклят вместе с ним! Оставайся со своей свободой, глупый смертный! Отныне ни одна женщина, которую ты полюбишь, даже не посмотрит в твою сторону. А те, что полюбят тебя, не смогут пробудить ответных чувств в твоём сердце. Проклятие спадёт, лишь когда ты, устав от одиночества, придёшь ко мне сам и будешь умолять о пощаде. Твори свою магию, живи вечно и помни: мы ещё встретимся!

Сказав так, Медб превратилась в огромную сову, ухнула и улетела прочь.

Говорят, что и по сей день в её свите нет девятого рыцаря, хотя все прочие сменялись не единожды.

Говорят, с тех пор лесная ватага больше не видела своего вожака, ибо ушёл он заливать свою тоску добрым элем, да так и не вернулся в родные леса.

Говорят, в канун Бельтайна опасно пускаться в путь, а лучше вообще не выходить из дома, чтобы не встретить эльфов, так любящих играть в игры со смертными.

А в Холмогорье с тех пор дурным знаком почитается крик совы. Почему? Нетрудно сказать: не к добру это.

Воцарившееся молчание первым нарушил Орсон.

– Хорошая сказка. – Он улыбнулся. – Немного грустная, но хорошая. Только вот я не п-понял, п-при чём тут п-подменыш и М-мартин? Вы же не хотите сказать?..

Чистый взгляд, полный недоумения, не обманул барда: он знал, что Орсон обо всём уже догадался. Иначе бы не разволновался до заикания. И зачем он хочет казаться глупее, чем на самом деле? Элмерик, признаться, так и не понимал.