Алан Чароит - Эльфийский подменыш

– Дольше нам и не надо. – Джеримэйн оставил в покое свою чёлку и принялся теребить шнуровку на рубашке. – Если всё пройдёт как надо, мы как раз управимся к полнолунию. И, когда приедет Каллахан О`Ши, сдадим ему предателя тёпленьким. Вот только бы оружие добыть посильнее. Длинный кинжал, наверное. Или лучше меч? Кто из вас владеет мечом?

Оказалось, что никто. Девушки никогда прежде не держали в руках ничего острее кухонного ножа или серпа для срезания лекарственных трав. Сам Джерри пытался обучаться фехтованию у кого-то из лицедеев в труппе Рори, но не сильно преуспел, а Элмерик, как положено хорошему музыканту, всегда берёг руки. Боевой отряд из них получался бесполезный.

– Мда. – Джеримэйн хрустнул костяшками пальцев. – И чё делать тогда?

Элмерик хотел было позлорадствовать, что мистер-умник, кажется, зашёл в тупик, но прикусил язык, потому что предложить взамен было нечего.

Всеобщее уныние развеяла Розмари:

– А помните, небось, что мастер Патрик говорил-то? Волшебное оружие само решает-то, кого слушаться, и в руку идёт. Найдём, стало быть, такое, которое отзовётся-то и кого-то из нас выберет. А дальше-то всё само сделается.

– Да! – Джерри просиял, вскакивая с кровати. – Молодец, Роз!

Он так разволновался, что больше не мог усидеть на месте и теперь расхаживал по комнате взад-вперёд, чем ещё больше раздражал Элмерика.

– Мы будем пробовать всё оружие подряд! – Джеримэйн вышагивал важно, как журавль. – Только чтобы не все одновременно руками хватали, а по очереди. А то мало ли какие на древних клинках могут быть проклятия! Я буду брать первым, а вы смотрите в оба.

– Ишь, смельчак выискался! – буркнул Элмерик.

Сперва он решил, что самонадеянный Джерри просто хочет оказаться первым, кого выберет зачарованный клинок. Но потом одумался: очерёдность тут ничего не решала. Поэтому, когда Джеримэйн с ядовитой усмешкой переспросил, не желает ли господин бард в таком случае возложить эту почётную обязанность на себя, Элмерик мотнул головой и отрывисто бросил:

– Делай как знаешь…

Всё дальнейшее он слушал уже вполуха. Бард никак не мог смириться с мыслью, что всё это время делил кров и пищу с человеком из банды Рори. Узнай об этом мастера в гильдии бродячих актёров и музыкантов – те не стали бы разбирать виноватых и правых. Элмерику запросто могли запретить участвовать в песенных состязаниях или выступать в трактирах, заключивших союз с гильдией. По указу Олли-счастливчика – главного у менестрелей – каждый, кому стало известно, где прячется Рори или кто-то из его людей, должен был немедленно донести.

Но Джеримэйн поклялся, что покинул банду и возвращаться туда не собирается. Что делать в таком случае, в указе Олли не значилось, и Элмерик то загорался праведным гневом, то вспоминал, что Джерри, несмотря на весь его дурной характер, в общем-то, не совсем пропащий человек. Ему нельзя было отказать в смелости и решительности, а ещё – в редком умении говорить вслух всё, что он думает, без обиняков. Он и Розмари помог, когда та попала в беду. И свёл Элмерика с леди Эллифлор, хотя мог бы просто промолчать…

Бард подумал, что прежде, чем что-то делать, хорошо бы с кем-нибудь посоветоваться. С кем-то, кто способен взглянуть на дело со стороны. Хоть с той же Брендалин – уж ей-то точно ни к чему блюсти указы чужой гильдии. Тем более она так и так заметит, что с Элмериком творится что-то неладное, – начнёт расспрашивать… А он обещал, что больше не будет никаких тайн, и слово собирался сдержать.

Чем дольше бард размышлял о Рори, тем неприятнее ему становилось находиться с Джерри в одной комнате. И даже воздух стал казаться затхлым. Поэтому, как только они закончили обсуждать ночные планы, Элмерик накинул на плечи куртку и, ни слова не говоря, вышел за дверь.

В это время дня Брендалин обычно занималась огородом, где росли лекарственные травы, и бард очень надеялся найти её там.

На улице было довольно свежо. Осень раскрасила зелёные холмы щедрыми мазками золота и багрянца; опавшие листья укрыли протоптанные дорожки, их шорох успокаивал, а буйство красок радовало взгляд. Дождя не было уже второй день, но в воздухе висела туманная дымка, а тяжёлые тучи, медленно собиравшиеся вдалеке, сулили непогоду. В саду пахло влажной землёй, забродившими яблоками и прелой травой.

По сравнению со вчерашним днём, на улице сильно похолодало, и изо рта вырывался пар. Элмерик подумал, что к вечеру, возможно, пойдёт снег, который, конечно же, растает с рассветом, – ну какой ещё может быть снег в октябре? Зиму в этом году обещали суровую, но не настолько же!

Пока же можно было наслаждаться робкими лучами солнца, проглядывавшего сквозь прорехи облаков, любоваться разноцветными кронами деревьев, крошить сапогами тонкий ледок на невысохших лужах и полной грудью вдыхать морозно-осеннюю свежесть.

Бард уже почти успокоился после стычки с Джерри, когда нежданное зрелище пробудило в душе новую волну негодования. Он едва не подавился холодным воздухом, чувствуя, как прямо от сердца расходится жар, от которого вмиг вспотели ладони, а щёки полыхнули алым. Прямо у изгороди, давно потемневшей от времени и дождей, Элмерик увидел Брендалин с букетом ярких кленовых листьев в руках. Девушка зябко куталась в чужой плед, и Элмерик сразу узнал эту жёлто-зелёную клетку – как было не узнать? Бард сжал кулаки так, что ногти больно впились в ладони.

Рядом с Брендалин, расслабленно прислонившись к той же изгороди, стоял Мартин в лёгкой рубахе и тунике из тёмно-зелёного сукна – казалось, ему никакой холод был нипочём. Его заплетённые в косу волосы украшал одинокий золотистый листок, а на губах играла мечтательная улыбка. Они о чём-то беседовали, склонившись друг к другу так близко, что почти соприкасались плечами. Смотрелось это весьма двусмысленно, и если бы Брендалин не хмурилась, вслушиваясь в речи собеседника, Элмерик не знал бы, что и подумать.

Размашистым шагом бард направился прямо к ним, заранее готовясь к неприятному разговору. Он не перестал хмуриться, даже когда Мартин встретил его сияющей улыбкой:

– О, а вот и Элмерик! Мы как раз вспоминали о тебе. Хороший сегодня день, правда?

– Пару мгновений назад я думал, что да, – буркнул бард, подходя ближе. – Теперь не уверен.

– Дурное настроение? – Мартин вздохнул так, будто и впрямь огорчился. – Наверное, оттого, что погода меняется…

Бард сжал челюсти так, что скрипнули зубы, и процедил:

– Прости, но я хотел бы поговорить со своей невестой. Ты не оставишь нас?

Ему хотелось сказать совсем другое. Выложить всё, что накипело. Спросить, какого беса Мартин тут вообще забыл. Зачем любезничает с чужой девушкой, будто нарочно хочет позлить? Поинтересоваться, кто такой Сентябрь, – и посмотреть, как он будет выкручиваться…