Терри Пратчетт - Пастушья корона [litres]

По плечам Королевы бежала кровь – там, где ей оторвали крылья. Когда её вышвырнули прочь из Волшебной страны, она закричала. Крик её зажил собственной жизнью, полетел над холмами и ухнул в пруд, вспугнув охотящегося горностая.

И Тиффани Болен проснулась. За окном было темно, сердце бешено колотилось, холодно было до дрожи. Тиффани посмотрела в окно: что её разбудило? Где она нужна?

Она села на кровати и устало потянулась за одеждой.

В пещере Нак-мак-Фиглей высоко в холмах царила обычная кутерьма и гремели песни. Жилище Фиглей во многом напоминает улей, только мёда в нём не сыщешь, зато мечи пикстов будут пострашнее пчелиных жал. Но если находится повод для праздника – а Фигли повод всегда найдут, – то весь подземный дом гуляет на полную катушку и веселье не утихает очень долго.

Однако вскоре после полуночи пирушку прервало появление Громазда Йана – он стоял на часах снаружи [47]и ворвался в пещеру, весь мокрый от проливного дождя, бушевавшего над холмами.

Громазд Йан без церемоний пнул шлем вождя, Большого Человека клана, и заорал:

– Эльфы поблизь! Нюхом чую!

И тут же из всех щелей хлынули сотни Фиглей, готовых сразиться с заклятым врагом. Они потрясали клейморами и мечами и вопили боевые кличи:

– Ах, тудыть твои траккансы!

– Нак-мак-Фигли не сдаются!

– Лесом топсай, морок шмякнутый!

– Ща кыкс наподдам!

– Долой королька! Долой кральку! Нас ужо не окрутнёшь!

Что-что, а стоять на ушах Фигли умеют: каждый стремился первым ринуться в битву, поэтому они толкались и пихались, путались друг у друга под ногами, и каждый маленький воин орал свой боевой клич, причём был готов отстаивать его в драке как собственную собственность.

– Скока эльфей? – спросил Явор Заядло, поддёргивая поправить спог.

Повисла пауза.

– Один, – наконец признался Громазд Йан.

– Зуб дашь? – переспросил Явор.

Его сыновья и братья уже ринулись к выходу из пещеры, огибая вождя. Ай-ай-ай, как неловко вышло. Весь клан, в порыве геройства и пьяном угаре, рванул навстречу врагу, а врага, считай, и нет. Конечно, у них давно кулаки чесались, но у Фиглей вечно что-нибудь да чешется, особенно в области спога.

Многочисленные пиксты высыпали на мокрые склоны, разыскивая противника. Громазд Йан тем временем повёл Явора к пруду на вершине холма. Буря уже прошла, и поверхность пруда маслянисто блестела в свете звёзд. Там-то, наполовину в воде, и лежал изувеченный, стонущий эльф.

Других эльфов и впрямь поблизости не наблюдалось. Фигли озадаченно молчали, но их мысли, казалось, можно было услышать: всего один эльф? Фиглей хлебом не корми, дай подраться с эльфами, но… один-одинёшенек? Да как такое может быть?!

– Ах, раскудрыть, давно ж нам не приходило хорошенько подракаться, – пожаловался Явор Заядло и ненадолго сделался очень мрачным и серьёзным – для Фигля, разумеется.

– Ах-ха, но хде один эльф, там их завсехда и домалакучи, – пробормотал Громазд Йан.

Явор принюхался. Эльф лежал и не шевелился.

– Нае, другенных эльфей тута нет. Мы б учуяли. – Большой Человек наконец решил, что делать. – Тыкс, Громазд Йан и Мал-да-удал Штырь – а ну, хват этую чучундру! Ежли рыпнется, сами с усами, кыкс быть. Ой-как-мал Билли Мордаст! – Явор обратился к гоннаглу клана как к самому надёжному посланнику – остальные могли ещё больше переврать его слова. – Поспешай к кельде, сказани ей, что приключнулось. И что мы с собой к кургану волокём.

Потом он заорал так, чтобы его слышали все остальные:

– Этот вот эльф у нас за пленного! Позаложник, о как! Знатца, его низзя укокошивать, пока я не разрешу!

Многие недовольно заворчали в ответ, но Явор Заядло будто не слышал:

– А ну кыкс, ступайте к валунякам да постерегните там! И ежли кака-сяка армыя эльфей попрёт, показните им, на что Фигли способные!

– Я способный на губной гармохе сыгрануть! – вызвался Туп Вулли.

Явор Заядло вздохнул:

– Ну, сыграни. Ежли уж мне от твоих музык чуть карачун не пришёл, то эльфей наверняк сдует.

Когда они вернулись к кургану – но не в него, внутри кургана Нак-мак-Фиглей ни один эльф долго не продержится, – кельда оглядела пленника и подняла глаза на мужа:

– Всего единый эльф? С единым-то и юн Фигль на раз-два суправится. А этот вон пораненный, крылсы оба-два оборваны. Это нашие парни его так?

– То не мы, Джинни, – ответил Явор. – Громазд Йан грит, оно с небей сплюхнулось прям в пруд, что возле каменюк-то. И уже такое всё перемятое было. – Джинни хмурилась, и он добавил: – Мы ж воины, не мясорубы какие. Ребя, ясно дело, рвутся в бой, да и мой меч зазвенит, стоит мне эльфей завидеть, но нет чести рубать эльфа, когда он трусится весь, как ушкана хвост.

– Добро ты гришь, Явор, – отозвалась кельда, внимательно оглядев пленное существо, которое по-прежнему лежало без сознания. – Но почему других эльфей не видать? Ты не обшибся, зуб дашь, нету их?

Тут эльф шевельнулся и тихо застонал. Меч мгновенно оказался в руке Явора, но Джинни мягко остановила мужа.

Чуть живое, покрытое грязью создание застонало снова и что-то прошептало – почти не слышно, запинаясь. Кельда вслушалась и с удивлением повернулась к Большому Человеку:

– «Гром и Молния», вот что оно сказануло!

Губы эльфа снова зашевелились, и на этот раз уже и Явор смог разобрать слова:

– Гром и Молния…

Все в Меловых холмах знали, что Громом и Молнией звали знаменитых овчарок матушки Болен. Фермеры верили, что призраки их до сих пор рыщут по округе. Несколько лет назад Тиффани Болен призвала их на помощь, чтобы изгнать Королеву эльфов с Меловых холмов. И вот какой-то эльф у самого входа в жилище Нак-мак-Фиглей осмеливается произносить их имена…

– Ох, чтой-то мне оно не ндра, – сказала кельда. – Но тут нужна нашая мала громазда карга, без неё не порешить. Могёшь кого послать за ней, Явор?

– Ах-ха, Хэмиш летнёт до неё. А мне надыть к камням и клану возвернуться. – Он с тревогой посмотрел на жену. – Эта чучудра ничё те не сделает, агась?

– Ах-ха, я заволоку её внутрей, пусть обсохнется. Ничо она мне не сделает, вон какая хилявая вся. А коль рыпнется, мальчонки наши суправятся. – Джинни кивнула на банду юных Фиглей, которые вываливались из норы, размахивая своими изогнутыми дубинками.

– Ото ж, бу им хорошенный урок в деле, ежли что.

Явор с гордостью оглядел своих сыновей – и быстро пригнулся, потому что один из мальчишек, слишком рьяно размахивавший дубинкой, выпустил её из рук. Будь Явор не таким проворным, стариковский ноготь, крутясь в воздухе, угодил бы ему прямо в ухо.

К его удивлению, вращающаяся дубинка отлетела подальше, а потом вдруг развернулась и помчалась обратно. Не успели они и глазом моргнуть, как ноготь крепко треснул по лбу того, кто его бросил, тем самым избавив Явора от необходимости выдавать проказнику отцовского шлепка.