Алан Чароит - Эльфийский подменыш

– Да всем на это плевать! И куда нам было идти, если мать – сирота безродная? Соседи считали, она должна отцу в ножки кланяться и благодарить, что её замуж взяли такую-сякую, бесприданницу! А бьёт – это ничего. Бьёт – значит любит. —

Он с размаху швырнул глиняный шарик об стену и добавил:

– У Рори было лучше, чем дома. Там хотя бы кормили. А если и колотили, то за дело. Тоже поганая жизнь, если подумать. Но другой я не знал, пока не попал сюда. Всё, хватит об этом. Не мешай мне читать.

Он тщательно вытер руки о штаны и снова взялся за книгу.

– Л-ладно, – поспешно кивнул Элмерик, отодвигаясь подальше.

Сухое сено кололось даже сквозь одежду, и бард то и дело почёсывался. Он надеялся, что это именно колючие травинки, а не какие-нибудь насекомые… Хотя те наверняка уже передохли от холода. Есть хотелось – аж живот подвело, – но Элмерик запрещал себе думать о вкуснейшем киселе из яблок и ароматных пирогах. Всего пара дней – уж как-нибудь выживет, не помрёт. Вон, другие и не такое терпели…

Мысли перескакивали с одного на другое. Он то места себе не находил из-за грядущего полнолуния и посылал проклятия на голову предателя Мартина, то перебирал в памяти встречи с милой Брендалин, и сердце его замирало от нежности, то снова возвращался к мечтам о пирогах и мясе…

Разбитая губа распухла и нещадно ныла. Пальцы тоже болели. Промыть бы всё это… Сейчас очень пригодилась бы вода, не говоря уже о целебном зелье. Но приходилось терпеть, размазывая глину и кровь платком.

А нечего было пинать кувшин!

Элмерик злился, но по большей части на себя. Его ненависть к Джерри – прежде столь яркая – почти сошла на нет. Барду стоило больших усилий признать, что не все упрёки, которыми он наградил недруга, были заслуженными. Пожалуй, не стоило заикаться про «мало лупили», но кто же знал?

Ужасное детство Джеримэйна никак не оправдывало его делишки с Рори, и всё же бард испытывал сострадание. Но не знал, можно ли тут чем-то помочь, да и захочет ли Джерри, чтобы ему помогали? Убийца заслуживал наказания, но может статься, что наказывать уже и некого: за минувшие годы негодяй запросто мог спиться и помереть в придорожной канаве…

За этими мыслями Элмерик сам не заметил, как задремал, – бессонная ночь не прошла даром. Снов он не помнил – и, скорее всего, к лучшему. Наверняка они были мрачными и тревожными, как далёкий отголосок колокола.

Бард проснулся оттого, что кто-то – видимо, уже не первый раз – окликал его по имени. Голос доносился сверху, из-под самого потолка темницы.

– Да отстань. Спит он, – буркнул Джеримэйн из своего угла.

– Уже не сплю. – Элмерик сел, протирая заспанные глаза. – Розмари, ты? Как ты нас нашла? Что у вас там вообще?

– Всё тихо-то, будто перед грозой. – Девушка разгребла палые листья и приникла к земле так, что сквозь решётку стало видно её раскрасневшееся от лёгкого морозца лицо. – Ох, как мы перепугались-то! Ну, когда вас с утра не нашли-то. По всему дому бегали-то, звали – уж не знали, что и думать-то! Потом-то уже мастер Дэррек сказал, что волноваться-то не о чем – дескать, наказаны вы. Попались?

– Вроде того… – Элмерик вздохнул.

Рассказывать, как бесславно закончилась их вылазка, ему не хотелось, но девушка и не спрашивала.

– Я вам тут пирожков-то принесла, – улыбнулась она, пропихивая сквозь прутья увесистый свёрток. – Ловите-ка!

Бард одним прыжком вскочил на ноги и бросился за угощением, поднимая лицо к свету.

– Ох ты ж! – Розмари ахнула и разжала руки, но ловкий Элмерик успел подхватить пирожки у самой земли. – Это ж кто тебя так-то?

– Упал, – соврал бард, оглядываясь на Джерри.

Розмари почему-то не поверила:

– Да вы тут подрались-то, что ли?

– Мы… ну… – Элмерик развёл руками: правдоподобного объяснения придумать не удалось.

– А если и так, что с того? – фыркнул Джерри. Он тоже подошёл к окну, привлечённый запахом пирожков. – Просто поговорили по-мужски. Подумаешь, пара ссадин…

– Вот дураки-то! Нашли время! – Девушка погрозила им пальцем. – Я щас, мигом-то обернусь. Только сбегаю-то за водой и бинтами. А то и зелье поищу-то.

– Да ладно, само заживёт… – пробурчал Джеримэйн, но Розмари уже не слушала. Её белокурая голова исчезла в оконном проёме.

Чтобы скрасить ожидание, Элмерик развернул свёрток, и они взяли по пирожку.

Наверное, если бы мастер Дэррек узнал о гостинцах, узникам не поздоровилось бы. И Розмари тоже. Эх, жаль, что пришла она, а не Брендалин! Но его любимая не смогла бы дохромать до сада без посторонней помощи…

Бард запоздало вспомнил, что Роз вчера тоже досталось. Маковая настойка – не такая уж и безобидная штука. Пожалуй, стоило узнать, как девушка себя чувствует.

С этого Элмерик и начал, когда Розмари вернулась.

– Да пустяки-то! Ну поспала подольше – делов-то! – отмахнулась она, просовывая сквозь прутья решётки тряпицу, смоченную в целебном зелье. – Орсону-то больше досталось, и то он молодцом. Ты давай приложи к губе отвар – сразу полегчает. И пальцы натри вот этим.

Девушка просунула руку между прутьями решётки, и Элмерик, встав на цыпочки, дотянулся до баночки с мазью.

– А у нас нынче лечат всех или только избранных? – В голосе Джерри мелькнули завистливые нотки.

– Ладно, и тебя тоже. – Розмари откупорила склянку и намочила вторую тряпицу. – Небось ты-то драку и начал – так ведь?

– Угадала! – Джерри усмехнулся. – Кто ж ещё тут главный злодей?

Он приложил тряпицу с целебным зельем к уху.

– Да оба мы хороши… – Элмерик поморщился: снадобье щипало, даже несмотря на то что кровь уже запеклась. – Кстати, как там Брендалин? Не придёт?

– Мне-то откуда знать? – Девушка скривилась. – Не разговаривает она со мной-то. Много, говорит, чести-то…

Глядя на её погрустневшее лицо, бард понял, что сболтнул лишнего, и прикусил язык. Джерри постучал себя пальцем по лбу и беззвучно, одними губами произнёс хорошо читаемое слово «идиот».

Розмари кашлянула, привлекая внимание, и зашептала:

– Возьмите вот склянку – ещё пригодится-то. И флягу-то с водой.

– А тебе не влетит из-за нас? – Джерри сцапал воду первым, вынул пробку и сделал несколько глотков, после чего протянул флягу Элмерику.

– Может, влетело бы, да следить некому. – Розмари плотнее закуталась в шаль. – Мастер Флориан у себя – ему до нас и дела-то нет. А мастер Дэррек-то уехал опять. Тревожился без меры. Ещё посетовал, что холодает-то. Может даже метель-то будет…

– В октябре? Не рановато ли для снега? – Джерри поскрёб подбородок, на котором уже стала прорастать тёмная щетина – ещё один повод для зависти Элмерика.

Джеримэйн был младше на целый год, но по утрам уже громко сетовал на отсутствие бритвы. Говорил: мол, надо бы раздобыть. А у барда – единственного из всех Соколят – кожа на лице до сих пор оставалась гладкой, как у ребёнка или у эльфа.