Терри Пратчетт - Господин Зима [litres]

Потом раздалось что-то вроде: «Шварк!» – и из рога выкатилось нечто маленькое и скукожившееся. Это оказался высохший ананас.

Матушка Ветровоск отряхнула платье.

– Тебе надо научиться пользоваться этим твоим рогом, – сказала она Тиффани.

– Но как?

– У тебя хоть какие-то мысли на этот счёт есть?

– Нет!

– Что ж, это ваше дело, мадам, вам и разбираться. И будь осторожна, штука-то опасная.

Тиффани осторожно взяла рог изобилия в руки. И снова у неё возникло ощущение, будто рог страшно тяжёлый, но почему-то притворяется лёгким, и притом очень убедительно.

– Может, ему волшебное слово нужно, – сказала нянюшка Ягг. – Или нажать там на что-нибудь.

Тиффани стала вертеть рог в руках, и что-то блеснуло на свету.

– Погодите-ка, да тут надпись! – воскликнула она.

И прочитала:

ΠʹΑNTA ΠʹOʹY EΠIΘʹEIΣ, ΧΑΠʹIZΩ EʹIO ʹENA ʹONOMA

«Дам всё, что пожелаешь, только скажи», – перевело воспоминание о докторе Хлопстеле.

Строчкой ниже значилось:

MEГAΛΩNΩ ΣYΣTEΛΛOMI

«Я расту, я уменьшаюсь», – подсказал доктор Хлопстел.

– Кажется, я начинаю понимать, – сказала Тиффани. И в память о госпоже Вероломне торжественно произнесла: – Сандвич с ветчиной! И горчицей!

Ничего не произошло.

Доктор Хлопстел нехотя помог с переводом, и Тиффани произнесла:

– Eνα σαντoυιτς τoυ ζαμπoν με μoυταρδι!

С громким «шварк!» из рога величаво выплыл сандвич. Как и следовало ожидать, его полёт прервала нянюшка и тут же откусила кусок.

– А совсем недурно! – одобрила она. – Попробуй сделать ещё.

– δωσε μσμ πoλλα σαυισυιτζ χαμπωυ! – сказала Тиффани.

В ответ раздался звук, как будто она переполошила полную пещеру летучих мышей.

– Стой! – крикнула она, но рог не остановился.

Доктор Хлопстел шепнул подсказку, и Тиффани завопила:

– Mην περισσoτερo σαντoυιτς των ζαμπoν!

Теперь у них была гора сандвичей. До самого потолка. Над вершиной горы торчал самый кончик нянюшкиной шляпы, ниже слышалось какое-то шевеление.

Наконец из-под груды нарезанного хлеба и свинины показалась рука, а потом наружу выбралась и вся нянюшка. Она задумчиво жевала.

– Хмм, а эти-то без горчицы… Ну что же, зато у всех в округе сегодня будет плотный ужин. А я ещё и супу вдоволь наварю, – сказала она. – Только в следующий раз, прежде чем так делать, лучше выйди на воздух, ладно?

– Мне это совсем не нравится, – резко сказала матушка Ветровоск. – Откуда всё это взялось? Волшебная еда никого не может накормить!

– Она не волшебная, она божеская, – возразила нянюшка. – Ну, типа ванны небесной. Думаю, это всё делается прямо из небесного свода.

«В действительности рог изобилия представляет собой не более чем овеществлённую метафору безграничного плодородия природы», – прошептал доктор Хлопстел в голове Тиффани.

– Чушь! Ванны с неба не падают! – фыркнула матушка.

– Это в заграницах случилось, ещё в давние времена, – сказала нянюшка и повернулась к Тиффани: – На твоём месте, милочка, я бы завтра взяла эту штуку и отправилась в лес посмотреть, что ещё она умеет. Кстати, прямо сейчас я бы не отказалась от свежего винограда, если ты не против.

– Гита Ягг, это рог изобилия, имущество богов, а ты хочешь использовать его, как… как кладовку! – возмутилась матушка. – Хватит с меня того, как ты тогда из-под ног Тиффани пыталась себе кусок урвать!

– Но рог – он же и есть кладовка, – с невинным видом ответила нянюшка. – Вроде как место, где хранится будущий урожай.

Тиффани очень осторожно положила рог обратно на стол. Он упорно казался ей каким-то… живым. Не верилось, что это всего лишь волшебное орудие. Он словно прислушивался к тому, что происходило в комнате.

Едва коснувшись стола, рог стал съёживаться, пока не уменьшился до размеров небольшой вазочки.

– Звиняйте, мадамы, – сказал вдруг Явор Заядло. – А пиво оно делать могёт?

– Пиво? – рассеянно повторила Тиффани.

Раздалось шипение. Все взгляды обратились на вазу в форме рога. Коричневая жидкость хлынула через край.

Тогда все взгляды обратились на матушку Ветровоск.

Матушка пожала плечами.

– Что вы на меня-то смотрите? – сморщилась она. – Всё равно же выпьете…

Рог и правда живой, подумала Тиффани, когда нянюшка кинулась за кружками. Он учится. Он уже выучил мой язык.

Около полуночи Тиффани проснулась оттого, что на груди у неё стояла молодая белая курочка. Отпихнув её, Тиффани села и стала шарить ногами по полу в поисках тапок, но нашарила только кур. Затеплив свечу, она увидела, что шесть курочек топчутся в ногах кровати. Пол был весь в курах. И лестница тоже. Курочки кишели в каждой комнате внизу. Кухню они затопили полностью и забились даже в раковину.

Они не шумели, только время от времени издавали тихое «ко-ко-ко», какое издают куры, когда не очень-то понимают, что происходит, то есть практически постоянно.

Куры упорно ковыляли прочь из кухни, чтобы дать дорогу другим. Ко-ко-ко. Потому что рог изобилия, который сделался размером чуть больше курицы, выплёвывал по курице каждые восемь секунд. Ко-ко-ко.

На глазах у Тиффани очередная курочка приземлилась на гору сандвичей. Ко-ко-ко.

Эй сидела на роге изобилия, вид у неё был глубоко озадаченный. Ко-ко-ко. А посреди кухни похрапывала в кресле матушка Ветровоск, окружённая толпой восторженных курочек. Ко-ко-ко. Если не считать храпа, кудахтанья со всех сторон и шарканья куриных лап, было тихо. Кухня в свете свечи казалась очень мирной. Ко-ко-ко.

Тиффани сердито уставилась на кошку. Кошки трутся головой обо всё подряд, когда хотят, чтобы их накормили, верно? Ко-ко-ко. И мяучат. Ко-ко-ко. А рог изобилия учится понимать языки… Ко-ко-ко.

Тиффани прошептала:

– Хватит кур, – и через несколько секунд куриный поток иссяк. Ко-ко-ко.

Но она не могла просто повернуться и уйти. Тиффани легонько потрясла матушку за плечо и, когда та проснулась, сказала:

– Хорошая новость – нам больше не надо думать, куда девать гору сандвичей… Э-э…

Ко-ко-ко.

На следующее утро резко похолодало. На землю спустился тот одуряющий, мертвящий холод, который, кажется, способен заморозить огонь в камине.

Тиффани направила метлу вниз и приземлилась в лесу в некотором удалении от нянюшкиного дома. Метель сюда не заметала, но снежный покров был глубиной Тиффани до колена, а из-за мороза он схватился ледяной коркой, которая хрустела у неё под ногами, как чёрствый хлеб.