Терри Пратчетт - Пастушья корона [litres]

Кельда вскинула бровь:

– Она ж эльфь! Ей нет дела до тебя! Ей нет дела ни до кого! Даж ни до прочих эльфьёв!

– Думаешь, не бывает на свете хороших эльфов?

– А ты неужто думаешь, они есть?

– Нет, я так не думаю, – сказала Тиффани. – Но предполагаю, что один эльф может стать хорошим. – Она повернулась к эльфийке: – Ты больше не королева. Как твоё имя?

– Белладонна, госпожа.

– Ах-ха. Ядовита красавка, – заметила кельда.

– Это просто слово, – резко сказала Тиффани.

– Это твоё «просто слово» хтой-то выпинал так, будто её жизнь ломатого гроша не стоит. А ядовита красавка молит к тебе, которую сама когда-то извести хотела, – напомнила кельда. – Ах-ха, обошлись с ней без милости, но она явилась не куда-нить, а в твой удел просить укрывалища. – Её глаза многозначительно блеснули. – Как поступишь, Тиффан? Выбор за тобой. Тебе тут решать. Эта эльфь чуть не убила тебя, а ты хошь ей подмогнуть. – Кельда помрачнела ещё больше. – Волшебенному народу веры нет, уж кому, как не Нак-мак-Фиглям, это знать! Но ты и самому Зимовею окорот дала. Кралька-то что, её боякаться нечего, но следом за ней могёт война прийти…

Тиффани склонилась над эльфийкой – жалкой, трясущейся, сжавшейся в комочек. Глядя ей прямо в глаза, ведьма сказала:

– Когда мы встретились в прошлый раз, Белладонна, я была маленькой девочкой и почти ничего не понимала в магии. Сейчас я понимаю в ней намного, намного больше! – Она придвинулась ещё ближе. – Я – та, кто продолжает дело матушки Ветровоск, а ваше племя не зря боялось одного её имени. И теперь жизнь эльфов зависит от тебя. Попробуешь меня подвести – я отдам тебя Нак-мак-Фиглям. Они к эльфам любви уж точно не питают. – Поймав взгляд Джинни, Тиффани спросила: – Так будет хорошо, кельда?

– Ну лады, – отозвалась та. – Ктой-то ж должон отпробовать первую улитку.

– Да, – сказала Тиффани. – С гоблинами тоже обращались так, будто их жизнь вовсе ничего не стоит, пока кто-то не дал себе труд задуматься о них. Обращайтесь с госпожой Белладонной хорошо, но если она не станет соблюдать правила, то даю вам слово – а словесо карги холмов, оно тако, что не кот нашмыргал, – больше я её защищать не стану.

Фигли по-прежнему разглядывали Белладонну с неприкрытой ненавистью – Тиффани казалось, сам воздух между ними и бывшей Королевой звенит от взаимной злобы.

– Ты знаешь, эльфь, – сказал Явор Заядло, – вашенским нас больше не окрутнуть. И только за-ради госпожи Болен мы оставим тебе жисть. Но помятуй, эльфь! Карга холмов мал-мал злюкается, ежли мы кого убиваем. Но ежли вдруг её тут не станет, твоя кровища потекёт сызнова.

Прочие Фигли поддержали Большого Человека грозным рёвом – было ясно, что, будь их воля, они уже порвали бы Белладонну в клочья.

Явор Заядло ударил мечом плашмя по земле:

– Вы слыхали, что сказанула мал-мал громазда карга, чучундры! Эй, эт’ я вам грю, Мал Тыч, Мал Слогам, Мал Плесняк и Мал Выжми Джимми! Карга замирилась со старой Кралькой, потому что верит, что вы, угрязки, смогёте сделать, чтоб Кралька стала мал-мал хороша.

Громазд Йан робко кашлянул и сказал:

– Я не то чтоб поперёк карги хочу идтить, да токо хорош эльф – кирдыкнут эльф.

– Напрасно ты так, брат. Я гоннагл, и я грю: завсегда надыть оставить место хорошести и добрости, как то поётся в «Балладе о Тронутом Джонни», – возразил Ой-как-мал Билли Мордаст, единственный образованный Фигль.

– Эт’ не тот шибздирь, который недедлю простоял, не обронив напёрсток с носу, а потом у него ишшо сладок голос стал? – спросил Туп Вулли.

– Нет, тупитл.

– Да чё вы завелись-то? Неча тута препиракаться. Стоит токо этой эльфи кого тронуть, как ей кирдыкс. Вот и позырим, хто был правый, – вмешался Мал-да-удал Штырь.

– А ну кыкс, – прикрикнул Большой Человек. – Как сказанула карга, так и буде.

– Я тебе ещё вот что скажу, Явор Заядло, – добавила Тиффани. – Я заберу Белладонну с собой. Я знаю, что вы последуете за нами. И мне как раз нужна будет помощь одного-двух Фиглей, чтобы присматривали за ней, когда меня не будет. Чокнутый Крошка Артур, ты служил в Страже, поэтому я хочу, чтобы ты пошёл с нами. – Она оглядела толпу пикстов. – И ты тоже, Громазд Йан. И смотрите, чтобы эта мелкая эльфийка вас не перехитрила, но и не оказалась лучше вас. Помните оба: она – наша пленница. А с пленниками надо обращаться хорошо. Чокнутый Крошка Артур, ты ведь констебль, а значит, тебе известно: люди не падают в колодцы, если только кто-то им не поможет. Подумай об этом. Вообще говоря, люди и с лестницы не падают без посторонней помощи. Чтоб никаких мне: «Ах, мы отпустили её мал-мал погулять в луга, и её зашиб бешеный горностай!» или «Пятнадцать Фиглей пытались её арестовать, а она оказала сопротивление, вот и пришлось её убить!». Никаких пчелиных роёв, которые зажалят её до смерти. Никаких больших-пребольших птиц, которые налетят из ниоткуда и сбросят её в омут. Никакого сильного-пресильного ветра, уносящего всё подряд в неведомые края. Никакого «Ах, она упала в кроличью нору, и с тех пор её никто не видел!». – Тиффани строго оглядела Фиглей. – Я – карга, и если что случится, я буду знать, как оно случилось. И тогда я вам… попомню. Вы меня поняли?

– Ой-ёи-ёи, она нам попомнит! – плаксиво взвыл Туп Вулли.

Остальные Фигли смущённо заёрзали, пересматривая свои хитроумные планы. Громазд Йан задумчиво поковырялся в носу, рассмотрел находку и сунул её в спог, чтобы тщательно изучить на досуге.

– Ладно, значит, решено, – сказала Тиффани. – Но если эльфы явятся на мою землю творить зло, соглашению конец, господа.

Эльфы любят творить зло. Когда они приходят, они приходят тайно и охотятся. В мире начинают случаться вещи, которые раньше не случались. И поначалу это просто почти безобидные шалости.

Так, что-то неладное стало происходить с пивом в погребах «Баронского герба». Джон Кинзли уж и чистил краны, и менял их, и бочки тоже, а всё равно в пиве упорно плавал осадок и всякая вонючая пакость. Трактирщик от горя рвал на себе волосы, которых у него и без того осталось немного.

А потом кто-то из посетителей однажды сказал:

– Эльфы, видно, снова объявились. Очень уж похоже на их шуточки.

– Как по мне, так вовсе не смешно, – отозвался Томас Травоу, а Джон Кинзли чуть не разрыдался.

И как это бывает в пивных, к разговору присоединились все, и долго обсуждали эльфов, и уверяли друг друга, что не верят в них, хотя потом, придя домой, многие позаботились повесить на дверь новую подкову.