Терри Пратчетт - Господин Зима [litres]

– Ну, тогда и мне тоже стаканчик сделай, ага? – улыбнулась нянюшка. – Шучу, шучу. Ты садись, отогревайся, я всё приготовлю.

Ноги Тиффани превратились в две ледышки. Она опустилась на колени перед очагом и протянула руки к котелку, висящему на большом чёрном крюке. Похлёбка в котелке побулькивала.

Настрой свои мысли и не теряй равновесия. Протяни руки, как будто хочешь приложить ладони к котелку, и сосредоточься, сосредоточься на заледеневших башмаках…

Прошло время, и она смогла почувствовать пальцы ног, а потом…

– Ой! – вскрикнула Тиффани, отдёргивая руки, и сунула пальцы (рук, конечно, а не ног), в рот.

– Мысли не смогла настроить, – заметила нянюшка с порога.

– Знаете, довольно непросто правильно настроиться после трудного дня и бессонной ночи, да ещё и когда Зимовей тебя повсюду ищет, – огрызнулась Тиффани.

– Огню-то без разницы, – пожала плечами нянюшка. – Молоко почти готово.

Когда Тиффани согрелась, жизнь стала гораздо лучше. Интересно, сколько бренди нянюшка Ягг добавила в её порцию? В свою собственную она, возможно, лишь капнула молока…

– Что ж, вот теперь стало хорошо, тепло и уютно, верно? – сказала нянюшка спустя какое-то время.

– Мы будем говорить о сексе, да? – спросила Тиффани.

– Кто тебе сказал? – невинно удивилась нянюшка.

– У меня вроде как предчувствие возникло, – ответила Тиффани. – И я знаю, откуда берутся дети, госпожа Ягг.

– Да уж надеюсь.

– И как они там заводятся, я тоже знаю. Я выросла на ферме, и у меня много старших сестёр.

– Хорошо, – сказала нянюшка. – Выходит, ты вполне подготовлена к жизни, как я посмотрю. И я мало что могу сказать такого, чего ты не знаешь. К тому же, насколько я помню, ни один бог отродясь не ухаживал за мной. Льстит оно тебе, а?

– Нет! – Тиффани посмотрела в улыбающиеся нянюшкины глазки. – Ну, немного, – призналась она.

– А боишься ты его?

– Да.

– А ведь бедняга сам пока не понял, во что влез. Начал-то он неплохо, ледяные розы и всё такое. А потом решил силу свою показать. Обычная история. Но ты не должна его бояться. Это он должен бояться тебя.

– Почему? Потому что я притворяюсь, будто я эта его цветочница?

– Потому что ты девушка! Что ж это такое, если умная девица не может обвести парня вокруг своего миленького пальчика? Он в тебя по уши втюрился. Одно твоё слово может превратить его жизнь в ад. Ах, когда я была молоденькой, один юноша чуть не бросился с Ланкрского моста, когда я дала ему от ворот поворот.

– Правда? И что потом?

– А потом я дала ему поворот обратно. Он, понимаешь, так здорово смотрелся, когда стоял на мосту, я и подумала: «Чтоб меня, ну что за чудная задница!» – Нянюшка откинулась в кресле. – Или возьми хоть беднягу Грибо. Он норовит порвать в клочья всё, что шевелится, но кошечка Эсме прыгнула прямо на него, и теперь он, страдалец мой, всякий раз, прежде чем зайти, сперва засовывается в дверь и смотрит, нет ли где той кошки. Ты бы видела его несчастную мордочку! Он её прямо всю морщит. Конечно, он мог бы разделаться с кошкой одним когтем, но она заморочила ему голову, и теперь он беспомощен против неё, как котёнок.

– Вы что, хотите сказать, что я должна расцарапать Зимовею лицо?

– Нет-нет, так грубо и прямолинейно, конечно, не стоит. Дай ему капельку надежды. Будь доброй, но неуступчивой…

– Он хочет жениться на мне!

– Это хорошо.

– Хорошо?!

– Да, ведь это означает, что ссора с тобой ему не нужна. Не говори ни «да», ни «нет». Веди себя как королева. Пусть он научится уважать тебя… Что это ты делаешь?

– Записываю, – ответила Тиффани, занося новые познания в дневник.

– Такие штуки нет нужды записывать, голубушка, – сказала нянюшка. – Они уже все записаны, где-то глубоко внутри тебя. Просто ты, думаю, ещё не дочитала до этой страницы. О, чуть не забыла – вот, пришло, пока тебя не было. – Порывшись среди подушек на кресле, она выудила оттуда два конверта. – Шон, сынок мой, почтальоном служит, он-то знает, что ты ко мне перебралась.

Тиффани едва сдержалась, чтобы не выхватить письма из рук нянюшки. Надо же, целых два письма!

– По сердцу он тебе, дружок твой из замка? – ухмыльнулась старушка.

– Это просто друг, который мне пишет, – холодно ответила Тиффани, напустив на себя надменный вид.

– Во-от умничка, вот так с Зимовеем и держись! – радостно одобрила нянюшка. – Кто он вообще, мол, такой, чтоб с тобой разговаривать? Так с ним и надо.

– Я прочту письма у себя в комнате, – сказала Тиффани.

Нянюшка кивнула:

– Одна из молодух, – (всем было известно, что нянюшка никак не может запомнить имена своих невесток), – приготовила нам чудную запеканку. Твоя порция в печке. А я пойду в пивную, пропущу стаканчик. Завтра ведь рано вставать.

Оставшись одна, Тиффани поднялась к себе и стала читать первое письмо.

Если смотреть невооружённым взглядом, то на Меловых холмах ничего не происходило. Они стояли в стороне от Исторических Свершений. Холмы жили маленькими свершениями, маленькими радостями и печалями. Тиффани с удовольствием читала о них.

Второе письмо было очень похоже на первое, только там было ещё и про бал. Роланд ездил на бал! В поместье лорда Ахваланга, своего соседа! И танцевал там с его дочерью! Её зовут Йодиной, потому что лорд в своё время решил, будто это прекрасное имя для девочки! Они танцевали три танца! И ели мороженое! И Йодина показала ему свои акварели!!!

Как он может сидеть там и писать такое?!

Тиффани перевела взгляд на те строчки, где описывались обычные новости, вроде плохой погоды и неприятностей с ногой старой Агги, но смысл слов ускользал от неё, не удерживался в голове, потому что голова пылала.

Да кем он себя вообразил, что посмел танцевать с другой?

«Ты же танцевала с Зимовеем», – напомнил Дальний Умысел.

Ладно, допустим, но акварели!!!

«Зимовей показывал тебе свои снежинки», – заметил Дальний Умысел.

Но я же смотрела просто из вежливости!

«Может, и Роланд тоже – из вежливости».

Нет, это всё его тётки, думала Тиффани. Я им никогда не нравилась, я ведь простушка с фермы. А лорд Ахваланг страшно богат, и Йодина – его единственный ребёнок. Конечно, тётки решили женить Роланда!

Но как он может писать о том, что он ел мороженое с другой, будто так и надо! Это же всё равно что… всё равно что… всё равно что делать что-то очень плохое, вот.

А ещё и акварели…

«Вы с Роландом просто переписываетесь, и только потому, что так уж вышло», – напомнил Дальний Умысел.

Да, но…

«Да, но что?» – гнул своё Дальний Умысел.

Тиффани скрипнула зубами. Уж собственный-то ум мог бы быть на её стороне! Совести у него нет…

«Просто “Да, но…”, ясно?» – сердито подумала она.

«Ты мыслишь не очень-то здраво на этот счёт», – заметил Дальний Умысел.